Необычайные похождения Севы Котлова. Повести - Алексин Анатолий Георгиевич (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Тогда я и подумал: как же завизжит Лелька, если сунуть ей в парту не какую-то мокрую тряпку, а самого настоящего живого ужа! «Надо, — решил я, — сперва вынуть чернильницу».
Сидит-сидит Лелька на уроке — и вдруг через кругленькое отверстие в парте появляется змея. То есть это Лелька будет так думать, что змея, а на самом деле это будет обыкновенный уж из нашего с Витиком-Нытиком живого уголка.
Тут уж Анне Рудольфовне придется читать лекцию о смелости не меньше урока.
А может, и переменку прихватит!
Но потом я подумал: если сунуть ужа в начале большой перемены, когда все убегают из класса, он за двадцать минут может преспокойно уползти и не появиться в круглом отверстии для чернильницы. Нет, лучше посадить в парту живого ежика: он заснет себе в темноте, а иголки его и во сне колются.
Решено: не буду сегодня учить немецкого! Ведь завтра вместо урока будет настоящий спектакль!
12 ноября
Сегодня, в самом начале большой перемены, я сделал все, как было задумано.
Положил Лельке в парту своего ежа, которому мой брат Дима дал очень странное имя — Нигилист. Я поинтересовался, кто это такие — нигилисты и за что Дима так обозвал ежика, которого я сам нашел в лесу прошлым летом. «За то, что он никого не признает и всех подкалывает!» — ответил Дима. Мама называла ежика «Севкой номер два», потому что я, по ее мнению, тоже иногда бываю колючим. А мы с Витиком-Нытиком называли его просто Борькой. В общем, у ежа было целых три имени, и он ни на одно из них не откликался.
Значит, положил я своего колючего Борьку в парту. И не просто в парту. Я засунул его прямо в мухинский портфель, оказавшийся довольно-таки вместительным, и запер на блестящий серебристый замочек. ижик не уж: он не выползет из Лелькиного портфеля! Счастливый как никогда, побежал я на большую перемену. Целых двадцать минут я носился по этажам и даже спустился вниз, где занимались первоклассники. Я даже изучил всю их стенгазету, в которой было всего две маленькие заметочки, написанные огромными печатными буквами, и много разных картинок, нарисованных цветными карандашами: дома, похожие на сундуки с широкими трубами и толстыми хвостами дыма; пароходы с такими же трубами и хвостами; паровозы — тоже с трубами и тоже с хвостами. Я уж давно заметил, что малыши очень любят рисовать трубы и дым. И почему бы это? Тут ракеты летают, атомные электростанции строятся, а у них дым столбом!
В общем, я старался сделать так, чтобы поскорей промчалась большая перемена: уж очень мне не терпелось узнать, что произойдет на уроке.
А случилось совсем неожиданное.
Я ничего не слышал и ничего не видел, кроме рук Лельки Мухиной. А они, эти маленькие, беленькие ручки, полежали немного на крышке парты, словно отдохнули после перемены, потом поправили волосы, а потом… Потом полезли в парту за учебником. Я затаил дыхание: «Что сейчас будет?!» Вот Лелькины руки скрылись внутри. Вот сейчас… Сейчас Лелька вскочит и завопит на весь класс, на всю школу, на всю улицу! И все ребята тоже вскочат и побегут на помощь Лельке. А потом увидят нашего мирного Борьку и будут долго-долго хохотать. Вот сейчас, сейчас… Но ничего такого не произошло. Лелька преспокойно достала учебник, по-девчачьи аккуратненько завернутый в белую бумагу. Открыла нужную страницу и стала водить пальцем по строчкам.
Я не верил своим глазам! Как же так?! Ведь Борька лежал в портфеле поверх всех учебников и тетрадок. Она не могла, просто не могла не наткнуться на его колючки! И все-таки, словно желая еще больше удивить меня, Лелька снова полезла в портфель и достала оттуда тетрадь с аккуратной розовой ленточкой и такой же аккуратной розовой промокашкой.
Это было какое-то чудо!
Чтобы я но так уж сильно удивлялся, Анна Рудольфовна сказала:
— Котлов, раскройте учебник и работайте вместе с нами! Я сунул руку в свой портфель… И вот тут действительно раздался крик! Но вовсе не Лелькин, а мой собственный. Я вскочил на ноги и стал дуть на руки. И все ребята повернулись ко мне. А Анна Рудольфовна даже поднялась со своего стула.
