Клич Айсмарка - Хилл Стюарт (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
В палату вбежали двое санитаров с носилками и уложили на них Оскана.
— Уже давно?.. Так вы знали, что это случится? — ошеломленно спросила Фиррина.
— Да, и он тоже знал, в глубине души. Нет, он не видел ничего точно, но знал, что погибнет, защищая тебя. Не только солдаты и воины могут быть храбрецами, Фиррина Крепкая Рука.
— Я знаю, старая карга! — огрызнулась королева. К ней вдруг вернулась та злость, что всегда охватывала ее в бою. — Может, я и молода, но я не дура. Нечего говорить со мной, как с ребенком. За эти несколько месяцев я часто видела смерть, может, даже больше, чем ты за всю свою долгую жизнь. И я до сих пор жива. И если мне суждено пережить эту войну, я еще буду ходить по этой земле, когда ты явишься в страну вечного лета и богиня будет иметь сомнительное удовольствие встретиться с тобой!
— Ну, это уж нашей матери решать, а не тебе! Не думай, будто тебе известна ее воля!
— Куда уж мне! Как мне тягаться со старухой, которая вечно вещает с таким видом, будто только что пошепталась с богиней? Тогда, может, позовешь ее и мы спросим сами? Ах да, я забыла, ты же у нее на побегушках. Ну так договорись, когда богиня сможет уделить мне минутку своего драгоценного времени!
— Прекрати богохульничать! — гневно прошипела Уинлокская Мамушка.
— Да я и не думала оскорблять богиню. Все, что я наговорила, предназначено лишь для твоих ушей, ваша заносчивость. Ты ведь почему-то решила, что тебя одну из всех нас создала богиня… впрочем, нет. Это даже для такой зазнайки, как ты, было бы чересчур. Должно быть, ты просто решила, что из всех ее детей ты — самая главная.
Минуту они молча сверлили друг дружку глазами, пока Тараман не решился прервать их противостояние, робко кашлянув.
— По-моему, сейчас не лучшее время для споров. Мальчик умирает.
И тут вдруг Мамушка закряхтела, застонала и… упала на колени перед Фирриной.
— Да славится богиня и ее мудрый выбор! Нашей маленькой стране досталась поистине могущественная королева!
Двое санитаров подняли носилки и понесли к дверям, за которыми начиналась широкая лестница, ведущая в подвал. Остальные двинулись следом, помощницы Мамушки зажгли факелы.
В подвале их окутал запах сырой земли. Когда лестница осталась позади, санитары торопливо свернули к низкой двери, скрытой от глаз за колонной. За ней оказалась еще одна лестница, на этот раз узкая и крутая, ввинчивающаяся куда-то в кромешный мрак. Здесь еще сильнее пахло землей, ступени были скользкими, откуда-то капала вода, под низкими сводами эхом отдавалась монотонная капель. Идти по узким и неровным ступеням приходилось очень осторожно.
Спустившись, они очутились в природной пещере. Увязая в густой красной грязи, слабо поблескивающей в свете факелов, они прошли к дальней стене, туда, где стояло низкое ложе без матраса или одеял — простой каркас кровати, на который была натянута веревочная сетка. На нее и уложили тело Оскана Ведьмака.
Оскан висел над мокрой землей, и на его почерневшую кожу с потолка пещеры капала вода. Фиррина никогда не была в этой пещере, даже не подозревала о ее существовании, но была уверена, что запомнит это место на всю оставшуюся жизнь.
Мамушка подошла к мальчику и, пробормотав что-то себе под нос, заговорила громче:
— Помни, что было сказано тебе, Оскан, любимый сын матери-богини: смерть упадет с небес, а исцеление придет из земли. А теперь призови богиню, чтобы она излечила твое тело. — Повернувшись к остальным, ведьма сказала: — Теперь мы должны оставить его. И да свершится воля богини.
— И сколько он тут пролежит? — спросила Фиррина шепотом, чтобы голос не выдал ее волнения.
— Пока не сможет сам выйти отсюда.
— Понятно.
Фиррина взяла у одного из целителей факел и еще долго смотрела на обезображенное тело друга. Потом наклонилась и поцеловала его в лоб.
— Мы должны вернуться к войне, Тараман, — сказала она и, смахнув с глаз слезы, пошла наверх.
