От Шекспира до Шоу: Английские писатели XVI—XX вв. - Гражданская Зоя Тихоновна (полная версия книги .txt) 📗
Дед и бабушка будущего великого писателя были слугами в богатом помещичьем доме. Своему сыну Джону они смогли дать небольшое образование, и он стал портовым чиновником, служащим адмиралтейства. В его-то семье и родился в Портсмуте в 1812 году Чарльз Диккенс.
Воспоминания о детстве были у писателя противоречивыми — радостными и ужасными. Счастливыми были годы, проведенные в небольшом городке Чатеме, где семья жила безбедно, в уютной квартире, а мальчик мог учиться в школе. Чарли страстно любил своего отца, веселого, обаятельного, общительного человека. Только впоследствии он понял, что эти качества соединялись в нем с житейской неприспособленностью и легкомысленным отношением к семье. Своего отца Диккенс очень точно изобразил потом в лице мистера Микобера в романе «Дэвид Копперфилд».
Жилось семейству Диккенсов весело. В погожие летние дни устраивались пикники, катания по реке, вечерами — любительские спектакли или просмотры картинок волшебного фонаря. Отец водил Чарльза и его старшую сестру в театр, учил их забавным песенкам; научил сына передразнивать знакомых и демонстрировал этим же знакомым актерский талант сына. Потом отец запутался в долгах, и жизнь семьи резко изменилась. Переехали в Лондон, отчасти для того, чтобы скрыться от кредиторов. Но кредиторы настигли, и отец Чарльза был посажен в долговую тюрьму. Для семьи начались черные дни. Чарльзу пришлось оставить школу. Были проданы любимые книги, а за ними — вся домашняя обстановка.
Миссис Диккенс пыталась как-то спасти семейный корабль. Она решила давать частные уроки, хотела открыть пансион для девочек. У нее было неплохое образование, она знала латынь и французский. Но никто не явился на ее объявления. Тогда она забрала свое многочисленное потомство и переселилась к мужу в долговую тюрьму. Там, по крайней мере, не надо было платить за квартиру и был кров над головой. По английским законам семья несостоятельного должника имела право жить вместе с ним в долговой тюрьме, не считаясь арестованной.
Чарльза пристроили на работу на фабрику ваксы. Его сестра Фанни продолжала учиться; у нее было редкое музыкальное дарование, она училась в музыкальной школе, и мать решила любой ценой помочь ей закончить учебу. Чарльз завидовал сестре, ему безумно хотелось учиться. Мать считала, что юноша скорее сможет пробить себе дорогу, чем девушка, даже если у него не будет образования.
На фабрике ваксы 11-летний Чарльз вместе с другими ребятишками целый день закупоривал баночки с ваксой и наклеивал на них этикетки. Работали в полутемном и душном помещении, кишащем крысами. Во время обеденного перерыва дети еле успевали съесть свои бутерброды.
Вечером Чарльз бежал по лондонским улицам: надо было поспеть в тюрьму, пока не закрыли ворота. Его товарищи по фабрике жили в ужасных зловонных трущобах, и он иногда навещал их; но самое позорное и страшное жилище было у него. И Чарльз тщательно скрывал от мальчишек, где ему приходится ночевать.
Однажды ему стало дурно во время работы: он вообще был болезненный мальчик. Один из товарищей уложил его на солому, ухаживал за ним и пошел провожать его домой, боясь, что ему опять будет плохо. Чарльз не знал, как освободиться от провожатого. Наконец, он уверил друга, что пришел домой, и попрощался с ним; на всякий случай пришлось позвонить в чужую квартиру.
Чарльз с ужасом думал, что его отец так никогда и не выйдет на свободу. Пройдут годы, десятилетия… ему представлялся обожаемый отец, поседевший и состарившийся в тюрьме. Впоследствии в романе «Крошка Доррит» он вернется к своим страшным воспоминаниям и расскажет о мистере Доррите — человеке, который провел в долговой тюрьме двадцать два года. В характере мистера Доррита он воскресит черты своего отца: наверное, так же — слезливо и беспечно — вел бы себя мистер Диккенс, если бы жил в тюрьме до старости.
