Сильнее всего - Устинович Николай (книги txt) 📗

Н. С. Устинович (1912–1962) много лет жил и работал в Красноярске, возглавлял писательскую организацию. С любовью и восхищением писал он о строителях, геологах, охотниках — настоящих, мужественных людях, преображающих Сибирь. Многие произведения писателя посвящены детям, поколению, идущему на смену сегодняшним строителям социализма. Большое место в его творчестве занимает тема природы, тема красоты земли. Недаром Л. Сайфулина книги Н. С. Устиновича ценила наравне с произведениями М. Пришвина как «подлинно художественную хрестоматию природы».

ЛЕБЕДИНАЯ ДРУЖБА

Бакенщик Никита Семёнович Волков жил далеко в тайге, на берегу большой реки. На много километров кругом не было другого жилья, кроме его маленькой сторожки; редко появлялся здесь новый человек. Но Никите Семёновичу некогда было скучать. Всё свободное время проводил он на охоте и рыбной ловле. И занимался старик этим делом с таким увлечением, что порой забывал про пищу и сон.

Чаще всего навещал Никита Семёнович небольшое озеро невдалеке от сторожки. Это было очень уютное озерцо, со всех сторон окаймлённое густым лесом. Тут водилось так много рыбы, что бывали случаи, когда бакенщик, закинув сеть, с трудом вытаскивал её из воды.

За много лет жизни на одном месте старик очень хорошо изучил озеро. Он знал чуть ли не каждую кочку на его берегах и мог бы, пожалуй, обойти вокруг него с закрытыми глазами. А уж про подводные коряжины и говорить не приходилось: они были у рыбака на самом строгом учёте.

Знал Никита Семёнович наперечёт и всех обитателей этого тихого уголка. В заросшем осокой заливчике каждую весну устраивали свои гнёзда утки. Летом, когда появлялись утята, они днём и ночью шелестели в прибрежных камышах. Дальше, в густом ельнике, часто слышался протяжный свист — там жили рябчики. По илистым отмелям постоянно разгуливали суетливые длинноносые зуйки…

Так было из года в год, пока не случилось на озере небывалое событие.

Однажды утром, вытаскивая из воды корчаги, Никита Семенович взглянул на противоположный берег и застыл от изумления. У осоки на освещенных зарёй волнах тихо колыхались две диковинные птицы. Белые как снег, большие, с длинными гибкими шеями, они были словно посланцы из сказочной страны.

«Лебеди!» — догадался бакенщик.

Каждую весну и осень видел он в поднебесье перелётные стаи этих птиц, но где они делали остановки, Никита Семёнович не знал. На памяти старика это были первые лебеди, посетившие тихое таёжное озеро.

«Ах, хороши!» — залюбовался бакенщик птицами.

А лебеди, будто зная, что ими восхищаются, гордо оглядывались вокруг, кося глаз на свои отражения в спокойной прозрачной воде. Они долго держались на одном месте, потом разом повернули и неторопливо уплыли в залив.

С этого утра Никита Семёнович видел лебедей каждый день. Птицы обосновались в тайге на постоянное жительство и вскоре начали строить на маленьком островке гнездо. Сильными клювами ломали они сухой камыш, собирали прошлогоднюю осоку и таскали всё это на свой островок. А когда гнездо было готово, лебёдка стала нести большие бледно-жёлтые яйца.

В это время к островку не смела приблизиться ни одна птица. Стоило какой-либо утке опуститься на воду близ гнезда, как лебедь свирепо бросался вперёд, и непрошенная гостья в испуге улетала.

Так проходил день за днём. Никита Семёнович, рыбача на озере, с интересом наблюдал за жизнью лебедей. Он видел, как у них появилось четверо лебедят, как учили их родители добывать пищу. А когда птенцы подросли настолько что сравнялись по величине со взрослыми утками, всё семейство переселилось на впадающую в озеро речку. Бакенщик догадался, что для старых лебедей настало время линьки.

Около двух недель прожили беспомощные, словно ощипанные, птицы в глухой урёме [1], не показываясь на открытых местах. Никита Семёнович, плавая на лодке, всякий раз подолгу смотрел на островок и, не видя там белоснежных красавцев, тихонько вздыхал. Озеро потеряло свою прелесть, стало скучным и обыденным.

