Человек ищет чудо - Мезенцев Владимир Андреевич (книга бесплатный формат txt) 📗
Обезьяна сидит в клетке. Она много раз видит, как человек открывает ключом замок и входит в клетку; уходя, снова закрывает замок. А не попробовать ли открыть самой?
Она подбирает с земли кусок проволоки и приступает к работе… Повозившись с замком изрядное время, она так и не добивается ничего. Это вызывает целую бурю эмоций; обезьяна «выходит из себя», обиженно кричит, забрасывает проволоку, которой пыталась открыть замок, катается на спине, рвет на себе волосы. Но… проходит минута, и животное вновь берет проволоку, снова начинает терпеливо ковыряться в замке.
Самоконтроль? Да!
Осознание животным своего положения и окружающей обстановки позволило ему стать как бы экспериментатором, причем подопытным существом был человек.
Ученый подкармливал дельфина, когда тот подавал звук. Все шло хорошо. Дельфин издал ультразвук, человек не услышал его, и дельфин не получил лакомства. Животное вновь издало ультразвук — это было видно по активной работе его дыхала. Вновь никаких результатов. Испустив еще один ультразвук и поняв, что человек не слышит ультразвуков, дельфин перестал издавать их. Отныне он стал подавать только те сигналы, которые улавливает человеческое ухо.
Есть много фактов, рассказывающих о пристрастии некоторых животных к музыке. Н. Хук пишет о тюлене Сэмми, который часто находился в обществе купающихся. И когда как-то на пляже девочка заиграла на флейте, Сэмми улегся рядом и положил голову ей на колени. Когда музыка окончилась, Сэмми вернулся к своим играм.
Моряк с рыболовецкого судна наблюдал, как непоседливые нерпы всякий раз, заслышав звуки баяна, исполнявшего мелодию вальса, мгновенно замирали, высовывали головы из воды и внимательно смотрели на игравшего. Чарующе действует мелодия на акул. Они замедляют движение, плавно переваливаются с боку на бок. С удовольствием слушают хорошую музыку слоны.
А. Казанцев описывает случай, когда при исполнении штраусовского «Большого вальса» Валерией Новиковой в парке Сокольники 4 июля 1969 года мелодию вдруг подхватили два соловья. Они «не просто повторяли руладу, а пели вместе с ней в терцию, в кварту, украшали паузы музыкальными рефренами и каденциями. Я слушал, затаив дыхание. Никогда я не мог себе представить, что соловьи так понимают, так чувствуют музыку и так виртуозны… Своей птичьей импровизацией они сделали „Сказки Венского леса“ поистине волшебными».
Наверное, в пристрастии животных к музыке больше неосознанного, чем осознанного. Возможно. Но что вы скажете о животных, которые приходят смотреть кино, с удовольствием смотрят телепередачи?!
В одном из поселков на востоке Африки зрители кинофильма были напуганы диким слоном. Он пришел смотреть кинокартину. Зрелище понравилось животному. Слон аккуратно появлялся из леса, как только начинал светиться экран, натянутый между деревьями, и уходил обратно, когда фильм оканчивался.
Известен случай с гориллами из Нью-Йоркского зоопарка. Когда осенью их перевели из вольеры в клетку, обезьяны стали постоянно ссориться. Дело доходило до серьезных потасовок. Решили применить необычное средство: перед клеткой установили телевизор.
«Когда его включили, все четыре обезьяны застыли на месте, прижались к решетке и впились в экран глазами, — рассказывал служитель зоопарка. — Перебранки и скандалы исчезли». Гориллы часами смотрели телепередачи. Причем отношение к передачам было не одинаковым. Особенно нравились картины с быстрыми движениями на экране.
Итак, явная сообразительность, целенаправленные действия, эмоции… Все это — элементы сознания, хотя и зачаточного, но сознания.
Гораздо труднее говорить о самосознании животных.
Да и как мы можем об этом знать? Исследователям не хватает обратной связи, отсутствует активная и постоянная информация со стороны самих животных. Лишь в редких, отдельных случаях можно уверенно говорить, что животное «понимает» происходящее вокруг или о чем оно «думает». Обучая животных, мы можем лишь догадываться о результатах своей работы.
