Водители фрегатов. О великих мореплавателях XVIII — начала XIX века - Чуковский Николай Корнеевич (е книги txt, fb2) 📗

Инквизиция господствует здесь, как и во всех владениях испанских, и притом, по уверению многих, с великой строгостью для человека свободно мыслящего. Ужасно жить в таком месте, где злость инквизиции и неограниченное самовластие губернатора действуют в полной силе, располагающей жизнью и смертью каждого гражданина. Здешний гражданин не имеет ни малейшей свободы…»

Крузенштерн запасся в Санта-Крусе пресной водой, свежим мясом, овощами, прекрасным тенерифским вином, дал погулять и отдохнуть своим морякам.

26 октября оба корабля опять вышли в море.

Ровно через месяц, 26 ноября, корабли пересекли экватор и вступили в Южное полушарие. Это был первый случай за всю историю русского флота, когда русские корабли пересекли экватор. Никогда прежде русским морякам не приходилось заплывать так далеко от Родины.

Переход через экватор решили отпраздновать, как требует старинный морской обычай, издавна соблюдаемый на всех флотах мира. Одного веселого матроса, Павла Курганова, имевшего, по словам Крузенштерна, «отменные способности и дар слова», нарядили Нептуном — древним богом морей, прицепили ему длинную бороду из пакли и дали в руки большие трехзубые вилы. Нептун произносил грозные речи; его дразнили, он гонялся за всеми с ведром, обливал водой, махал трезубцем. Кончилось это все плясками под звездным тропическим небом.

18 декабря увидели берег Бразилии. В те времена Бразилия была португальской колонией. Крузенштерн повел свои корабли вдоль берега, к югу, и через два дня ввел их в гавань бразильского города Дестеро. Восемнадцать лет назад эту гавань посетил Лаперуз.

«Надежда» одиннадцатью пушечными выстрелами приветствовала город, и городская крепость ответила ей салютом из одиннадцати выстрелов.

В Дестеро экспедиция задержалась на целых полтора месяца, потому что, едва корабли вошли в гавань и стали на якорь, выяснилось, что грот-мачта [59] «Невы» слегка накренилась и треснула. Продолжать путешествие с такой мачтой было невозможно: ее нужно было заменить новой. А в окрестностях Дестеро совсем не было мачтового дерева. Крузенштерну удалось договориться с бразильскими купцами, которые подрядились доставить подходящую мачту издалека. А это, конечно, должно было занять много времени.

Крузенштерна поразил жалкий вид португальских солдат. «Солдаты, — записал он, — несмотря на то что из Бразилии посылают в Лиссабон ежегодно множество алмазов, уже многие годы сряду не получают жалованья».

В ожидании мачты Крузенштерн поселил бо́льшую часть своих моряков на берегу. Губернатор, встретивший русских очень приветливо, предоставил им свою загородную виллу, где они могли отдыхать в полном покое. Ученые занялись изучением природы, а остальные гуляли по окрестностям и отдыхали.

Новый год офицеры встретили в гостях у губернатора. Странно было встречать Новый год в такую жаркую, душную ночь. В Южном полушарии январь — самый жаркий месяц года.

В Бразилии множество попугаев и длиннохвостых обезьян. Попугай там такая же обычная птица, как у нас ворона или воробей. Крузенштерн для забавы купил полдюжины попугаев самых необычайных цветов, посадил их в большую клетку и отправил на свой корабль. А граф Федор Толстой достал обезьяну, приручил ее и с ней не расставался.

Окрестности Дестеро кишели ядовитыми змеями. «Я нередко удивлялся многим из наших спутников, — записал в своем дневнике Лисянский, — которые не подвергались никакому несчастному случаю, каждый день гоняясь за бабочками. Здесь их несметное множество, и наипрекраснейших в свете. Губернатор уверял меня, что посылаемые им курьеры в Рио-де-Жанейро во избежание укуса ядовитых змей, лежащих иногда поперек дороги целыми стадами, принуждены бывают скакать на лошадях верхом с возможной скоростью… Из насекомых более всех забавляли нас огненные мухи… [60] Взяв в руки трех из них, можно читать книгу ночью. Мне самому случилось однажды с помощью такой мухи отыскать в темноте платок. Этими светящимися насекомыми столь наполнены здешние места, что от вечерней до утренней зари повсюду бывает довольно светло».

