Ребята с Вербной реки - Булайич Стеван (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
Тысячи златокрылых эскадрилий вылетают из маленьких деревянных ангаров, делают несколько кругов над пасекой, чтобы сориентироваться, и улетают далеко в поля, за несколько километров. Нежные крылышки работают куда лучше самых точных машин. Пчёлы могут заблудиться, если только неожиданно хлынет торопливый весенний ливень. Тогда в полях под едва раскрывшимися чашечками нарциссов и цикламенов остаются застывшие тельца неутомимых работниц. Ветер и дождь не знают жалости. Но это случается редко, потому что пчёлы предчувствуют непогоду. Если собирается гроза и где-то на горизонте скапливаются грозовые облака, пчёлы не летают. По этой верной примете дядя Столе всегда заблаговременно узнаёт о ненастье, собирает свои пожитки и бежит в Дом.
Обычно он сидит и покуривает трубочку, а когда надоест, потягивается и начинает обходить пасеку. Он внимательно оглядывает летки перед ульями и маленькой метёлочкой сметает кучки мёртвых трутней: пчёлы убивают их и выбрасывают из улья. Пасечник радуется бесславной гибели трутней. Это означает, что вскоре пчёлы начнут роиться. Над пасекой поднимутся рои молодых пчёл с новой маткой, они будут искать новый дом, потому что в старом стало слишком тесно.
Но дядюшка Столе не допустит, чтобы молодая пчелиная семья улетела от него. Он берёт новый, заранее приготовленный улей, натёртый лимонной травой, и бежит за взбудораженным роем. Резкий приятный запах медовки манит пчелиную матку. Может быть, её привлекает и поэтический призыв дядюшки Столе. Он бежит, машет пучком травы и колдует:
Привлечённая запахом, очарованная песенкой матка вьётся около головы дядюшки Столе, отлетает, словно стесняясь, и вдруг неожиданно устремляется прямо в новый улей. А за ней и весь рой.
Новая семья создана. У них жилищный вопрос решён.
Дом есть, теперь можно лететь в поля! Надо посмотреть, как цветут цветы. Появились ли жёлтые бутоны медвежьего ушка, осыпались ли золотистые лепестки кизила? Подсохла ли пыльца на тёрне, распускаются ли бледные цветы шиповника? Фиалки и примулы уже отцвели, но, может быть, появились в перелесках, под влажным слоем прошлогодних листьев голубые гроздья дубровки. Что-то долго дремлет акация, верно, ей не хватает солнца и тепла. Зато ясень разошёлся вовсю, распустил свои яркие пряди до зелёных колен. Будет мёд! До краёв наполнятся рамки тёмно-каштановой жидкостью, такой густой, такой ароматной!
Обо всём этом раздумывает дядя Столе, набивая трубку и собираясь отправиться в луга. Взял палку в руки, окинул взглядом пасеку, но не успел двинуться в путь, как его окликнул чей-то голос:
— Дядя Столе, далеко ли собрался?
Он оглянулся, а позади стоят Боца и Циго.
— А вам что за дело? — притворяется сердитым старик. — Уж, во всяком случае, не так далеко, чтобы вам удалось стянуть у меня мёду из ульев!
— Ну, какой ты! — обижается Боца. — Тебе бы только на нас наговаривать.
— Подумаешь, мёд! — вмешивается Циго. — Не в мёде дело, ты ведь, дядя Столе, об одном важном деле забыл.
— Хм! Гляньте-ка на него! О чём же это я позабыл? Ну-ка говори!
— А вот и забыл! Вчера, если уж хочешь знать, был конец учебного года, а ты забыл дать салют!
— И что это только делается! — хлопнул себя по лбу старик. — Нет, вы подумайте! Забыл! И взаправду ведь забыл! Хм… а вы что, пришли помочь пушку заряжать?
— Ага! — говорит Циго.
— Тогда давайте втащим её на холмик, — предложил старик и повёл мальчишек в хижину.
Там из-под груды старых досок и жести он вытащил длинную, насквозь проржавевшую трубу. С кряхтеньем выволок её наружу, зажмурился и поглядел через ствол.
— Засорилась! — заметил он и стал колотить её о дверной косяк.
Из страшного жерла посыпались комья земли, сухие листья и, наконец, выскочил полумёртвый от страха мышонок и шмыгнул в груду досок.
