Момо (другой перевод) (с илл.) - Энде Михаэль Андреас Гельмут (книги .TXT) 📗
Наверное, дружбу таких разных людей, с совершенно противоположными взглядами на жизнь, как Беппо-Подметальщик и Гиги-Экскурсовод, следовало бы считать совершенно невозможной. И все-таки они стали друзьями. Как раз Беппо и был тем редким человеком, который всерьез принимал легкомысленные выходки Гиги. Старик никогда не смеялся над ним. И точно так же один только легкий на язык Гиги всерьез воспринимал странные высказывания Беппо.
Вероятно, во многом это зависело оттого, как маленькая Момо их обоих слушала.
И никто из троих не догадывался, какая тень надвигается на них. И не только на их дружбу, но и на все окрестные места — и тень эта уже росла, и ширилась, и холодом наползала на большой город.
Происходящее напоминало бесшумное и незаметное завоевание, которое ширилось день ото дня, медленно и неуклонно, и которому никто не сопротивлялся, потому что никто его и не ощущал. Кем же были эти завоеватели?
Даже старый Беппо, который частенько видел то, чего не видели другие, тоже не замечал серых господ. А их в большом городе мелькало все больше и больше, и они производили впечатление очень занятых людей, неустанно над чем-то работающих. При этом они вовсе не были незаметными. Их видели — и в то же время не обращали на них внимания. Они странным образом умели находиться вне поля зрения так, что взгляд как бы проникал сквозь них, не задерживаясь, а если и задерживался, то образ их сразу забывался. Они работали тайно, совершенно не скрываясь и не прячась от людей. И поскольку на них никто не обращал внимания, то, естественно, никто себя не спрашивал, откуда они пришли и приходят — с каждым днем все больше и больше.
Они ездили по улицам в элегантных серых автомобилях, они заходили во все дома, сидели во всех ресторанах. Они часто что-то заносили в свои маленькие серые записные книжки.
Эти господа были одеты в серые, как паутина, костюмы. Даже их лица были серо-пепельного цвета. Они носили твердые круглые шляпы-котелки и курили маленькие пепельно-серые сигары. Каждый господин под мышкой таскал свинцово-серую папку. Гиги тоже не замечал, что иногда целые группы серых людей появлялись в окрестностях амфитеатра и что-то записывали в свои блокноты.
Только Момо обратила на них внимание, когда однажды вечером их темные силуэты появились на верхней кромке амфитеатра. Они делали друг другу какие-то знаки, а затем тесно прижались головами, словно совещались о чем-то. Расслышать ничего нельзя было, но Момо мгновенно стало холодно, как никогда. Она поплотнее завернулась в свою большую куртку, но это не помогло: холод был просто необыкновенный.
Потом серые господа исчезли и больше не появлялись.
В тот вечер Момо не смогла услышать прежнюю тихую, но мощную музыку. Но на следующий день жизнь вернулась в обычное русло, и Момо больше не задумывалась о странных посетителях. Она тоже забыла о них.
Глава 5
Истории для многих и истории только для одной
Со временем Момо стала для Гиги совершенно необходимой. Он проникся, насколько подобное утверждение применимо по отношению к такому непостоянному, легкомысленному человеку, глубокой любовью к растрепанной маленькой девочке и готов был таскать ее за собой повсюду.
Всякие истории, как мы уже знаем, были его слабостью. И здесь в нем произошла перемена, которую он сам отчетливо почувствовал. Раньше его рассказы отличались примитивностью, ему зачастую не хватало собственной фантазии, и он вплетал в них эпизоды из фильмов или газетных статей. Сочинения Гиги, образно говоря, «ходили пешком», но с появлением Момо они приобрели крылья.
Когда его слушала Момо, фантазия Гиги расцветала, как весенний луг. Дети и взрослые восхищались им. Теперь он мог рассказывать истории с продолжениями, которые длились днями и неделями, и в голову ему приходили все новые и новые идеи. Собственно говоря, он и сам себя слушал с любопытством, ибо никогда не знал наперед, куда заведет его фантазия в следующее мгновение.