Проблема состоит в том, чтобы наладить двустороннюю интеллектуальную связь человека с животным. Какой она может быть? Есть две возможности.
Первая — научиться «разговаривать по-звериному», то есть использовать систему сигналов, которыми пользуются животные. Другой путь — обучение животных человеческому языку.
Решением этой увлекательной проблемы занимались и занимаются многие ученые. Появлялись сообщения, что некие дрессировщики добивались успеха. Однако при проверке все оказывалось, мягко говоря, преувеличением. Но в последнее десятилетие и здесь дело сдвинулось с мертвой точки.
Начнем с сообщения В. Ренсбергера, репортера одной из парижских газет. В 1974 году у него состоялось первое в истории журналистики интервью с… обезьяной! Вот как, по его словам, выглядела беседа:
«Восьмилетняя самка шимпанзе Люси знает 93 слова и заучивает новые по одному — по три в неделю, иногда даже после пятиминутного урока. Недавно Люси дала свое первое интервью репортеру (это был я), который знает язык жестов.
Правда, беседа была не слишком долгой, и моя собеседница почти не сидела на месте. Она прыгала, каталась по полу, лазила, ходила, бегала. Однако она обращала на меня достаточно внимания, чтобы я с ней мог „поговорить“.
Репортер (показывая ключ). Что это?
Люси. Ключ.
Репортер (показывая расческу.) Что это?
Люси. Расческа. (Берет ее и начинает причесывать репортера, затем отдает ему расческу). Причеши меня.
Репортер. Ладно. (Причесывает Люси).
Мой другой разговор с Люси:
Репортер. Люси, хочешь выйти на улицу?
Люси. На улицу нет. Хочу есть яблоко.
Репортер. У меня нет еды, извини.
Разговор, возможно, был не слишком „умным“, но, безусловно, происходило общение. После каждого обмена „репликами“ Люси и я в течение нескольких секунд смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что чувствовала она, но я был взволнован. Я принимал участие в чем-то из ряда вон выходящем. Я „беседовал“ с представителем другой разновидности живых существ. Что она думала обо мне? Что мне сказать ей?»
Оставим на совести репортера, насколько точно он рассказал о своей сенсационной встрече с обезьяной, говорящей жестами. Документальных данных, подтверждающих, что все обстояло именно так, как сообщил в газете Ренсбергер, у нас нет. Но вот перед нами другое, уже вполне серьезное и проверенное сообщение исследователей из Невадского университета, супругов Гарднер. Специалисты по вопросам психологии животных, они еще в 60-х годах задумались над вопросом, почему не удаются попытки научить обезьян человеческому языку. Может быть, все дело в том, что обезьяна просто не способна говорить, как мы? Правда, в языке этих животных насчитывается около 30 звуков, но все это скорее эмоционально окрашенные крики.
Почему же именно звуковому языку обучать обезьян? У нас есть еще язык жестов, которым пользуются глухонемые. Стоит попробовать обучить животных именно этому языку.
Исследователи приступили к работе. Учеником стала молодая самочка шимпанзе, Уошо. Было ей всего около года. В присутствии Уошо ученые разговаривали только на языке глухонемых.
Прошло семь месяцев. Обезьянка выучила первые четыре жеста, еще семь месяцев — и ее словарный запас пополнился новыми девятью жестами. Снова семь месяцев— еще двадцать один жест и, наконец, за десять последующих месяцев — тридцать жестов.
За два с половиной года Уошо выучила более шестидесяти жестов. И вот что было существенно: животное правильно пользовалось знаками, научилось комбинировать их, «говорить» фразами. Когда ей минуло шесть лет, она произносила уже такие фразы, как «Дайте мне, пожалуйста, ключ открыть дверь»!
Так в результате великолепного научного эксперимента впервые в истории между человеком и животным была налажена двусторонняя информационная связь.
За первыми опытами последовали другие. Новыми учениками Гарднеров стали шимпанзе Мойя и Пили. О работе с ними ученые рассказали в 1975 году.
