Последний орк - Де Мари Сильвана (читаемые книги читать .TXT) 📗

Капитан взял слово:

— Город все еще в опасности. Сначала мы должны освободить равнину. Сегодня ночью мы очистим Цитадель и завтра на рассвете выйдем за стены города разбираться с оставшимися бандами. Почините оружие и шлемы, если их есть чем чинить. Соберите здесь на рассвете всех мужчин, способных сражаться, чтобы мы могли оценить свои силы и решить, что делать.

Юный аристократ кивнул. Он не возмутился, не оскорбился, наоборот, его лицо и лица его лучников просветлели от облегчения.

Наконец-то кто-то знал, что делать.

Ранкстрайл был совершенно спокоен, как во время игры в кости с Лизентрайлем. Ему предстояло организовать контратаку и освободить свою землю от орков.

Это не казалось невозможным. Впервые в жизни им не пришлось бы подбирать обломанные стрелы, чтобы было чем стрелять в противника. Впервые в его распоряжении были отряды оружейников, кузнецов и плотников, перед которыми стояла одна-единственная задача — облегчить ему жизнь. Учитывая потери, которые понесли орки, и добровольцев, которых капитан собирал вокруг себя, быть может, впервые в жизни его противник не был в сотни раз сильнее, а всего лишь немного превосходил его войско по численности.

— Мы должны атаковать, — повторил он. — Мы атакуем на рассвете, когда они меньше всего этого ожидают.

— Но, господин, — воскликнул двоюродный брат принца Эрика, не скрывая иронии, с которой он растягивал слово «господин», — это немыслимо — атаковать без предупреждения! Настоящая армия всегда заявляет о нападении, предварительно уведомляя противника о своих намерениях и выстраивая войска.

Принц Эрик был готов испепелить его взглядом.

Ранкстрайл даже бровью не повел.

— До того как взойдет солнце, — невозмутимо продолжил он, — я выйду из города и отправлюсь на равнину, где торчат еще на кольях головы мужчин, женщин и детей. До восхода солнца я уничтожу тех, кто веселился, пытая и убивая их, издеваясь над ними. До того как завтра взойдет луна, я освобожу всю равнину. Крестьяне будут твердо знать, что никто и никогда больше не посмеет разрушить их дома и их жизнь. Если для этого мне придется пролить кровь моих солдат, то меня это не остановит, а уж тем, что осталось от вашей чести, я пожертвую в первую очередь.

— Господин, — злобно запротестовал Паолк, — я считал, что мы сражаемся на войне, дабы показать нашу отвагу и завоевать славу.

— Вас неверно осведомили. У войны слишком много других задач, чтобы отвлекаться на такие мелочи, как слава собственного имени. Наша задача на войне — остановить орков, потому что эти орки радуются возможности душить, обезглавливать и истреблять, эти орки убивают детей и веселятся при этом. Каждое мгновение, когда мы не сражаемся с орками и не уничтожаем их, становится преступлением, а мы становимся сообщниками тех, кого мы могли бы остановить, но не остановили. Наша задача на войне — освободить пастбища, где вновь смогут пастись коровы и где никто не будет больше грабить и убивать пастухов. Наша задача на войне — это сражаться за то, чтобы у крестьян было что выращивать и была для этого земля. Город окружен орками — эпоха вежливости и любезности осталась позади. Мы не сражаемся за нашу честь. Из всех существующих в этом мире занятий война — наименее почетное. Честь состоит в том, что мы сражаемся и погибаем только ради того, чтобы война закончилась и никогда больше не начиналась. Честь — это понимание, когда нужно вести войну и когда нужно остановиться, если войну можно прекратить. Завтра мы выйдем и победим. Наша армия атакует отряды орков на севере, чтобы освободить деревни и фермы на рисовых полях. Мы уведем их жителей за стены города: фермы слишком трудно защищать, да и после того, как поля будут залиты водой, любая работа на них станет невозможной. Весь скот и птица, до последней курицы, должны оказаться под защитой крепостных стен до вечера, потом мы откроем шлюзы и изолируем город. Все плотники должны немедленно взяться за работу: ворота Внешнего кольца должны быть восстановлены до завтрашнего дня…

— Но это невозможно… — запротестовал было кто-то в толпе.

