Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции - Лагерлеф Сельма Оттилия Ловиса

Настал день, когда ярл, начавший здесь работы, упокоился навек, но Стокгольм не остался без зодчих. Появились монахи, которые звались Серые братья. Стокгольм пришелся им по душе, и они испросили позволения построить здесь монастырь. Король даровал им небольшой островок, один из самых малых, тот, что выходит к озеру Меларен. На нем они и воздвигли монастырь, а островок был назван позднее Громункехольмен — Остров Серых братьев. Но тут явились другие монахи, по прозванию Черные братья. Они также испросили право строиться в Стокгольме, и их монастырь был воздвигнут на островке Стадсхольмен, что значит Городской, неподалеку от южных ворот. На этом же, самом большом из островков, к северу от города усердные мужи основали больницу — Дом Святого Духа, на соседнем островке построили мельницу, а у шхеры возле нее ловили рыбу. Пролив между теми двумя островками зарос, и сейчас, как тебе известно, здесь всего лишь один остров, но он и теперь еще зовется островом Святого Духа — Хельгеандсхольмен.

Ну, а мелкие, поросшие чернолесьем островки застроили домами. Ведь люди валом валили сюда, к здешним, влекущим к себе берегам и водам.

Пришли сюда и благочестивые сестры из ордена Святой Клары и попросили землицы для монастырской обители. Но им оставалось только поселиться на северном берегу, на Нормальме, как он теперь называется. Разумеется, они были не очень довольны, так как Нормальм пересечен высоким горным кряжем, на котором когда-то стояла городская виселица, так что это место слыло малопочтенным. Сестры ордена Святой Клары все же построили свою церковь и длинное монастырское здание на берегу, у подножия горного кряжа. Обосновавшись, они вскоре обрели последователей. В северной части острова, на вершине горного кряжа, была построена больница вместе с церковью Святого Йерана, а у подножия того же кряжа воздвигнута церковь Святого Якоба.

Начали строить и на Сёдермальме, там, где гора в этой южной части города круто вздымается над берегом. Там поднялась церковь Святой Марии.

Не думай, Клемент, будто одни лишь монахи да духовенство переселялись в Стокгольм. Вовсе нет! Было там немало и других людей и прежде всего немецких купцов и ремесленников. Тогда они были куда более умелые, чем сами шведы, и потому их охотно принимали. Поселившись за городскими стенами, они снесли маленькие жалкие домишки, которые стояли там прежде, и построили высокие, великолепные дома из камня. Но места не хватало, и пришлось немцам ставить дома впритык один к другому, фасадами в сторону узеньких улиц.

Вот и суди сам, как Стокгольм притягивал к себе людей.

Тут на дорожке показался какой-то человек, который быстро шел прямо к ним. Но господин, беседовавший с Клементом, помахал рукой, и тот остановился на почтительном расстоянии. Пожилой господин снова сел на скамейку рядом с музыкантом и сказал:

— Ты должен оказать мне услугу, Клемент. Мне не представится более случая побеседовать с тобой, но я велю послать тебе книгу о Стокгольме, а ты прочти ее от начала до конца. Я, можно сказать, открыл для тебя Стокгольм! А теперь изучай его сам, по книге. Прочти о том, как жила и менялась столица Швеции, и о том, как маленький, тесный, обнесенный стенами город на островках раскинулся в наши дни великим морем домов, которые мы видим внизу под нами. Прочти о том, как на месте мрачной сторожевой башни замка Чернан был возведен прекрасный, светлый дворец, который также стоит прямо под нами; и как церковь монастыря Серых братьев стала усыпальницей шведских королей. Прочти о том, как застраивался один островок за другим, и как огороды на южном и северном концах города превратились в прекрасные парки либо в застроенные домами кварталы, как выравнивали горные кряжи, а проливы наполняли водой. И о том, как запертый со всех сторон охотничий заповедник — Юргорден превратился в любимейшее место гуляний народа. Ты должен освоиться в Стокгольме, Клемент! Ведь этот город принадлежит не только стокгольмцам. Он принадлежит и тебе, и всей Швеции!