Однажды поглазеть на амфитеатр опять пришли туристы (Момо сидела немного в стороне на каменных ступенях), и Гиги начал говорить:
— Высокочтимые дамы и господа! Как вам всем наверняка известно, царица Штрапация Августина вела бесчисленные войны, защищая свою страну от постоянных набегов гуннов и галлов.
Как-то, в очередной раз разгромив своих врагов, она настолько рассердилась из-за их бесконечных нападений, что пригрозила уничтожить все живое на территории неприятеля, если их король Ксаксотраксолус не отдаст ей в качестве дани свою золотую рыбку.
В то время, уважаемые дамы и господа, о золотых рыбках в наших краях еще не знали. Царица же от одного странника услышала, что король Ксаксотраксолус владеет мальком, который, сделавшись взрослой рыбой, станет золотым. И царице непременно захотелось заполучить этот раритет.
Король Ксаксотраксолус посмеялся в кулачок, спрятал свою золотую рыбку под кроватью, а царице приказал передать детеныша кита в ювелирно украшенном сосуде.
Царицу немного удивила величина этой рыбки, поскольку она представляла ее маленькой. Но, сказала она себе, чем больше, тем лучше, ведь рыба потом превратится в золото. Однако рыбка совершенно не проявляла признаков наличия золота, и это Штрапацию беспокоило. Посланец короля объяснил ей, что рыбка превратится в золото только тогда, когда полностью вырастет, но не раньше. Поэтому очень важно не мешать ее развитию. Царицу Штрапацию вполне удовлетворил такой ответ.
Молодая рыбка росла не по дням, а по часам и потребляла массу корма. Но царица была не бедна, и рыбка получала столько еды, сколько могла переварить, и становилась все жирнее и толще. Вскоре дорогой сосуд сделался ей мал.
«Чем больше, тем лучше», — сказала себе царица и велела перенести рыбу в ванну. Но спустя некоторое время рыба уже не уместилась и в ванне. Она росла и росла. Ее переселили в царский бассейн.
Нести ее оказалось уже не просто, ибо к тому времени она выросла до размеров быка. Один из тащивших ее рабов поскользнулся, и разгневанная Штрапация тотчас велела бросить его на съедение львам, потому что рыба эта стала для царицы всем.
Каждый день она часами сидела на краю бассейна и наблюдала за своей любимицей. Царица теперь думала только об огромном количестве золота, потому что ее чрезмерно роскошная жизнь требовала гигантских затрат и ей никогда его не хватало.
«Чем больше, тем лучше», — бормотала она про себя. Это выражение стало девизом города, его писали на всех фонарях и стенах.
Наконец и царский бассейн стал для рыбы тесен. Тогда царица велела построить сооружение, руины которого вы, уважаемые дамы и господа, видите перед собой. Это был огромный круглый аквариум, до краев наполненный водой. И в нем рыба смогла, наконец, по-настоящему вытянуться. Теперь царица высочайшей персоной днем и ночью сидела здесь и ждала, когда ее громадина начнет превращаться в золото. Она уже никому не доверяла, ни своим рабам, ни родственникам, ни близким и все боялась, что рыбу украдут. Вот так она и жила, худея от страха и забот, не смыкая глаз и охраняя рыбу, которая весело плескалась в воде и не думала делаться золотой. И все больше и больше Штрапация запускала важные государственные дела.
Только этого и ждали гунны и галлы. Под руководством своего короля они предприняли последний военный поход и в мгновение ока завоевали всю страну. Они вообще не встретили ни одного солдата, а народу было безразлично, кто им станет управлять.
Когда царица Штрапация наконец узнала всю правду, она воскликнула: «Горе мне! О, как я…» Конец этой фразы не сохранился до наших дней. Точно известно только, что она бросилась в аквариум — могилу всех своих надежд — и утонула рядом с рыбой. Король Ксаксотраксолус в ознаменование своей победы устроил праздник и к столу заколол этого кита. Восемь дней весь народ поедал его филе. Теперь вы видите, уважаемые дамы и господа, к чему может привести легкомысленная доверчивость!
