Без пяти минут взрослые - Эргле Зента (читать книги полностью .txt) 📗
— Нет.
— Пойми. Мне уже 21. Я взрослый мужчина. А ты…
— Не надо, Тагил. Это не имеет никакого значения.
— Нет, имеет. Ты ещё наполовину ребенок. Я не имел никакого права…
— Я не ребенок, — прервала его Байба. — После того, что случилось, уже не ребёнок. Останови, мне здесь надо выйти.
Захлопнув дверцу, Байба, не оглядываясь, зашла в ближайший магазин.
«Красивая. Настоящий бутончик. Пожалуй, глупо было не воспользоваться ситуацией тогда, — размышлял Тагил. — Неужели она меня больше не любит? Не может быть. Ещё посмотрим, кто кого!»
— I love you, — известил звонкий женский голос в транзисторе. Байба не показывалась. Тагил запустил двигатель и поехал в клуб «Блазма».
«На всякий случай надо поискать новую солистку», — решил он.
Даумант, увидев, что Байба села в машину Тагила, так и остолбенел. Как же это? «Всё прошло и забыто», — утверждала она два дня назад. И вот, стоило этому хлыщу поманить пальцем, как она сама в машину лезет и вешается на шею.
Даумант зашел в магазин напитков и купил «бомбу». Шарахнет всё, до последней капли. Отец утверждает, что это помогает в горе.
Дома никого не было. Даумант взял на кухне стакан, чёрный хлеб и заперся у себя в комнате. Поставил перед собой портрет Байбы, который сам рисовал когда-то, и, глядя на него, наполнил стакан до краёв.
— Прозит, старушка! За твоё счастье. Пусть тебе в жизни повезёт! Чао!
Дрожащей рукой он налил третий стакан.
— Чего пялишься на меня своими телячьими глазищами? — обратился он к портрету. — Я, дурак, свято верил, что твои глаза никогда не лгут. Смешно! Ложь, всё ложь. Любовь, дружба, верность. Где они? — Даумант стукнул по портрету кулаком, стекло разбилось, рисунок порвался пополам.
Старший брат Кристап, не достучавшись, влез в комнату через открытое окно. Даумант, бледный, спал в кровати. Кристап спрятал бутылку и быстро прибрал комнату, чтобы мать ничего не заметила.
— Что с Даумантом? — разволновалась мать.
— Ничего, съел что-то нехорошее.
Мать заботливо поставила рядом с кроватью ведро. Для Дауманта это была трудная ночь.
— Никогда, никогда больше ни капли, — клялся он сам себе.
— Что с тобой? Неприятности в училище или в личной жизни? — спросил на другой день за завтраком Кристап. — Ты вчера вёл себя, как последний идиот.
— Не всем же быть суперумными паиньками.
— Ну-ну, не психуй. Всё наладится. Старики ни о чём не догадываются. Так что держи язык за зубами.
— Жутко противное самочувствие, — признался Даумант.
— Выпей минеральной воды, поможет, — Кристап собирался на лекцию. — Тебе в училище не надо идти?
— Ноги моей там больше не будет.
— Ого! Что это значит?
— Не твоё дело. Собирайся и сматывайся скорее.
Вечером на кухне отец открывал зубами бутылку дешевого вина и бормотал непослушным языком:
— Ничто так не успокаивает, как это лекарство. Наплюй на всех и иди к нам в столярный. Через полгода заработаешь кучу денег, я гарантирую.
Даумант слушал, подперев голову руками, с пьяной улыбкой. Мать в соседней комнате укладывала внука, по щекам её текли слёзы.
— Дауманта уже третий день нет в училище, — известил Том Байбу. — Ты не знаешь, почему?
Заволновалась и руководитель танцевального коллектива. Надвигался ежегодный праздник танца. Отсутствие одной пары грозило срывом многих номеров.
— Надо навестить, — решила Байба. — Может быть, заболел. Но одной как-то неудобно.
— Поедем вместе, — согласилась Даце.
Девушки долго стучали в двери, но напрасно. Тогда они заглянули в единственное освещенное окно. На столе валялись остатки пищи. На кровати кто-то спал.
— Это комната Дауманта, — прошептала Байба и отпрянула от окна.
Дане постучала в стекло. С трудом выбравшись из постели, Даумант подошел к окну.
— Чего надо?
— В комнату пригласишь? — спросила Даце.