— Что у вас такое, Котлов?
— Тут эти… Ну, как их?… Которые колются… Гвозди! — сказал я, посасывая уколотые пальцы.
Лелька Мухина жалостливо покачивала головой. Чтобы ребята перестали, наконец, вертеть головой, Анна Рудольфовна решила вызвать меня к доске: там уж меня все сразу увидят.
— Но ведь у меня… Эти самые… пальцы… — промямлил я.
— Вы, надеюсь, будете отвечать не пальцами, — строго сказала Анна Рудольфовна. — Разве голова и язык у вас тоже повреждены?
Я поплелся к доске. Но это даже не очень огорчало меня — одна мысль сидела в голове: «Каким образом Борька попал обратно ко мне в парту? Или он тоже, как и собака, верный друг человека и всегда находит своего хозяина?» Да-а… хорош друг! Все, все испортил! Прав был наш Дима, когда назвал его Нигилистом! Типичнейший нигилист. 13 ноября С Витькой невозможно стало ходить по улице — он то и дело вскрикивает: «Ой, спутник летит! Спутник летит!…» Иногда даже ему кажется, что он видит сразу два спутника, один из которых прямо у него на глазах обгоняет другого. Вокруг нас сразу собираются прохожие. Витька тычет пальцем в небо, и все задирают голову вверх. Но всегда кто-нибудь догадывается раскрыть газету, где черным по белому написано, что в это самое время спутник должен пролетать над Порт-Саидом или где-нибудь над Аддис-Абебой.
— А мне показалось… — разводит руками Нытик. — Вон там, вон там! Видите?…
И каждый раз оказывается, что это была какая-нибудь самая обыкновенная падающая звезда или разноцветные огоньки на крыльях и хвосте самолета.
Я решил провести наблюдения за искусственными спутниками серьезно и вполне научно. И хотя некоторые видели спутник, как говорится, невооруженным глазом, я все-таки решил вооружить наши с Витькой глаза.
Но чем вооружить?
Мы перерыли все старые сундуки и чемоданы, пропахшие нафталином, но никаких, даже самых старых, подзорных труб и телескопов у наших родителей не оказалось. А между тем в «Последних известиях» по радио передали, что завтра, ровно в 6 часов 10 минут утра, спутник пролетит над Москвой. Что было делать? Я уж совсем приуныл.
Но вот вечером раздался телефонный звонок, и Витька, захлебываясь, торжествующим шепотом сообщил мне со своего нижнего этажа:
— Ура! Нашел старый бабушкин бинокль. Театральный!… Левая трубка не работает… То есть она работает, но только в одну сторону.
— Как в одну?
— Уменьшает!…
— Это нам совсем не нужно: спутник и так маленький.
— Зато другая и увеличивает тоже! Знаешь, как увеличивает!
— Ну, тащи его сюда!
Ровно через три минуты мы с Витькой уже заперлись в нашей ванной комнате и стали разглядывать бинокль его бабушки. Это был очень старинный бинокль. И красивый: сам весь белый, из камня какого-то (Витька сказал, что из перламутра), а ручка и ободки золотые.
Я посмотрел в один глазок — и наша ванна показалась мне маленькой-маленькой, как крышка от белой мыльницы. А посмотрел в другую трубку — и ванна стала огромной: хоть втроем туда залезай! Посмотрел на рыжую кошку Мурку, прикорнувшую на табуретке, — и она показалась мне настоящим рыжим тигром, усатым и страшным.
— Бабушка с этим биноклем в театр ходила!… — как-то мечтательно произнес Нытик.
— Подумаешь, в театр! Всякую там ерунду смотрела!… А мы вот увидим спутник. Понимаешь: искусственный спутник Земли! Твоя бабушка должна быть просто счастлива за свой бинокль, что ему на старости лет выпала такая честь! Понял?
Решено: завтра, в половине шестого утра, мы уходим из дому для научных наблюдений!
14 ноября
Мне казалось, что я всю ночь не спал. Но это было, наверно, не совсем так, потому что мне снились сны. А раз они снились, значит, я все-таки немножко спал. Мне снились спутники и космические корабли, в одном из которых были мы с Витькой. Какая-то планета хитро улыбалась вверху, словно дразнила нас… И мы с Витькой стали добираться до нее. Мы совсем уже почти добрались, но нам помешал будильник.