— Я уверен, что плотникам это по силам, и я уверен, что за несколько часов, которые отделяют нас от рассвета, кузнецы выкуют нам недостающие стрелы. А пока выучите стрелять из лука каждую женщину в городе, у которой хватит силы натянуть тетиву. Принц Эрик, этим может заняться моя сестра. Она умеет сражаться и научит других лучше, чем любой мужчина. Женщины будут стрелять с городских стен, и Варил не останется без защиты, когда мы пойдем в атаку. Может, они и не попадут в цель, учитывая то, что никто из них прежде не держал в руках лука, но возьмут числом, а это уже что-то.

— Уж не думаете ли вы позволить сражаться женщинам?

— Сражаться будет любой, кто на это способен.

— Конечно, почему бы и нет! — выйдя из себя, воскликнул Паолк. — Почему бы не заставить стариков и детей кидаться камнями и лить кипящую воду?

— Отличная идея, это тоже сгодится, — и глазом не моргнув парировал капитан.

— Нам тоже придется идти в бой в кирасах из кусков кожи и металла, как у вас и как… у орков? — послышался чей-то голос.

— Естественно, — ответил Ранкстрайл, — на то есть две причины. Даже нет, три. Во-первых, орки, так же как и мы, носят эти кирасы, потому что они не стесняют движений, мало весят и в них можно маршировать часами без устали. Во-вторых, они не блестят на солнце, привлекая к себе вражеские стрелы, и не раскаляются от жары. Третья причина — в том, что мне не нравятся кирасы, украшенные золотом и серебром. Они создают впечатление, что война — это нечто вроде праздника, а это допустимо лишь для орков. У кого-то есть еще вопросы?

Вопросов больше ни у кого не было.

Принц Эрик заверил Ранкстрайла, что ручается своей жизнью за безопасность прекрасной дамы, чье мужество и отвага могли сравниться только с подвигами королев древности. Капитану понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о какой такой даме говорит принц, настолько не подходило это слово для обозначения его сестры Вспышки. Краем глаза он заметил, как та спрятала свои красные руки прачки в складках платья, потом помотала головой и снова вытащила их, положив прямо перед собой на тетиву лука, на всеобщее обозрение, и в тот момент взгляды Вспышки и принца Эрика пересеклись.

После того как он отдал необходимые распоряжения и убедился, что все до единого, включая Паолка, бросились выполнять приказы капитана, принц объяснил, что жители Внешнего кольца, разрушенного огнем, ютились теперь везде, где только было возможно: в домах, в огородах, на крышах, в садах. Он, принц Эрик, счел бы за честь предоставить свой дом в распоряжение родных капитана. Ранкстрайл с удивлением посмотрел на него: ему показалась слишком смелой, если не сказать глупой, идея поселить под одной крышей молодого мужчину и девушку, особенно если мужчина принадлежал к высшей аристократии, а девушка была всего лишь прачкой. Но ему не пришло в голову ничего подходящего, чтобы отклонить это предложение.

Тем временем капитан послал Лизентрайля к воротам Внешнего кольца с приказом собрать всех наемников, найти разбежавшихся лошадей и попросить Тракрайла заняться легкоранеными, в то время как тяжелораненых перенести в Цитадель.

С помощью принца Ранкстрайл и Вспышка нашли своего отца и Борстрила. Все покрытые сажей, они непрестанно кашляли, но, к счастью, не были ранены. Отец радостно обнял капитана и долго не отпускал: Ранкстрайлу с огромным трудом пришлось заставить себя оторваться от него. Глаза Борстрила восхищенно блестели на перепачканном сажей лице.

Капитан оставил свою семью с принцем Эриком и направился к Внешнему кольцу. Он нашел место, где стоял их дом. От него не осталось ничего, кроме обгоревших балок, торчавших тут и там из крепостной стены. Ранкстрайл различил надгробие на могиле матери, рядом с которым наперекор всему упрямо пробивалось сквозь камни кривое деревце дикой вишни.