Жестокий путь - Андреева Екатерина Владимировна (полная версия книги TXT) 📗
Толпа богомольцев все время обновлялась.
— Исцели! Заступись! Помоги!
И со звоном падали монеты на металлические подносы.
Гус понял, что «чудеса» исцеления «живой кровью Христовой» придуманы духовенством ради наживы. В гневе вышел он из церкви.
Толпа давила Гуса со всех сторон. Несчастные и отчаявшиеся люди искали помощи, сострадания, и Гус слился душой с этой массой народа, среди которого он жил, и понял как никогда всю эту необъятную людскую печаль и горе.
С трудом проталкивался Гус вперед, когда неожиданно встретил человека с парализованной рукой, которого видел в церкви.
— Идите за мной! — сказал Гус, расталкивая народ.
Они вышли в боковую улицу, где стало немного свободней, и тогда Гус попросил калеку подробней рассказать, что с ним произошло. И тот поведал об обмане, показывая свою парализованную, безжизненную руку.
— Я продал все, чтоб сделать серебряную руку… семья голодает, я без работы… Но не меня одного обманули монахи…
По просьбе Гуса калека повел его к нищему хромому мальчику. Он сидел на бревне и жевал корку хлеба. Поверив, что Гус желает ему добра, мальчик чистосердечно сознался в том, что его больная нога болит еще больше и он уже почти не может ходить.
— Но монахи запретили говорить правду! Они сказали, что сгноят меня в тюрьме, если я их выдам! А так они мне хоть хлеба дают… — И мальчик горько заплакал.
Еще несколько подобных фактов собрал Гус и затем вернулся в Прагу. С возмущением передал он архиепископу о недостойном обмане верующих и осудил наглое поведение духовных отцов. Архиепископ все выслушал, сказал, что примет меры, но на самом деле ничего не предпринял и к Гусу стал относиться с большим недоверием. Окончательный разрыв произошел между ними после того, как Гус на собрании членов университета и пражской епархии стал открыто отстаивать учение английского профессора и священника Уиклефа.
Констанцкие костры. Иероним Пражский
Уиклеф был известным богословом своего времени и одновременно здравым политиком. Он выступал в Англии за церковную реформу и не менял своих убеждений до самой смерти. Впервые он выступил во время народного восстания, вождем которого был рабочий Уот Тайлер.
В своих грамотах и песнях восставшие провозглашали:
— Мы не воры, не разбойники, мы только ищем правды и справедливости! Освободите нас и наши земли, чтобы никто не называл и не считал нас рабами!
В Англии этим рабочим движением был потрясен не только феодализм, но и церковь, так как оно слилось с национальным движением против папства.
Выразителем всеобщей ненависти к церковной иерархии был Уиклеф — шестидесятилетний профессор Оксфордского университета.
Уиклеф писал в своих книгах, что хлеб, которым причащаются верующие, не может быть телом Христовым, а только является его символом. Он восставал против священства, против монашеских орденов, против авторитета папской власти, против церковных богатств и против вмешательства римского папы и церкви в дела светские. Он требовал, чтобы каждый мог свободно читать Библию и разбираться в ней. Для этого Уиклеф перевел ее на английский язык.
Папа отлучил Уиклефа от церкви, как еретика. В ответ на это Уиклеф потребовал от парламента уменьшения налогов для бедных, а от папы — отречения от светской власти. Умер Уиклеф раньше, чем церковь успела схватить его и осудить.
Нигде сочинения Уиклефа не встретили такой благодарной почвы, как в Чехии: они сделались основой всех лекций молодых профессоров в Праге, и под их влиянием начались проповеди не на латинском, а на чешском языке.
Гус увлекся учением Уиклефа. Он изучил Библию и объявил, что готов умереть за восстановление первоначальной чистоты христианства. Он стал распространять идеи Уиклефа на своих лекциях в университете и проповедовал их в Вифлеемской часовне, где был назначен официальным проповедником.
