Молли Мун и волшебная книга гипноза - Бинг Джорджия (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— М-да. Пойдем, покормим твою мышку. Наконец в комнату ввалилась сама мисс Гадкинс.
— Говорят, ты заболела, — безо всякого сочувствия заявила она — Значит, иди в медпункт.
Молли встала, пошатываясь, как будто у нее страшно болела и кружилась голова, и проследовала за мисс Гадкинс по обшарпанному коридору. Ребята выглядывали из комнат, чтобы поглазеть на нее. В медпункте мисс Гадкинс усадила Молли в кресло, сняла ключ с большой связки у пояса, открыла шкафчик, достала градусник и сунула его Молли под мышку. Скрестив за спиной вспотевшие пальцы, Молли отчаянно молилась про себя, чтобы мисс Галкине хоть на миг вышла из комнаты. Спустя минуту ее молитва была услышана
— Я вернусь через пять минут. Посмотрим, так ли уж ты больна — Мисс Гадкинс вышла, причмокнув вставной челюстью.
Оказавшись в одиночестве, Молли вытащила из-под кресла стакан с водой — хоть уже и не кипящей, но все еще очень горячей — и опустила туда градусник. Тревожно, с колотящимся сердцем смотрела она, как ползет вверх столбик ртути. Сорок два градуса — вполне достаточно, такая температура убедит мисс Галкине, что девочка и в самом деле больна. Но для пущей убедительности Молли надорвала пакетик с кетчупом и сунула его обратно в карман. Нервы были натянуты до предела, и Молли, дрожа от страха, ждала воспитательницу, чтобы завершить свой план.
Спустя минуту в коридоре послышалось чмоканье и торопливые шаги — это возвращалась мисс Галкине. Молли повесила голову, стараясь выглядеть смертельно больной. Мисс Галкине вошла и, не говоря ни слова, выхватила градусник у Молли из-под мышки.
Молли глубоко вздохнула. Когда мисс Гадкинс водрузила очки на переносицу и всмотрелась в градусник, она скорчила гримасу.
— Мисс Гадкинс, — простонала девочка, извиваясь всем телом. — Меня ужасно тошнит,
Мисс Галкине отпрянула, будто ей на дороге встретился воинственный скунс, и торопливо огляделась по сторонам.
— Где же этот чертов таз? — заволновалась она, Молли тем временем издавала громкие утробные
звуки. Пока мисс Гадкинс карабкалась на стул, чтобы добраться до тазика, Молли украдкой выдавила в рот немного кетчупа и набрала глоток воды. Едва мисс Галкине с тазиком в руках ступила на пол, Молли кинулась к воспитательнице.
— Уы-ву-у-фф. — Изо рта девочки на стальное дно выплеснулась розовая жидкость. Для пущей убедительности Молли покряхтела еще немного: — Ууырр-гхх, у-хх-ффу.
Кажется, представление удалось на славу.
— Простите, мисс Гадкинс, — еле слышно пролепетала Молли.
Воспитательница с отвращением отстранилась и еще раз посмотрела на градусник.
— Скорее собирай вещи — халат, зубную щет… — Она осеклась. — Короче, собирай вещи, и марш в изолятор! У тебя температура сорок два. Угораздило же тебя! Надеюсь, мы все не заразимся. И вымой этот чертов тазик. Заберешь его с собой.
Молли чуть не подпрыгнула до потолка от радости, что сумела провести мисс Гадкинс, но ничем не выказала своих чувств. Еле волоча ноги, она уныло потащилась в спальню, взяла легкий халатик и шлепанцы, достала из шкафа теплую кофту и прихватила мешок с бельем, в котором, разумеется, лежала книга по гипнозу. Потом по выстланной бутылочно-зеленым линолеумом лестнице направилась в изолятор.
Это, естественно, не был настоящий изолятор со множеством комнат и кроватей. Изолятором в Хардвикском приюте служила одна-единственная крохотная комнатка на чердаке, под самой крышей, подальше от спален. Она располагалась прямо над квартирой мисс Галкине. Молли прошла мимо площадки, куда выходила дверь воспитательницы. Она была уставлена тяжелой мебелью красного дерева, на стене висел громадный портрет хозяйки. На полу около массивного серванта лежала фиолетовая подушечка Петульки, рядом с ней — целая коллекция небольших камушков и гальки. Петулька имела странную привычку сосать камни, а потом выплевывать их. Возле камней стояло блюдце, полное шоколадного печенья.