В сущности, потери имперцев были совсем невелики — из ста тысяч, участвовавших в атаке, погибли всего две. Но боевой дух армии был резко подорван. Солдаты уже открыто говорили, что войну против Айсмарка им не выиграть, что мальчишка-колдун вернется с еще сотней таких же и обратит против них всю силу небес. Несмотря на то что их численность составляла уже пятьсот тысяч и на подходе были еще два свежих легиона, солдаты империи искренне полагали, что они не в силах сокрушить жалкую преграду, отделявшую их от победы. Сципион Беллорум повесил больше трехсот самых отъявленных смутьянов и еще тысячу высек, прежде чем вернул хотя бы видимость порядка. В конечном итоге ему удалось добиться того, чтобы солдаты боялись его больше, чем колдуна с его молниями. Беллорум всегда так делал: пусть солдаты предпочитают погибнуть от руки врага, чем вернуться с позором. Только тогда они будут готовы отправиться хоть в пекло, лишь бы не злить своего командира.
Когда дисциплина была восстановлена, Беллорум устроил смотр войск. Он наблюдал за парадом с высоты небольшого холма. Копья и пики щетинились во все стороны, будто голые ветви зимнего леса, реяли на ветру знамена, доспехи сияли, как искры в кузнице богов. История еще не знала такой огромной и отлично вымуштрованной армии, а ведь на параде маршировали даже не все солдаты!
Беллорум видел, что сейчас его войско сильно как никогда, но… крошечная армия варваров каким-то образом умудрялась упорно противостоять его мощи. Что бы он ни делал, дикари отвечали на его атаки с мастерством и неистовством, заслуживающими восхищения. А теперь еще и эти мятежные настроения в имперской армии… Полководец смотрел на марширующих солдат и понимал, что, если начнется восстание, его растопчут в мгновение ока. Но в то же время он был уверен: солдаты не посмеют пойти против него. Ведь он главнокомандующий, а они знают свое место.
— Колдун мертв! — прокричал Беллорум безо всяких вступлений и предисловий. — Убит собственным оружием. Я видел, как унесли с поля боя его обугленное тело!
Армия хранила гробовое молчание.
— Кроме него, никто из дикарей не умеет вызывать молнию. Иначе они бы уже давно сделали это! Неужели вы думаете, что они не попытались бы спасти своих лучниц, если бы могли? Нет, он был один такой и умер, защищая королеву! Храбрец встретил свою смерть на поле боя.
Над лагерем повисло гробовое безмолвие. Ни единого шепота не раздалось из рядов солдат. Чтобы закрепить успех, Беллорум решил проявить благородство.
— Но я сделаю так, что его жертва окажется напрасной! Я лично поведу конницу против королевки с ее оборванцами и ручными леопардами! Мы — сто тысяч лучших всадников, которых видел мир, — против шести тысяч жалких фигляров!
Солдаты по-прежнему хранили молчание, только победная песнь жаворонка, кружившего высоко в небе, нарушала тишину. Что-то новое: Беллорум видел, что его воины сочувствуют врагу и даже восторгаются им. Осознав это, полководец чуть не задохнулся от негодования.
— Всем оставаться на плацу! Отсюда вы сами сможете полюбоваться на то, как мы сотрем в порошок войско королевы-дикарки! — с непоколебимой уверенностью провозгласил он.
Беллорум развернул лошадь и ускакал на сборный пункт дожидаться конницу. Ничего, скоро они своими глазами увидят его победу, и тогда к ним вернется прежний боевой задор! Эта утомительная война закончится, и империя расширит свои границы на север. В этих землях станут добывать древесину и руду, а отважные, умелые воины-северяне будут сражаться в грядущих войнах, которые замышлял Сципион Беллорум.
Боль! Пронизывающая насквозь, раздирающая на части боль, пульсирующая, острая, как игла, и тупая, как молот! Она терзает тело и разум, скручивая внутренности, кромсая кожу лезвием и осколками стекла. Оскану хотелось кричать, но у него выгорели голосовые связки. Его мучила смертельная жажда, а вокруг капала вода, но его обожженный язык не находил во рту ничего, кроме волдырей и спаленной плоти. Много часов лежал Оскан на веревочной сетке, не в силах пошевелиться, и пеньковые веревки врезались в лишенное кожи тело, причиняя невыносимые страдания.