Но судьба отца сложилась иначе. Умерла бабушка Чарльза, экономка в помещичьей усадьбе, и ее небольшого наследства хватило, чтобы заплатить долги Джона Диккенса. Он вышел на свободу, устроился на службу, взял Чарли с фабрики и поместил его в школу.
По окончании школы Чарльз начал работать клерком в адвокатской конторе. Об университете, конечно, не приходилось и думать. Днем Чарльз работал, а вечером изучал стенографию, намереваясь стать репортером, и брал уроки актерского мастерства у одного актера: театр был его мечтой.
В эти годы он пережил пылкую и мучительную первую любовь, которая оставила след в его душе на долгие годы. Девушку звали Мария Биднелл, она была дочерью банкира. Хорошенькая, избалованная и капризная, она не отвечала на его чувство, но иногда бывала с ним любезна: ей нравилось кокетничать, приятно было его мучить. Ради нее, как Диккенс признавался впоследствии, он «начал пробивать дорогу из нищеты и безвестности».
Поклонение даме сердца длилось несколько лет. В день своего рождения, когда ему исполнился 21 год, он наконец решил сделать ей предложение и получил отказ. Он был слишком беден, а Мария умела ценить деньги. Его красивая внешность, великолепные шелковистые кудри и удивительные глаза значили для нее не так уж много. Вскоре она вышла замуж за богатого поклонника.
Мария, разумеется, не могла знать, кем станет Чарльз Диккенс. Она не знала, что, отвергнув бедного клерка и начинающего репортера, она отвергла славу. Через 20 лет, когда Мария поняла это, она попыталась заинтересовать и привлечь Диккенса, начала с ним переписку, напомнила о юности. Он восторженно отозвался на ее письма. Но, встретясь с ней, увидел располневшую и глупую даму, и это привело его в ужас. Он поспешил расстаться с Марией и запечатлел ее новый образ в комической фигуре Флоры Финчинг в романе «Крошка Доррит». Если раньше он воспел Марию, создав поэтический образ наивной и очаровательной Доры (в «Дэвиде Копперфилде»), то теперь он расставался со своей любовью смеясь и заставил смеяться читателей.
В 1832 году Диккенс стал газетным репортером, дающим отчеты о парламентских прениях. Это была напряженная и трудная работа, потому что по тогдашним английским законам репортер, допущенный в палату общин, не имел права делать записи.
Диккенс нашел выход: он надевал длинные твердые манжеты и незаметно покрывал их стенографическими значками. Дома он расшифровывал записи; его парламентские отчеты в «Морнинг кроникл» отличались исключительной точностью. Диккенс становился «королем репортеров», зарабатывал немалые деньги.
В летние месяцы, в промежутках между сессиями парламента, газета посылала Диккенса как репортера в разные концы Англии. Парламентские выборы на местах, выступления депутатов, пожары, преступления, судебные процессы — все это должно было найти отражение в газете, и всюду надо было поспеть раньше других корреспондентов. Диккенс носился по ужасным проселочным дорогам в почтовых каретах и нанятых экипажах; очерки о событиях ему приходилось писать в пути, держа блокнот на коленях, подпрыгивая на ухабах, при свете качающегося фонаря. Он вспоминал впоследствии о сломанных экипажах, отлетевших колесах, потерянных шляпах. Хозяева газеты платили за все, только за проломленную голову они не стали бы платить.
Деятельность корреспондента была полезна для будущего писателя. Она познакомила его, лондонца, с жизнью английской провинции, обогатила множеством впечатлений. Его изумительная память фиксировала факты и лица тунеядцев, преступников, стяжателей, болтунов и просто хороших людей, чтобы запечатлеть их впоследствии на страницах романов, превратить в уродливые гротески или живые, трогательные образы.
Чарльз содержал родителей, младших братьев и сестер. Семья Диккенсов жила все лучше, и лучше, перебиралась в более комфортабельные квартиры. Правда, мистер Джон Диккенс еще умудрялся иногда запутаться в долгах, но сын быстро это пресекал. В отличие от отца он был точен в денежных делах.
В дальнейшем, когда Чарльз Диккенс стал знаменитым писателем, число его иждивенцев достигло громадной цифры. У него было десять детей, но, кроме своей семьи, приходилось содержать родных жены, семьи братьев, семьи умерших друзей. Не хватало денег. Диккенс получал за свои романы лишь небольшую часть того, что зарабатывали его издатели.