Молли поднялась к изолятору, распахнула дверь и, поскольку ноябрьский день выдался солнечным, обнаружила, что внутри довольно тепло. В лучах света, падающих сквозь оконные стекла, плясали пылинки, на подоконнике между створками валялись дохлые мухи. Возле желтой стены стояла латунная кровать. Молли сняла с матраца чудовищную клеенку — не собирается же она мочить постель! — и застелила кровать ситцевыми простынями и парой одеял. Потом устроилась поудобнее и начала читать.
Первую главу — о тренировках на себе — Молли решила пропустить. Ей не терпелось узнать, что делать дальше, к тому же она посчитала, что и так уже провела много лет в забытьи и трансе. Она сразу перешла к главе второй.
«Как гипнотизировать животных.
Теперь, когда вы освоили искусство вхождения в транс, вы можете попробовать загипнотизировать животное. Гипнотизировать животных — нелегкое искусство, это гораздо труднее, чем гипнотизировать людей. Но если вы, гипнотизируя животное, сумеете достичь того, что я называю „чувством слияния“, то в дальнейшем, практикуясь на людях, вы сразу узнаете это чувство, и оно будет вам полезным.
Если вы не достигли „чувства слияния“, значит, животное или человек загипнотизированы не до конца.
Первый шаг: войдите в транс сами.
Второй шаг: находясь в трансе, думайте о животном, которое вы хотите загипнотизировать (кошка, собака, лев и т. п.). Постарайтесь понять сущность этого животного. Представьте себе, что вы сами стали этим животным».
Молли закрыла книгу и сунула ее под простыню. Потом пристально всмотрелась в солнечные блики, пляшущие на желтой стене, и начала вводить себя в транс. Мысленно она будто поднималась по крутому туманному склону, уходила прочь от обыденного мира. Ей было нетрудно отрешиться от всего, воспарить над миром, и вскоре все окружающее, кроме солнечного блика на стене, стало казаться размытым и нечетким. Молли закрыла глаза и, следуя инструкциям в книге, начала думать о животном. Единственным животным в приюте была Петулька, любимая собачонка мисс Галкине. Она и станет подопытным существом.
«Постарайтесь понять сущность этого животного. Представьте себе, что вы сами стали этим животным», — всплыли в мозгу у Молли слова доктора Логана,
Понять сущность Петульки! Молли представила себе маленького мопса с бархатистой шкуркой. Собака она была злонравная, капризная и избалованная, раскормленная и ленивая. Почему она стала такой противной? Всегда только сердится и никогда не радуется. Молли представила ее себе во всех подробностях — толстое черное тельце, кривые передние лапы, подгибавшиеся под весом жирного туловища, вздернутый хвост, приплюснутую морду, белую отметину на лбу, сердитое рычание, хриплые вздохи, выпученные глаза. Погрузившись в транс, Молли всмотрелась в глаза Петульки — тусклые, водянистые, недовольные. Она склонялась над собакой все ближе и ближе. Вот глаза Петульки стали величиной с черные бильярдные шарики, потом с баскетбольные мячи, потом с большие кегельные шары. И, наконец, когда Петулькины глаза приняли вид огромных воздушных шаров — таких больших, что Молли испугалась, что еще немного, и они попросту взорвутся, разум девочки будто скользнул под шкуру мопсика и погрузился в собачьи мысли.
Молли почувствовала себя собакой! Как наяву она видела свои четыре кривые лапы, отвислые уши, чуткий нос, причем не со стороны, а словно глядя Петулькиными выпученными глазами. Молли ощущала сладкий аромат шоколадного печенья, немного затхлый запах бархатной подушечки. Это было удивительно! Молли взаправду нюхала покрытую собачьими волосами подушку! Потом она ощутила свой животик — вздутый, переполненный. Ее затошнило от шоколадного печенья, которым в немыслимых количествах кормила ее мисс Гадкинс. Ой-ой! Как болит живот! Молли поняла, каково живется Петульке, и даже тихонько заскулила от сочувствия: «Гр-р-у-у!»
Где-то далеко часы мисс Гадкинс пробили восемь, и Молли открыла глаза Значит, вот почему Петулька такая вредная и сердитая! Просто у нее все время болит живот от шоколадного печенья!
