Дикая Бара (другой перевод) - Немцова Божена "Барбора Новотна" (книга жизни TXT) 📗
— Якуб, ты не будешь больше пасти стадо, будет пасти другой.
«Что за напасть?» — подумал Якуб, направляясь к старосте.
Здесь он услышал о ночном событии.
— Против тебя, Якуб, мы ничего не имеем, но твоя Бара — дочь полудницы, и крестьянки боятся, что она заколдует коров.
— Что ж, разве Бара когда-нибудь повредила стаду?
— Нет, но теперь она станет мстить.
— Оставьте вы мою дочь в покое,— разгневался Якуб.— Если хотите меня держать на службе, буду служить, а если нет — не велика беда, свет большой, господь бог нас не оставит!
— Это к хорошему не приведет.
— Нанимайте себе в пастухи, кого хотите!
Отроду Якуб столько не говорил и не гневался так сильно, как на этот раз. Он ушел домой.
Бары там не было. Якуб отвязал Лишая и, не обратив внимания на мычание коровы и быка, который был на его попечении, пошел к священнику. Бара стояла перед священником.
— Это ты нарядилась привидением?—допрашивал он.
— Да, ваше преподобие,— смело отвечала Бара.
— А зачем?
— Я знала, что управляющий трус, вот и хотела попугать его, чтобы он не мучил Элшку. Она его терпеть не может, и выйти ей за него замуж все равно, что умереть.
— Запомни раз и навсегда — никогда не гаси того, что тебя не жжет. И без тебя бы все уладилось. Скажи, куда ты исчезла с мостика?
— Хорошо, ваше преподобие; я сбросила с себя одежду, прыгнула в воду и под водой отплыла к берегу, поэтому меня никто не видел.
— Ты плыла под водой! — всплеснул руками священник.— Что за девка! И ночью! Кто тебя этому научил?
Бара только рассмеялась.
— И-и, ваше преподобие, отец мне показал, как плавать, а научилась я сама. Вовсе не так уж это трудно. Мне знаком каждый камень в реке, чего мне было бояться?
Священник прочел Баре длинное наставление и отослал ее в людскую ждать решения. Затем он посоветовался с сельским старостой, учителем и судьей, и все вместе порешили на том, что уж если Бара осмелилась переполошить всю деревню, то и наказана она должна быть всей деревней. Наказание должно было заключаться в том, чтобы она всю ночь просидела под замком в часовне на кладбище. Всем казалось, что страшнее ничего нельзя придумать. Они говорили, что если она такая смелая и ничего и никого не боится, то пусть узнает, что такое страх.
Пепинке это решение не понравилось, Элшка ужаснулась, и не одна женщина содрогнулась от страха, услышав о таком наказании. Даже жена церковного служителя была готова простить Бару, полагая, что довольно и одних угроз. Одну только Бару это не пугало, ее больше мучило то, что крестьяне гонят отца,— она уже услыхала, как с ним обошлись. Когда священник сказал ей, где она должна провести следующую ночь, она выслушала все спокойно, но потом, поцеловав священнику руку, сказала:
— Что касается ночлега, мне все равно, сплю ли я здесь, или там, я даже на камне могу выспаться. Плохо с отцом: что он теперь будет делать без работы? Отцу без стада жизни нет, он так привык к нему — он у меня умрет. Уладьте это как-нибудь, ваше преподобие!
Все дивились, откуда у девушки столько храбрости, но были уверены, что это неспроста и что Бара не такая, как все люди.
«Подождите, соскочит с нее зазнайство, как вечер придет»,— думали многие, но ошиблись.
Бара печалилась до тех пор, пока не узнала, что крестьяне возвратили Якубу стадо, чему способствовал священник, доверив ему своих коров.
После обеда, когда священник задремал и Пепинка после ночного переполоха тоже прикорнула, Элшка, выскользнув из комнаты, направилась в людскую к Баре.
Заплаканная и страшно перепуганная, она порывисто обняла Бару и снова расплакалась.
— Ну, успокойтесь,— утешала ее Бара.— Больше к вам этот сверчок не придет. Нужно совсем не иметь чести, чтобы прийти, а остальное все уладится!
— Но ты, бедняжка, сегодня ночуешь в часовне. Я не найду себе места от страха!