Студенты любили и восхищались своим скромным, но твердым в убеждениях профессором. Чешское дворянство надеялось с его помощью отнять земли у церкви и привилегии у немцев. Крестьяне признали его своим отцом и учителем, который добьется для них свободы и равенства. Король видел в нем опору своей политической независимости против притязаний Германии.
Правой рукой Гуса был его товарищ и сверстник, красноречивый, непреклонный и пылкий рыцарь Иероним Пражский. Он учился в Оксфорде и в Париже, побывал в Иерусалиме. Он готов был положить голову за своего друга и учителя Яна Гуса и распространял его учение даже в пределах Польши и северо-западной России. Так образовалась могучая партия патриотов, кличем которой служили слова Гуса: «Чехи должны быть первыми в Чехии, как французы во Франции к немцы в Германии!»
Борьба началась в Пражском университете, в котором студенты и профессора были различных национальностей. Патриотам удалось вырвать у немцев привилегии, которыми они пользовались, и сделать Гуса ректором университета. Это было в 1409 году, когда Гусу исполнилось 40 лет. Немецкие профессора и пять тысяч немецких студентов демонстративно покинули Прагу и затем основали свой университет в Лейпциге. Но враги Гуса не дремали. Папа велел сжечь 200 томов сочинений Уиклефа, книги Гуса и Иеронима Пражского, отлучил Гуса от церкви и наложил интердикт на Прагу. Папа римский запретил Гусу проповедовать, но Гус этому не подчинился, считая, что слово божье свободно.
Ряды сторонников Гуса быстро пополнялись горожанами и крестьянами. Это не очень беспокоило короля, пока в проповедях Гуса не появилась новая мысль, что не следует повиноваться неправедным властям, которая не на шутку напугала и короля и феодалов.
В 1412 году папе Иоанну XXIII понадобились деньги на войну с неаполитанским королем, и в Чехии, как и в других католических странах появились монахи-продавцы индульгенций. Они наводнили Прагу, где открыто и нагло стали рекламировать свой товар. Они выходили на улицы и площади города с барабанным боем, на видных местах ставили крепкие, окованные железом ящики для денег и громко расхваливали индульгенции.
Пражские священники покупали у папских посланников право продажи отпущения грехов, чтобы продавать от своего имени и в свою пользу. Гус бесстрашно выступил против этой возмутительной торговли, и римские легаты стали бояться за успех своего предприятия среди чехов.
Студенты во главе с Иеронимом Пражским обратились к народу с призывом организовать манифестацию протеста. В потешном шествии пошли студенты по улицам Праги в сопровождении толпы горожан. На площади сложили костер и всенародно сожгли папские грамоты и индульгенции, которыми тут же торговал заезжий монах. Народ ликовал. Раздавались песни с едкой сатирой, слышались выкрики против папы, население стало нападать и избивать священников; но продолжалось это недолго. Власти схватили трех ремесленников, выступавших в церквах против продажи индульгенций, приговорили их к смерти и казнили. Народ торжественно похоронил тела казненных в Вифлеемской часовне, и Гус в проповеди назвал их мучениками за правду.
Король приказал Гусу покинуть Прагу, папа римский предал его анафеме и велел по праздничным дням во всех церквах, при погашенных свечах и при торжественном трезвоне колоколов, произносить ему проклятие. Гус официально был назван ересиархом — главой ереси. Это значило, что где бы он ни явился, никто под страхом отлучения от церкви не должен был давать ему ни пищи, ни питья, ни крова. На все время пребыванья Гуса и на три дня после его отбытия тяготело проклятье и запрещение совершать церковные службы в местах, оскверненных присутствием еретика.
Одновременно с Гусом появились и более мелкие проповедники, непосредственно выражавшие народные требования о конфискации церковных земель и раздачи их бедноте. Народ волновался. Вызванное Гусом движение внушало тревогу не только духовенству и феодалам Чехии, но и в других европейских странах. «Отцы церкви», как и феодалы, боялись, что удар, нанесенный в Чехии, потрясет основы церкви и авторитет светской власти и в их странах.
