Как я влиял на Севку - Куликов Геомар Георгиевич (книги без сокращений TXT) 📗
— А зачем мне новые, — сказал я. — Мне очень даже хорошо годятся старые. Не веришь? Пожалуйста, могу показать.
Я принёс из передней коробку, развязал бечёвку и открыл крышку. Я стиснул зубы и приготовился изо всех сил тянуть ботинок, но ничего этого делать не пришлось. Нога в ботинок проскочила совсем свободно. У меня на голове зашевелились волосы. Ещё бы: два часа назад я еле напялил ботинки. А сейчас… Не могли же они за это время вырасти?
Мама сначала очень удивилась, а потом нахмурилась:
— Опять какие-нибудь фокусы?
— Честное слово… — начал я.
Мама повернулась к папе:
— Михаил, может быть, ты объяснишь, что происходит в этом доме?
Папа отложил газету.
— Это насчёт чего?
— Я спрашиваю совершенно серьёзно! — сказала сердито мама и даже топнула ногой.
— А! — сказал папа. — Коньки? Видишь ли, я купил их для будущей зимы. Но, коль скоро ботинки не очень велики, думается, Константин может покататься немного и сейчас. Но это в том, разумеется, случае, если ты не будешь возражать. Так ведь, Константин?
— Конечно, — сказал я. — Только в этом случае.
Мама молчала долго-долго. Потом покачала головой и засмеялась:
— Ну и хитрющие вы у меня, мужчины!
Глава восьмая
И вот наступил день, когда я вышел на лёд на своих коньках, со своей клюшкой. Мне казалось, весь мир будет потрясён этим событием. Ничего подобного.
— Порядок! — только и сказал капитан.
А Севка покрутил в руках мою клюшку и хмыкнул:
— Что это?
— Разве не видишь? — сказал я. — Клюшка.
Севка хлопнул себя по лбу.
— Верно! Как я сразу не догадался. Из музея?
— Да, — сказал я, — ею ещё доисторические люди играли, в каменном веке.
— Ценная вещь для науки, — сказал Севка. — Ты её береги.
— Ладно, — пообещал я, — постараюсь.
Часа через два я возвращался, домой. Настроение у меня было хуже некуда.
Рядом вышагивал Севка и философствовал:
— Думаешь, сделал клюшку, надел ботинки с коньками и всё в порядке — готов хоккеист мирового класса? He-eт! Тут попотеть надо. Меня, например, в какую хочешь команду возьмут. А почему? Очень просто! Утром встал — клюшку в руки и на каток. Из школы пришёл — опять на каток. Понял? И так каждый день!
Я ничего не сказал Севке. Но про себя твёрдо решил: в лепёшку расшибусь, а научусь играть в хоккей. И не как-нибудь — хорошо. Лучше Севки. Лучше самого Лёши.
На уроках в этот день я разрабатывал планы тренировок и общей физической подготовки, без которой, как известно, не может обойтись ни один серьёзный спортсмен.
Вовка Краснопёров принялся было рассказывать про свой карманный радиоприёмник, но его голос доносился до меня словно из-за тридевяти земель. Вовка заметил, что я не слушаю, и сказал:
— Ты сегодня какой-то чудной. Рассеянный.
— Что ты понимаешь, — ответил я. — Вот про знаменитого учёного Ньютона тоже говорили рассеянный. Раз приходят к нему — он себе завтрак готовит. Яйцо держит в руках, а в кастрюльке часы варятся. Так думаешь, потому что рассеянный? Наоборот. Он очень сосредоточенный был. Думал о чём-нибудь очень важном.
— И ты тоже сейчас думал? — спросил Вовка.
— Угу, — сказал я.
— А про что, не скажешь?
— Скажу. Потом. Чего раньше времени болтать?
Вечером после школы я быстро поужинал и проговорил, словно раздумывая вслух:
— Пожалуй, не вредно перед сном проветриться на свежем воздухе!
— Только не долго, — сказала мама.
— Ладно, — сказал я, надел в передней ботинки с коньками и, стараясь не стучать, выбрался на лестницу.
На другой день даже папа удивлённо крякнул. Когда он проснулся, я под весёлую бодрую музыку делал утреннюю зарядку.
Я тренировался, как Севка, два раза в день: утром и вечером.
Одно плохо — у нас не было своего катка. Мы всегда ходили на чужие площадки. А это, известное дело: пришли хозяева — сматывай удочки. Ищи другую площадку или путайся в ногах у прохожих на улице.