— Ну, этот рискует головой! — воскликнул дядя Столе.
А мальчишки засмеялись: хорошо оружие, если в нём живут мыши. Ребята подхватили ствол и железный треножник, дядюшка вынес коробку с порохом и запальник, и все вместе двинулись к холму.
Орудие установили на вершине холма, ствол укрепили на треножнике, крепко вкопанном в землю.
— Вы заряжайте, а я буду стрелять! — приказал старик.
Мальчишки только того и дожидались. Боца даже приготовил мешочек для пороха. Циго получил от дядюшки пороху на первый заряд, дал знак Боце, и тот подставил мешочек. Туда попала добрая половина, а остатком зарядили пушку.
— Теперь заткните ствол! — командует старик. — Набейте хорошенько, пусть для первого раза ахнет как следует, чтоб слыхать на все четыре стороны!
Помощники работают быстро. Смяли газетную бумагу, сделали пыж, деревянной палкой забили его в ствол. Дядюшка внимательно наблюдал за работой, а когда всё было готово, скомандовал:
— Прячься в укрытие!
Боца и Циго кинулись за ближайшее дерево. Дядюшка насыпал немного пороха в заднюю часть ствола, отошёл на несколько шагов, укрепил фитиль на длинной жерди и поднёс его к орудию.
— Ну, сейчас загремит, как колесница Ильи-пророка! — донёсся до ребят его голос.
Из трубы повалил дым, ствол дёрнулся назад, но вместо грохота послышался тяжкий вздох, и пыж на метр отлетел от орудия.
— Да что это с нею? — В голосе старика удивление и разочарование.
— Может, порох отсырел? — предположил Боца.
— Наверное! Ну ничего, сейчас берегитесь! Вот вам двойной заряд, да пыж в ствол забейте хорошенько. А я приготовлю фитиль.
Мальчишки возятся у орудия и возбуждённо перешёптываются.
— Давай сыпь ещё! — командует Боца.
— Не жадничай, а то он догадается, — шепчет Циго. — Неудобно же так нагло обирать отличников.
— Сыпь, не жалей! — сердито командует Боца и подставляет мешочек.
Циго пожимает плечами, но порох отсыпает.
— Готово?
— Сейчас!
Мальчишки бегут в укрытие. Процедура с зажиганием фитиля повторяется снова. Орудие дёргается, и выстрел, не сильнее, чем удар валька, беспомощно колеблет воздух.
— Да что это с ней такое? — качает головой старик. — Тут что-то неладно.
— Дядя Столе, да она бахнула, словно гром! — в восторге кричит Боца. — Как ахнет! До сих пор в ушах звенит!
— Ты это серьёзно?
— Конечно, серьёзно! — подтверждает Циго. — У меня чуть барабанные перепонки не лопнули!
— Да что ты говоришь?
— Барабанные перепонки, говорю! — Циго делает вид, что кричит во всё горло.
А старик и не подозревает, что стал жертвой нового, ещё более хитрого обмана. Мальчишки сговорились убедить дядюшку Столе, что пушка грохочет как гром, и, чтобы это доказать, притворяются, что орут изо всех сил, а на самом деле едва шепчут, так что и сами себя еле слышат.
И бедному дядюшке Столе остаётся только поверить, что он неожиданно оглох. Ведь вот мальчишки уверяют, что пушка грохочет не хуже настоящего орудия, а он слышит глухой хрип, словно вздыхает усталая корова.
Дядя Столе прочищает и потирает обросшие волосами уши и в третий раз подносит фитиль к пушке. Ничего! Немного дыма, и уже знакомый ему тихий вздох!
— Ух, вот это ахнула! — орёт Боца, но его «крик» доносится до ушей старика словно еле слышный шёпот.
— Земля затряслась! — подыгрывает ему Циго.
И бедному дяде Столе приходится не верить своим собственным ушам.
Пять раз он «стрелял» в честь отличников, четыре раза за очень хороших, три раза за хороших, а когда подошла очередь «всякой там мелочи», дядя Столе усомнился в своём слухе ещё раз. Пушка рявкнула, словно самая настоящая гаубица, причём не только загремела, словно гром небесный, но даже соскочила с «лафета» и три раза перевернулась в воздухе.
