Хозяин небесных гор - Зверев Максим Дмитриевич (читаемые книги читать txt) 📗
Мы объехали целый ряд ущелий, и всюду картина была одна и та же. Каждая щель, в которую только мог пролезть скворец, оказалась занята. Тут же под большими камнями и плитами находились прошлогодние гнёзда. Даже под небольшими камешками, которые можно легко поднять рукой, было по одному, а иногда и по два старых гнезда.
Скворцы выбрали удачные места для гнездования: горный хребет длинным мысом врезался в степь, а кругом сколько угодно саранчи.
К вечеру мы перекочевали со своей палаткой к подножию хребта и расположились рядом с колонией розовых скворцов.
Как-то утром мы были удивлены тем, что недалеко от нашей палатки в степи дымится костёр и стоят две грузовые машины. Это ночью прибыл отряд по борьбе с саранчой и расположился у небольшого ключика.
К работе он не успел приступить. Многотысячная стая скворцов с шумом и гамом опустилась на саранчовые полчища и начала кормиться. На смену этой стае прилетело ещё две, а когда к полудню прилетела новая стая, то ей пришлось поедать только остатки.
Мы пришли в гости к нашим соседям. Они собирались ехать дальше, так как травить было некого.
В середине мая не стало больше беззаботного щебета, бесцельных перепрыгиваний по кустам и камням – скворчихи занялись устройством гнёзд. С пучками травы, листьев и веточек в клюве они со всех сторон летели к занятым ими щелям и отверстиям под камнями. Серые скромные скворчихи теперь всё время имели озабоченный вид. Их хохолки были приподняты, как и у нарядных розовых кавалеров.
Самцы тоже сделались неузнаваемыми. У них стали возникать ссоры между собой, казалось, без всякой видимой причины. То здесь, то там ссоры переходили в драки. Наступило время, когда в любую минуту дня можно было видеть яростно дерущихся самцов. Такая внезапная драчливость была не без причины. У скворцов наступил брачный период, и они всячески старались снискать расположение своих скромных серых подруг. Скворцы вертелись перед ними, щебетали, задорно приподнимали хохолки и даже бросались собирать материал для гнезда. Самочки широко открывали клювы и гнали их. Тогда самцы пускали в ход ещё одно средство: трепеща крыльями и приседая, они открывали клювы, пища при этом, как птенцы. Тогда самочки начинали волноваться и бегать вокруг самцов.
Через три дня начиналась откладка яиц и насиживание. Самцов теперь всюду гнали. Наконец они собрались огромными стаями, покинули гнездовье и зажили жизнью холостяков, кочуя по степи. Даже ночевать не стали прилетать в ущелье. В течение дня скворчихи по нескольку часов кормились в степи, а раскалённые солнцем камни не давали остывать яйцам.
Самочки на гнезде очень доверчивы, они подпускали к себе буквально на расстояние вытянутой руки, позволяя фотографировать их и зарисовывать сколько угодно. Но всё же было видно, что они настороже. Стоило слишком близко приблизиться или сделать резкое движение, как доверие к вам кончалось и скворчиха с тревожным щебетом взлетала с гнезда.
Больше всего человеку мешает вступить в добрые отношения с животными недостаток терпения. Секрет людей, которым удаётся приручить диких животных, невелик – он заключается в том, что они обладают этим терпением.
Мы выбрали себе каждый по одному гнезду и занялись приручением скворчих. На второй день к вечеру скворчихи на гнезде спокойно брали из наших рук саранчу и тут же расправлялись с ней. Через несколько дней птицы так привыкли к нам, что было хорошо заметно, как они при виде человека с радостным оживлением смотрели ему на руки, ожидая очередного угощения.
Наблюдая за скворчихами, мы узнавали день за днём многое из их жизни. Так, например, мы были поражены остротой их зрения. Казалось бы, чем крупнее животное, тем оно дальше должно видеть. Если степная газель – джейран видит двигающегося врага за несколько километров, то маленькая мышь, конечно, не может так далеко видеть. Однако у розовых скворцов всё по-другому. Не было ни одного случая, чтобы кто-нибудь из нас первый заметил в небе сарыча или летящую ворону. Всегда сначала скворчиха прижималась ниже в гнезде и косилась одним глазом из-под своего камня куда-то в сторону. Только тогда мы замечали в этом направлении летящую хищную птицу. Ни разу не было наоборот.