Насчёт катка придумал Лёша-капитан. И мы все удивились: как это не пришло никому в голову раньше.
Летом посередине нашего двора — волейбольная площадка. А зимой — по пояс снежные сугробы.
— Чего проще, — предложил Лёша, — расчистим снег и зальём каток.
— А кишка? — спросил Серёжка Блохин. — Где возьмём кишку?
— У нас есть шланг, — сказал Федя. — Им папа летом цветы поливает. Вон, между прочим, и кран…
— Братцы! Это ж здорово! Сейчас раскидаем снег, напустим воды и вечером, пожалте, — у нас свой каток! — Севка выбил чечётку и завопил во всю глотку: — Эге-ге-ге! Ого-го-го!
— Фёдор, за шлангом! — приказал капитан. — Остальные за лопатами!
— А у нас нет, — сказал я. — Нет лопат.
— И у нас нет, — вздохнул Борис.
— Не беда, — сказал Лёша, — будем работать по очереди.
Из-за первой очереди мы чуть не подрались. Каждому хотелось первому покидать снег. А на семерых оказалось всего три лопаты.
— Будем тянуть жребий! — сказал Лёша.
— Ещё чего?! — фыркнул Севка. — Я принёс лопату, а кидать будет дядя?! Нашли дурака!
— Слушай, умник, — нахмурился Лёша. — Забирай свою лопату и чтоб духу твоего здесь не было. Понял? А у нас ровно шесть человек останется, как раз полная команда. Понял?
— А я что? — пробормотал Севка. — Я ничего…
Лёша достал семь спичек, у трёх отломал головки, зажал спички в руке, так, что виден был ровный заборчик, и предложил мне:
— Тяни!
Я немного подумал и вытянул среднюю спичку. Без головки.
— Теперь я, — сказал Севка. — Моя очередь!
Лёша опять нахмурился.
— Ладно, пусть тянет, — сказал Эдик.
Севка долго примерялся. Глядел на спички и так, и этак. Взялся было за одну, глянул на Лёшу и отдёрнул руку, точно его ударило электрическим током.
— Хитрый! Думаешь, я не вижу?!
— А если видишь, — закричал сердито Лёша, — тяни, не морочь голову!
Севка торопливо выдернул крайнюю спичку и с досады плюнул:
— Выбрать даже не дадут. Вот люди!
Вторая спичка без головки досталась Эдику. Третья — Лёше.
Мы поплевали на ладоши и дружно взялись за лопаты.
Мне всегда нравилось смотреть, как дворники разгребают снег. Только что перед тобой был сугроб, а теперь, пожалуйста, — чистенькая дорожка… И работа казалась мне весёлой и лёгкой. Покидывай себе снежок — одно удовольствие! Я и раньше замечал, со стороны часто так — подумаешь, что особенного? А возьмёшься сам… Очень скоро мы взмокли, как мыши, от нас валил пар, а снега убавилось совсем немножко. Первым сдался Эдик. Он воткнул лопату в снег и хрипло сказал:
— Следующий!
— Слабаки! — засмеялся Севка. — Тоже мне работнички. Учитесь, пока жив!
Лопата в Севкиных руках замелькала быстро-быстро.
— Жарко! — сказал Севка минут через пять и покосился на нас. — В общем, если кто хочет, могу уступить лопату…
Мы стояли и молча улыбались.
Севка вытер шапкой мокрое лицо и жалобно протянул:
— Кто бы мог подумать, что в такой маленький двор может влезть такая прорвища снега?!
Целую неделю мы работали как каторжные. Зато каток получился, какого не было ни в одном соседнем дворе.
Отец Феди помог сколотить хоккейные ворота. А старший брат Эдика провёл над площадкой электричество.
В воскресенье мы устроили торжественное открытие катка.
Главным распорядителем был Севка. Повязав на руку красную повязку, он носился по двору, как метеор и всеми командовал.
Взрослые хвалили нас:
— Давно бы так!
— Молодцы, ребята!
— Когда человек делом занят, на него приятно посмотреть!
А мать Эдика сказала моей бабушке:
— Хоть на глазах будут. Всё спокойнее…
Гвоздём дня была показательная хоккейная встреча. Нашими соперниками были ребята с соседней улицы.
Мы договорились играть вежливо. Получился не хоккей, а балет на льду.
Один раз Севка было сцепился с мальчишкой в клетчатом свитере. Но тут подоспел судья, а за ним оба капитана и противники разъехались.
