Загадки остались - Мариковский Павел Иустинович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Придется ставить палатки! — со вздохом и сожалением сказал Багдаулет. Ему очень не хотелось возиться с ними.
— Даже и думать нечего, чтобы спать в пологах! — подтвердила Зоя, третий участник нашей экспедиции.
Я поднимаюсь к небольшому родничку на склоне горы, поросшему со всех сторон широкой зеленой полосой растений, и приглядываюсь к цветущей софоре, солодке, адраспану и шандре. В ущелье временами залетает ветер, прошумит среди зелени у ручейка и затихнет. Похолодало.
На веточке солодки я вижу большую осу-сфекса (Sphex). Почти рядом с нею повисла бабочка-голубянка, сложив крылья, прицепилась к стеблю запоздалая боярышница. Иногда прозвенит крыльями пчела да пролетит труженик-шмель. Еще я вижу несколько повисших на цветках хорошо мне знакомых бабочек-сатиров и сразу вспоминаю поездку в Киргизский Алатау и проливной ночной дождь. Насекомые здесь приготовились ко сну.
— Не стали бы бабочки-сатиры спать на открытом месте, если бы ожидался дождь, — говорю я своим спутникам. — Нет смысла ставить палатки!
— А что, если ваши бабочки ошибаются? — возражает Зоя. Но обрадованный Багдаулет уже вбивает два кола для растяжки пологов, стелет на землю тент и бросает на него спальные мешки.
Когда стемнело, совсем затих ветер, а со склона гор раздались трели сверчков-трубачиков, темные облака уплыли в сторону, и на чистом небе загорелись яркие звезды. Ночь выдалась тихая и безмятежная. И на этот раз бабочки-сатиры не ошиблись!
В лесу у тихой протоки реки Чилик, рядом со старым лавролистным тополем видна норка диаметром почти в два сантиметра. На ее стенках у входа сидят черные муравьи-лазиусы (Lasius niger). Они поводят во все стороны усиками, ударяют брюшками о землю, постукивают друг друга головками. Что-то происходит у лазиусов, какое-то событие встревожило скрытый под землей муравейник?
Вот в глубине хода мелькнула большая черная голова, блеснули прозрачные крылья. Все стало понятным. Муравьи сегодня намерены распроститься со своими воспитанниками — крылатыми самками и самцами. Событие важное! Оно происходит у лазиусов в конце лета обязательно в погожий день. Крылатым муравьям предстоит брачный лёт, масса врагов подстерегает их в пути. Поэтому и вход в муравейник нарочно расширили: дверь, через которую провожают крылатых братьев и сестер, должна быть широко раскрыта, хотя бы ради того, чтобы обладатели нежных прозрачных крыльев не помяли их.
Видимо, сейчас начнется разлет, хотя снаружи ни одного крылатого муравья еще нет, да и охранники, стерегущие дверь, как бы в недоумении: «Выпускать ли пленников на свободу?» По небу же плывут облака.
Долго сидят муравьи у входа, будто советуются, а в глубокой темной норе все сверкают и сверкают прозрачные крылья.
Несколько неугомонных рабочих продолжают расширять вход, отламывая челюстями кусочки земли и относя их в сторону. Но вот появляются три деловитых муравья. Один хватает палочку, другой — камешек и волокут ко входу. Третий завладел сухим кусочком листика и сразу закрыл им двери подземного жилища. Еще несколько соринок — и входа как не бывало.
Те, кто расширял вход, мечутся в смятении. Разногласие для них неожиданно. Но что поделаешь, коли непогода, и молодым авиаторам полагается еще побыть дома.
По небу по-прежнему плывут облака, они все гуще, темнее и вскоре закрывают солнце. На тихий тугай налетает ветер, старый лавролистный тополь раскачивает ветвями и шумит листьями. Холодеет. Потом мелкий дождь вяло падает на землю, на нашу палатку, напевая тихую монотонную песню.
Угадали муравьи непогоду. Нет, не летать сегодня крылатым муравьям!
Злой и холодный ветер пробирался под одежду, и я сетую на то, что на одном рукаве рубашки оторвалась пуговица. Местами над землей несутся широкие полосы пыли, светлой пеленой задернут горизонт, и бинокль мой бесполезен, ничего через него не разглядеть. Ранней весной погода изменчива, и напрасно мы поехали. Но что делать, уж очень надоела долгая зима, казалось, вот-вот грянет тепло и пробудит пустыню. Но сейчас вокруг мертво, серо и не видно ничего живого.