Но вот однажды над тайгой раздались протяжные трубные звуки. Бакенщик вышел из сторожки и увидел, что всё лебединое семейство кружит над озером, купаясь в ярком свете полуденного солнца.

Лебеди вернулись к своему островку, к опустевшему гнезду, и озеро снова ожило, как оживает с возвращением хозяев покинутый дом. Опять Никита Семёнович часами любовался птицами. Теперь старик уже с трудом отличал старых лебедей от молодых. И он с грустью думал о том времени, когда всё семейство улетит на зимовку в тёплые края.

А время это приближалось. Уже начали желтеть листья на деревьях и полегла в прозрачной воде трава. Журавли табунились на болотах, наполняя окрестности задумчивым курлыканьем. Всё холоднее становились тёмные ночи, чаще дул северный ветер.

Как-то рано утром до таёжного озера донеслись еле уловимые звуки серебряных труб. Никита Семёнович поднял голову и увидел в бездонной голубизне сентябрьского неба лёгкую цепочку лебединой стаи. Птицы улетали на юг, прощаясь до весны с родными местами.

В ту же минуту из-за островка шумно поднялась вся лебединая семья. Сделав над озером круг, белоснежные птицы взмыли в поднебесье. Бакенщик долго смотрел из-под ладони им вслед и, когда обе цепочки соединились, сказал, помахав рукой:

— Счастливый путь!

И вдруг Никита Семёнович заметил, как от стаи одна за другой отделились две птицы. Медленно кружа, они стали снижаться над тайгой. Вскоре оба лебедя опустились на воду и, тревожно трубя, стали метаться по озеру.

«Да это же старики! — узнал бакенщик. — Чудно что-то… Почему они вернулись?»

Этот вопрос не выходил у Никиты Семёновича из головы. Он чаще обычного стал приходить к озеру, надеясь найти там разгадку. Но наблюдения ничего не объяснили: птицы вели себя как обычно; лишь лебедь иногда, без всякой видимой причины, вдруг поднимался с криком в воздух и подолгу кружил над тайгой, словно порываясь улететь в далёкий путь. Потом он садился на воду рядом с лебёдкой и нежно гладил её перья своим большим чёрным клювом.

Больше всего удивляло бакенщика то, что лебеди, по-видимому, и не думали улетать на юг. Наступали холодные осенние дни, всё меньше и меньше оставалось перелётных птиц в тайге и на реке, а лебеди как ни в чём не бывало плавали вокруг островка или отсиживались от непогоды в побуревших камышах.

Наконец промчались запоздалые гусиные косяки. Среди оголённых деревьев зашумел пронизывающий ветер, в воздухе замелькала снежная крупа. На озере появились забереги; волны обламывали их с краёв, и тонкие льдинки подолгу колыхались на воде, тускло поблёскивая под угасающим солнцем.

По реке прошли последние пароходы. Никита Семёнович начал снимать бакены и, занятый этой работой, не заметил, как пролетело время. Однажды ночью на скованную морозами землю выпал снег и больше уже не растаял. Наступила долгая сибирская зима.

Лебеди перебрались к устью впадающей в озеро речки. Это место, где постоянно бурлила на подводных камнях вода, никогда не замерзало, и старик подивился чутью птиц. Как они могли узнать, не бывая здесь зимой, что полынья в устье не затягивается льдом даже в самые лютые морозы?

Зима в этом году начиналась на редкость суровая. Не прошло и месяца с тех пор, как выпал первый снег, а тайга уже трещала от мороза, какой не всегда бывает даже в январе. Лебеди съёжились, нахохлились и совсем не походили на тех царственных птиц, что так гордо красовались на озере летом.

«Ох, замёрзнут, бедняги!.. — вздыхал Никита Семёнович, шагая по толстому льду. — Или с голоду пропадут… Попробовать разве подкармливать их?»

Но в следующую минуту бакенщик подумал, что у незамерзающей полыньи птицы будут сыты. Лишь бы только выдержали зимнюю стужу!..