Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века - Чуковский Николай Корнеевич (е книги txt, fb2) 📗

Кук, прежде чем пристать к Таити, посетил несколько этих островков. Жители их уже слышали о европейцах и не удивились их приезду. Всюду путешественников ждал самый дружеский прием. Кук закупал фрукты и свинину, щедро платя топорами и бусами.

Однажды к «Решению» на пироге приплыл мальчик и кинул на палубу большой банан. Кук бросил ему пригоршню блестящих бусинок, но промахнулся, и бусинки упали не в пирогу, а в воду. Мальчик недолго думая выпрыгнул из пироги и нырнул. Кук считал его уже погибшим, когда он снова показался на поверхности, держа в руке две бусинки.

Бросив их в пирогу, он снова нырнул и нырял до тех пор, пока не собрал со дна все, что бросил Кук. А между тем до дна было несколько метров.

Этот случай показал морякам, как высоко развито у островитян искусство плавания. В воде они чувствовали себя так же легко и свободно, как на суше. Впоследствии Кук видел женщин, которые проплывали много километров, держа в руках грудных детей. Они порой останавливались среди бушующих волн и кормили их грудью.

Все вожди этих островов стремились побывать у Кука в каюте. Они привозили свиней, а Кук дарил им топоры и ткани. Несмотря на то что на корабле было столько невиданных и загадочных вещей, вожди ничему не удивлялись, так как боялись уронить свое достоинство. Только один из них, помоложе и посмышленее, заинтересовался тиканьем карманных часов и попросил объяснить, о чем говорит эта таинственная игрушка. Кук объяснил, что часы показывают время, и молодой вождь стал называть их «маленьким солнышком», так как островитяне узнавали время только по солнцу.

Королева в изгнании

В августе суда прибыли на Таити. Мореплавателей встретили как старых друзей. Их зазывали в каждую хижину. Многие спрашивали про Тупию и, узнав, что он умер, печально качали головами.

Путешественникам рассказали, что королева Оберея свергнута с престола. После отъезда Тупии она потеряла всякое влияние. Теперь страной правил король О-Ту.

Кук, желая заручиться дружбой этого нового властителя, нанес ему визит вместе с Форстером-младшим и несколькими офицерами.

О-Ту был рослый мужчина лет тридцати. Он жил далеко не так скромно, как Оберея, — его всюду сопровождала большая свита.

Кук начал с того, что сделал королю и его приближенным богатые подарки. Король тотчас же послал своих служанок за домоткаными полотнами. Эти полотна были выкрашены в пунцовый, розовый и соломенно-желтый цвета и пропитаны благовонными маслами.

Служанки окутали ими офицеров поверх мундиров, и те едва могли двигаться в своих пышных мантиях.

О-Ту спросил Кука о здоровье Бэнкса, хотя никогда его не видел. Кук поблагодарил короля и позвал обедать к себе на корабль.

На другой день O-Ту приехал на «Решение» вместе со всей своей свитой. Взойдя на палубу, он приказал окутать Кука самыми драгоценными тканями. Через минуту Кук превратился в огромный пунцовый куль, из которого торчала только его голова. Кое-как избавившись от этих пут, он пригласил гостей в кают-компанию.

Но король, человек от природы трусливый, ни за что не хотел спуститься по трапу вниз. Трудно сказать, чего он боялся. Должно быть, в четырех стенах он чувствовал себя как в западне. Чтобы проверить, не угрожает ли ему что-нибудь, он послал вперед своего младшего брата и осмелился спуститься вниз, только когда его брат вернулся цел и невредим.

За обедом O-Ту ничего не ел. Он боялся, как бы его не отравили. Зато другие гости уплетали с невероятной быстротой все, что им приносили. Ложки и вилки смешили их. Они не понимали, зачем есть вилкой, когда руками куда скорее и удобнее.

Одного вельможу кормили слуги. Он держал свои руки под столом.

— У вас, верно, больные руки? — вежливо спросил его Кук.

Но вельможа возмущенно поднял обе руки в воздух. Ногти его были вдвое длиннее пальцев.

Как потом выяснилось, этот таитянин никогда не стриг ногтей и бережно ухаживал за ними, чтобы все видели, что он богат и что ему не приходится работать. Только ноготь на мизинце левой руки был обыкновенной длины. Он не отращивал его, чтобы было чем чесаться, — нельзя чесаться слишком длинным ногтем.