Когда будешь читать про столицу нашего королевства, вспомни, я правду говорил, будто она всех притягивает к себе. В Стокгольм переехал король, потом знатные господа понастроили там свои дворцы, а после туда потянулся разный люд. Так что видишь, Стокгольм — город, который живет не только ради себя и ради ближней округи. Он — город всего государства, его столица

Ты ведь знаешь, Клемент, что повсюду в стране созываются сходы прихожан, а в Стокгольме заседает риксдаг, решающий судьбу всего нашего народа. В каждой провинции Швеции есть судья, в Стокгольме же находится верховный суд, которому подчинены все остальные суды. Повсюду есть казармы и войска, но из Стокгольма повелевают всей армией. Повсюду в стране тянутся железные дороги, а в Стокгольме пекутся о них о всех. Отсюда правят священнослужителями, учителями, врачами, управляющими имениями и ленсманами. [43] Здесь — сердце всей страны! Отсюда текут деньги, которые носят в кармане, и марки, которые наклеивают на письма. Отсюда непременно что-то перепадает на долю каждого шведа, и у каждого шведа найдется здесь какое-нибудь дело. В Стокгольме никто не должен чувствовать себя чужим и тосковать по дому. Здесь все шведы — дома.

А когда ты прочтешь обо всех собранных здесь сокровищах, вспомни и о том, последнем, что манит сюда людей. Это — старинные дома в Скансене, старинные одежды и старинная домашняя утварь. Это — старинные танцы, музыканты и сказочники. Все доброе, все старинное призвано в Скансен для того, чтобы воздать им честь и возродить, овеянное новой славой, для всего народа!

Когда же ты будешь читать книгу о Стокгольме, Клемент, сядь сюда, на это самое место! И ты увидишь, как искрятся, весело играя, волны, как сияют красотой берега! И тебя тоже зачарует этот город!

Голос красивого пожилого господина был исполнен силы, звучал могущественно и повелительно, а глаза сверкали. Он поднялся и ушел, простившись с Клементом легким прикосновением руки. И старик понял, что тот, кто говорил с ним, должно быть, важный господин. И поклонился ему вслед.

На другой день к Клементу явился придворный лакей с большой книгой в красном переплете и с письмом. А в письме было сказано, что книга — подарок короля.

После этого у старого Клемента в голове как будто помутилось, и услышать от него хоть одно разумное слово стало просто невозможно. Через неделю он явился к Доктору и отказался от места, сославшись на то, что ему надо вернуться домой.

— Но почему? Неужели ты здесь не можешь прижиться? — спросил Доктор.

— Да, я уже прижился, — ответил Клемент. — Эта беда мне не грозит, но все равно мне надо домой.

Старый музыкант долго был в смятении. Король хотел, чтобы он получше узнал Стокгольм и прижился здесь. Но Клементу непременно хотелось рассказать дома о том, что сам король говорил ему об этом. Он не мог отказать себе в удовольствии: дома, на церковном холме, поведать всем без разбора — и бедным, и богатым — как король был добр к нему; как сидел рядом с ним на скамье и прислал ему в подарок книгу; как целый час беседовал с ним, бедным старым музыкантом, чтобы исцелить его от тоски по дому. Ясное дело, можно было бы прекрасно рассказать всю эту историю старикам лапландцам да девушкам из Далекарлии и здесь, в Скансене. Но совсем другое дело — поведать все землякам!

Даже если ему, Клементу, суждено угодить в богадельню в родном приходе — что ж, и это ему не страшно! Ведь он стал теперь совсем другим человеком — человеком, которого будут уважать и чтить.

И, не в силах превозмочь вновь вспыхнувшую тоску по дому, Клемент пошел к Доктору и сказал, что вынужден отказаться от места.