Скворчихи держали себя при виде птиц по-разному. Когда в небе парил орёл, они только следили за ним; если прилетала ворона, скворчихи замирали без движения, распластавшись в гнезде и втянув шею. На журавлей скворчихи не обращали ни малейшего внимания. Они с интересом следили за пролетающими ласточками, «развлекаясь» подобно детям, которые любят подолгу смотреть в окно на прохожих.
Так незаметно прошёл май. Как-то утром в первых числах июня всюду под камнями тоненько запищали птенцы. Их писк очень походил на цыканье летучих мышей. Мы несколько раз замечали в это утро, как самки выбегали из гнезда со скорлупой. Отбежав несколько метров, они бросали её и расклёвывали на мелкие кусочки.
На следующее утро на горизонте появилась несметная продолговатая туча птиц, километра два длиной. В бинокль было видно, что летят огромные стаи скворцов. Эта туча иногда прерывалась, но скоро снова соединялась. Местами скворцы собирались в плотную массу, затем распределялись равномерно, то опускаясь, то поднимаясь. Их летело огромное количество, и все они садились в ущелье, где были гнёзда.
Мы бегом бросились к своим наблюдательным постам. И что же? Оказалось, прилетели розовые самцы. Они вернулись на гнездовье все сразу, как будто кто-то им сказал, что начался вывод птенцов.
Самцы были сильно возбуждены. Они с писком бегали вокруг самок, подняв хохолки и пытаясь ухаживать. Затем они полетели в степь и начали таскать корм птенцам. Но розовые скворцы оказались плохими отцами. Число их с каждым днём таяло. И через несколько дней самцы едва составляли треть от общего количества самок. Большинство розовых скворцов опять зажило беспечной жизнью холостяков.
Занятный вид имеет самка, прилетевшая с кормом: саранчовые зажаты в её клюве в виде букета. Шесть-семь саранчовых с оборванными ногами и надкрыльями – такова разовая порция скворчатам почти через каждые двадцать – тридцать минут в течение всего длинного летнего дня. Иными словами, это около двухсот саранчовых в день, а за пятнадцать дней – свыше трёх тысяч! Но кроме птенцов, и взрослые птицы съедают столько же.
Мамаши в течение дня заняты не только кормлением. Они попутно строго следят за чистотой в гнёздах. Накормив птенцов, скворчихи захватывают с собой в клюв помёт скворчат и бросают его, отлетев от гнезда.
Вечером мы были свидетелями настоящего воровства на гнездовье. Воровкой была одна из скворчих. Она долго лазила по чужим гнёздам и подбирала там оброненных саранчовых. У скворчихи не было времени набирать в клюв целый пучок насекомых. Она таскала их своим птенцам по одному.
Недолго воровка оставалась безнаказанной: её застигла на месте преступления разъярённая хозяйка гнезда.
Надо было видеть, какая произошла драка!
Это была даже не драка, а просто избиение «преступницы». Только перья летели во все стороны, и она долго потом сидела на камне, приводя себя в порядок. После этого воровка тоже полетела в степь «честным образом» собирать корм.
Самый юный из нас уверял, что скворчиха-воровка даже тяжело «вздохнула», перед тем как полететь в степь.
Случаев воровства мы наблюдали много, и все они кончались неизбежной взбучкой.
Время шло, птенцам требовалось всё больше корма.
На гнездовье стали появляться уже не только случаи воровства, а настоящие «разбои».
Трудно сказать, кто разбойничал – те же скворчихи, которые пытались воровать, или другие.
Во всяком случае, то там, то здесь раздавался щебет и летели перья: это «грабительница» бросалась на прилетевшую с кормом в клюве скворчиху и вырывала у неё добрую половину саранчовых.
Затем разбойница скрывалась в своей щели и кормила там чужим добром голодных птенцов.