Несколько дней спустя лейтенант Пикерсджил, служивший еще на «Усердии», пошел в глубь острова, в горы, где англичанам никогда не случалось бывать. Проплутав несколько часов по горным тропинкам, он спустился в небольшую долину и подошел к бедной таитянской хижине, надеясь достать съестного. Ему навстречу вышла старая толстая женщина и, увидев его, громко захохотала. По этому смеху он сразу узнал ее — то была королева Оберея. Она жила теперь одиноко, в глубокой бедности. У нее была всего одна свинья, а это считалось на Таити нищетой. Но она, казалось, нисколько не тяготилась переменой своего положения и, угощая Пикерсджила бананами, смеялась так же громко, как в те времена, когда была королевой.

Пикерсджил предложил ей посетить капитана Кука.

— Не могу, — отвечала она. — Я в ссылке. О-Ту рассердится, если увидит меня на берегу.

Лейтенант подарил ей целую связку бус, зная, что эти бусы представляют на Таити такую ценность, что опальная владычица будет обеспечена на всю жизнь.

Уезжая, Кук и Фюрно взяли к себе на корабли двух молодых таитян — Порэ и Омая. Они решили привезти их в Англию. Порэ должен был ехать на «Решении», а Омай — на «Отваге».

Суда покинули Таити 1 сентября. Когда берег скрылся из виду, Порэ, который так мечтал повидать Англию, расплакался. Вечером они увидели островок Балаболу, расположенный всего в нескольких милях от Таити.

— Высадите меня на Балаболу! — взмолился Порэ. — Я не хочу ехать в вашу Англию. С Балаболы я как-нибудь доберусь до родины!

Кук исполнил просьбу таитянина. Узнав об этом, капитан Фюрно спросил Омая, не хочет ли и он вернуться домой.

— Нет, — ответил Омай. — Я не такой трус, как Порэ. Везите меня хоть на край света.

И действительно, Омаю удалось побывать в Англии.

На Балаболе к Куку подошел юноша лет семнадцати, по имени Эдидей, и попросил его взять с собой вместо Порэ. Кук охотно согласился.

Острова Дружбы

Кук знал, что на 12° южной широты и 175° западной долготы расположены какие-то острова. Эти острова открыл голландский мореплаватель Абел Тасман за сто тридцать лет до второго плавания Кука. С тех пор их не видел ни один европеец.

Кук решил посетить эти острова.

1 октября 1773 года, в два часа пополудни, он заметил низкий берег и вскоре различил два рядом лежащих острова, разделенных узким проливом.

Растительность этих островов была похожа на таитянскую: их покрывали такие же пестрые кудрявые рощи. Но не хватало главного украшения Таити — тающих в воздухе гор. Острова были плоские.

Суда остановились в проливе. Тотчас же их окружили пироги. Кук стал знаками приглашать островитян взойти на корабль, но они долго не решались и в страшном возбуждении кричали.

В этом шуме Кук расслышал несколько слов, которые показались ему похожими на таитянские, и попросил Эдидея сказать, что моряки никому не желают зла и зовут их к себе на корабль.

Эдидей, польщенный таким важным дипломатическим поручением, произнес торжественную витиеватую речь. Он говорил целых полчаса, подыскивая самые пышные слова, самые цветистые сравнения. Но островитяне не обратили на него никакого внимания, и все его труды пропали даром.

Только под вечер, когда уже начало смеркаться, на палубу влез огромный раскрашенный островитянин. Кук с удивлением заметил, что у него не было никакого оружия. Это доверие и бесстрашие растрогали капитана. Даже таитяне не решались всходить на корабль безоружными.

Туземец держал в руке корень растения, из которого делают каву. Подойдя к Куку, он безмолвно похлопал его этим корнем по носу с таким видом, будто совершал важный обряд. Кук удивился. Как потом выяснилось, это был просто знак приветствия.

И островитянин заговорил. Язык, на котором он говорил, отличался от таитянского и новозеландского только произношением слов. Кук понял, что и таитяне, и новозеландцы, и жители этих островов, в сущности, один народ. Впоследствии народ этот назвали полинезийцами.