— Дверь открыта.
Увидев Байбу, парень заволновался.
— У меня беспорядок, я не знал…
Даумант поспешно прикрыл постель и незаметно задвинул под кровать початую бутылку вина. На столе среди крошек, рядом с надкусанным куском колбасы валялся порванный и помятый портрет Байбы. Даце сложила его и попыталась разгладить. В комнате царила такая плотная тишина, что казалось: её можно резать ножом, как сыр. Байба смотрела на Дауманта, и глаза её наполнялись слезами.
— Скажи что-нибудь, отругай, кричи, только не смотри так, — взорвался Даумант. — Для меня невыносимо, что этот паршивый Тагил с тобой… Поэтому и напился.
— Как тебе не стыдно, Даумант, — прошептала Даце.
— Я ещё и стыдиться должен, да? Она сама обещала, что никогда больше с ним… А я, дурак, поверил. И что после того? За моей спиной встречается с Тагилом, разъезжает с ним на машине. Ещё смеются над таким идиотом, как я.
— Чокнутый Отелло. А ты не заметил, что на повороте Байба вышла?
— Как?
— Очень просто, открыла дверцу и убежала.
— Откуда ты знаешь?
— Видела. Если не веришь, спроси сам.
— Это правда?
Байба молча кивнула головой.
Даумант выглядел таким растерянным, что обе девушки с трудом сдерживали смех.
— Тогда же… тогда же всё в порядке. Это колоссально, что вы пришли. Иначе бы я ещё продолжал, и всё бы пошло кувырком. Девочки, теперь слушайте внимательно. Я, Даумант Петерсон, торжественно клянусь и обещаю никогда больше… Нет, это слишком! Скажем, года два не брать в рот ни капли спиртного. Можешь записать, Даце. Ещё немного внимания.
Даумант взял с книжной полки блокнот для рисования и коробку с цветными мелками.
— Байба, сядь на кровать Кристапа, пожалуйста, и не двигайся.
— Мне уйти? — насмешливо спросила Даце.
— Не шелести, мешаешь работать.
А Байба думала:
«Как может меняться человек! Тот, вылезший из постели, с опухшим лицом, сонный и злой, и этот — увлекся работой, забыв обо всем на свете, разглядывает моё лицо».
— Модель слишком серьёзна, хотелось бы выпросить улыбочку, а то мне по ночам будут сниться плохие сны.
— Ты что, этот портрет возьмёшь с собой в постель? — рассмеялась Даце.
— Нет, повешу на стенку.
В субботу, под вечер, у дверей училища стояли тёмно-красные «Жигули». Сначала учащиеся валили толпой, смеясь и толкаясь, потом, не спеша, выходили задержавшиеся по два, по одному. Байба и Даце заканчивали уборку кабинета химии.
— Гляди, вон твой рыцарь, — посмотрев в окно, сказала Даце.
— Пойдем через двор. Я не хочу его видеть.
— Ну и правильно.
— Леон не показывается уже целую неделю, — доложила Вита.
— У него по физике и алгебре пара. Наверно, бастует.
— Я могу вечером зайти к нему, — предложил Даумант. — Он живёт рядом.
Скрипучая калитка, державшаяся на одной петле, заросший сад, старый облезлый деревянный дом. Постучав, Даумант нажал ручку двери. Пахло кислыми щами.
— Эй, есть тут кто?
— Это ты, отец? — Даумант услышал слабый голос. Зажёгся свет.
Леон лежал в постели, поверх одеяла — пальто. В комнате стоял ледяной холод.
— А-а-а, это ты? — протянул он, не выказав никакой радости. — Ну, садись, раз припёрся. Я, как видишь, слёг. В груди колет — не вздохнуть и знобит. Старик тоже второй день не показывается. Дай попить. В кухне на лавке ведро. Мо?чи нет, как пить хочется.
Леон пил взахлеб, покашливая и дыша с хрипом. Потом в изнеможении откинулся на подушку. Даумант обвёл глазами неуютную, неприбранную комнату.
— У тебя, наверное, температура.
— Не знаю, градусника нет.
— Давай, я затоплю печь и заварю чай, — засуетился Даумант.
— Дрова у плиты в кухне.
Вскоре в печи весело потрескивали поленья. Леон с наслаждением грыз чёрствую горбушку, размачивая её в горячем чае.