В конце января привезли наконец новую мачту, и корабельные плотники начали ее устанавливать. Скоро все было готово. 4 февраля 1804 года корабли покинули гавань Дестеро и направились дальше, к югу.

Крузенштерн очень торопился. Мыс Горн можно обойти только в летние месяцы — декабрь, январь и февраль. В остальное время года здесь свирепствуют ураганы.

С каждым днем становилось все холоднее. Матросы опять удивлялись: приближался март, по русским представлениям — весенний месяц, а погода портилась, тепло исчезало.

Начались бури. Волны поднимали корабли и швыряли их в разные стороны. Нередко «Нева» и «Надежда» теряли друг друга из вида. Пока им удавалось всякий раз находить друг друга, но, кто знает, не придется ли им длительное время плыть врозь… Когда наступило наконец затишье, продолжавшееся всего несколько часов, Крузенштерн направился на шлюпке к «Неве».

— Нам надо условиться, где мы встретимся, если туман и буря разлучат нас надолго, — сказал он капитану Лисянскому. — Кораблям, вероятно, придется обходить мыс Горн поодиночке.

Обсудив положение, капитаны назначили местом свидания остров Пасхи в Тихом океане.

— Но если у острова Пасхи вы «Надежды» не найдете, — сказал Крузенштерн, — ищите нас у острова Нуку-Хива. Этот остров совсем не исследован, и нам необходимо там побывать.

Едва Крузенштерн вернулся на «Надежду», буря разбушевалась с новой силой. «Нева» исчезла в крутящемся тумане и больше не появлялась. Сквозь мрак и холод «Надежда» продолжала свой путь к югу.

Наконец 3 марта увидели мыс Горн, огромную черную голую скалу, о которую разбивались пенистые волны — гребни их были выше корабельных мачт. Осторожно, медленно «Надежда» обошла эту скалу и вышла в Тихий океан.

— Проскочили! — сказал Крузенштерн с облегчением.

Остров Нуку-Хива

Крузенштерн назначил Лисянскому встречу возле острова Пасхи, но обстоятельства сложились так, что заходить к острову Пасхи оказалось невыгодно. В южной части Тихого океана «Надежду» долго не оставляли бури, сильно задержали ее и отнесли далеко на запад от первоначально намеченного курса. Чтобы подойти к острову Пасхи, пришлось бы возвращаться к востоку против сильного встречного ветра и потерять много времени. И Крузенштерн решил идти прямо к острову Нуку-Хива и там ждать «Неву». Он очень спешил, потому что задержался в Бразилии дольше, чем предполагал, а осенью хотел быть уже в Японии.

Запасы пресной воды, взятой в Дестеро, подходили к концу, и Крузенштерн распорядился, чтобы никто на корабле не смел выпивать больше одного штофа в день. «Надежда» шла по неведомой части Тихого океана, где никогда еще не был ни один корабль.

Днем на салинге, [61] а ночью на бушприте [62] беспрестанно сидел матрос и смотрел, не видно ли земли.

Крузенштерн обещал вознаграждение тому, кто первый увидит землю. Но проходили дни и ночи, а кругом ничего не было, кроме волн.

17 апреля 1804 года пересекли южный тропик. Еще через двадцать дней, 7 мая, увидели наконец берега Нуку-Хивы.

Остров Нуку-Хива, один из Маркизских островов, был впервые отмечен на карте американским капитаном Ингрегэмом в 1791 году, за тринадцать лет до того, как его посетил Крузенштерн. Но Ингрегэм, посетив остров, не записал о нем почти ничего. А Крузенштерну хотелось исследовать Нуку-Хиву.

Остров казался густым темно-зеленым садом. В зелени разбросаны были розовые, оранжевые, белые пятна — деревья, покрытые яркими цветами. Крузенштерн и его спутники много слышали о прелести тропических тихоокеанских островков, но такой пышности и красоты не ожидали.