— И не думайте об этом, я много раз спала у самого кладбища, да весь день и всю ночь оно у меня под носом. Спите себе на здоровье! Передайте, пожалуйста, отцу, чтобы он обо мне не беспокоился и привязал на ночь Лишая, а то он прибежит ко мне. А завтра я вам расскажу об этом переполохе и как я нагнала страху на управляющего — вы посмеетесь. Наверно, вы скоро получите весточку от господина Гинека. Но если, Элшка, вы уедете отсюда, вы меня не оставите здесь? — печально спросила Бара.
Элшка в ответ только крепко сжала ей руку и, прошептав: «Никогда»,— тихо вышла, а Бара, оставшись одна, спокойно стала что-то напевать.
Когда уже достаточно стемнело, пришли Влчек и ночной сторож, чтобы отвести Бару на кладбище. Пепинка намекнула ей, чтобы она просила прощения у священника, и сама хотела замолвить за нее словечко. Но Бара сделала вид, что не понимает. Когда же и сам священник сказал, что он попросит смягчить это наказание, она упрямо мотнула головой, сказав:
— Если уж вы изволили решить, что я достойна наказания, то я и понесу его! — и пошла вслед за своими провожатыми.
Люди выбегали на улицу, многие ее жалели, но Бара ни на кого не обращала внимания и весело шагала на кладбище, которое находилось рядом с лесом, недалеко от деревенского выгона. На кладбище отперли маленькую часовенку, где были сложены носилки, и, сказав: «Храни тебя бог»,— ушли.
В часовне было маленькое окошко, величиной с ладонь, через которое виднелись долины и лес. Бара встала около него и долго-долго смотрела вдаль.
Печальные, наверное, были у нее думы, если слеза за слезой падали из ее красивых глаз и стекали по смуглым щекам. Все выше поднимался месяц, одна за другой гасли звезды, все тише и тише становилось вокруг. На могилы ложились тени высоких елей, стоявших вдоль ограды; над долиной поднимался легкий туман. Только лай и вой собак нарушали ночную тишину. Бара смотрела на могилу своей матери, вспоминала свое одинокое детство, ненависть и презрение людей, и впервые ей стало тяжело, впервые пришла ей в голову мысль: «Почему, мама, я не лежу здесь рядом с тобой?» Мысли и образы теснились у нее в голове: то она обнимала красивую Элшку, то ей мерещилось на лесной дорожке энергичное лицо высокого, плечистого человека в охотничьей одежде. Но в конце концов она отвернулась от окошка, молча покачала головой и, закрыв руками лицо, с глубоким вздохом, плача и молясь, опустилась на землю. Успокоившись, наконец, она встала с земли и хотела было лечь на погребальные носилки, как вдруг под окном залаяла собака и мужской голос спросил:
— Бара, ты спишь? Это был Якуб с Лишаем.
— Я не сплю еще, отец, но сейчас буду спать, зачем ты сюда пришел? Я не боюсь.
— Ну и хорошо, дочка, спи. Я лягу здесь, ведь ночь теплая,— и отец улегся с Лишаем возле ограды.
Они крепко проспали до самого утра.
На рассвете мимо кладбища проходил человек в охотничьей одежде; Якуб его часто встречал в лесу и в долине, но не знал, кто это.
— Что вы здесь делаете, Якуб? — спросил охотник, поровнявшись с часовней.
— Вот, сударь, заперли здесь мою дочку на ночь, поэтому я и пришел сюда.
— Бару? Что случилось? — с удивлением спросил охотник.
Якуб коротко все рассказал.
Охотник выругался, затем снял с себя ружье; повесив его на дерево, он ловко перескочил через кладбищенскую ограду и, выломав сильным ударом дверь часовни, очутился перед Барой, которая проснулась от стука. Увидев охотника, она сначала подумала, что это сон, но, услышав его голос, удивилась, не понимая, как он попал в часовню, и от смущения даже не ответила на его приветствие.
— Не удивляйся, Бара, что я так сюда ворвался; иду мимо, вижу твоего отца и узнаю, что с тобой случилось. Меня это сильно рассердило. Уходи скорей из покойницкой,— уговаривал охотник девушку, взяв ее за руку.
— Нет, сударь, я останусь здесь, пока за мной не придут, иначе они подумают, что я испугалась и убежала. Ведь мне здесь было не так уж плохо,— отнекивалась она, потихоньку освобождая свои пальцы из рук охотника.
— Тогда я позову отца, и мы посидим с тобой,— сказал охотник и позвал Якуба.