По земле мечутся от ветра мелкие соринки, и глаза мои, натренированные в поисках насекомых, невольно задерживают на них внимание. Вот крошечный темный комочек промчался по чистому песку, остановился у кустика, отпрянул и вновь побежал своей дорогой. Надо узнать, кто он такой? Ничего в нем особенного, соринка! И так все время.
Надоел ветер, я спрятался за высокий бархан, прилег у кустика саксаула, уперся ногами в песок, слегка его разворошил. Рядом показалось что-то темное. Но незачем смотреть, наверное, опять соринка. Но, оказывается, не соринка, а объявился жучок. Температура сейчас минус два градуса. Может быть, я случайно вытолкнул жучка из песка?
Жук-чернотелка, почти черный, покрыт многочисленным полосками. У него настороженные длинные усики, сам шустрый и миловидный. Рад ему, все же живое существо и к тому же не приходилось встречать такого раньше. Может быть, он неизвестен, это была бы ценная находка для специалистов-колеоптерологов.
Но засадить в морилку свою находку все же не решился. Очень жаль милого жучка. Пусть едет со мной в пробирке до города. Чернотелки неплохо живут в садке. Тем более погода никак не наладится, и придется ехать домой.
Дома я предоставил моему пленнику обширный садок, дал кусочек печенья, ломтик сушеного яблока, положил несколько травинок и ватку, смоченную водой. В комнате тепло, батареи центрального отопления работают отлично, чем не настоящая весна! Но моя чернотелка немного покрутилась и спряталась в укромный уголок, сжалась в комочек, опустила шустрые усики и замерла. Так и проспала целых две недели.
Иногда мне чудилось, что жучок погиб, и я пытался безуспешно его расшевелить. Весна же оказалась необычно затяжной, и выбраться из города никак не удавалось. Холод и ветер не унимались. К концу первой декады апреля выпал снег. Потом к утру следующего дня небо очистилось, ударил мороз, небо засияло синевой и появилось долгожданное солнце. Я сомневался: ехать ли в поле или подождать еще несколько дней. Случайно глянул в садок. Моя чернотелочка пробудилась, преобразилась, суетливо забегала по дну садка, пытаясь выбраться из неволи. Я понял ее беспокойство, сам засуетился и принялся собираться в дорогу.
Маленький жучок меня не обманул, долгие холода прошли, наступила теплая погода, и пустыня стала быстро пробуждаться.
Все лето из-за таяния снегов высоко в горах на реке Или держалась большая вода, а когда в сентябре она схлынула, всюду обнажились песчаные косы среди мелких проток. Возле одной такой протоки мы и поставили палатку. Здесь было едва заметное течение, днем вода сильно прогревалась, а большая песчаная отмель была изрисована многочисленными следами уток, цапель, куличков и ондатр. У самого берега, высунув из воды пучеглазые мордочки, сидело множество зеленых лягушек.
После небольшого похолодания стояли последние жаркие дни, и красный столбик нашего термометра поднимался выше тридцати градусов. Днем среди деревьев над нашим биваком жужжали мухи, носились неугомонные стрекозы. В сумерках из темных укрытий выбирались темные совки, и тогда к комариному звону добавлялся шорох крыльев этих бабочек.
Ночью в протоке плескались ондатры, кто-то громко булькал в воде и чавкал грязью. Иногда слышался тонкий посвист крыльев утиной стаи, без конца шлепались в воду лягушки. Их было много, они шуршали в траве, скакали по тенту, прыгали на стенки палатки, очевидно собирая с них комаров, наиболее пронырливые из них забирались в палатку и протискивались под марлевый полог.
Рано утром в застывшем воздухе в зеркальную воду, розовую от разгорающейся зорьки, гляделись деревья, кустарнички и тростники, густой стеной обступившие ее берега. Сегодня же на рассвете я увидал на протоке необычное: с противоположной стороны ее молниеносными бросками из стороны в сторону стремительно мчался к нашему берегу жучок-вертячка. Вот он подплыл к берегу, почти к самым моим ногам и, резко свернув, понесся вдоль его кромки, где-то разбудил другого вертячонка, потом второго, третьего… Вскоре у берега уже мчалась целая стайка резвых жучков, их всех до единого, наверно, собрал тот, кто приплыл с противоположного берега.
