Володины братья - Коринец Юрий Иосифович (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Ну да: где?
— В гостинице! В гостиницетиницетинице…
— Разве это гостиница? Коридор какой-то! А брат Иван где? — не унимался Володя.
Но стены на это ничего не ответили. Бесконечные были эти стены, уходившие вперед и назад и заворачивавшие с обеих сторон куда-то по кругу. Коридор был узкий, Володя стоял в нем сиротливо и одиноко, не зная, куда идти. Ни дверей, ни окон в стенах не было, но свет проливался откуда-то — невидимый, холодный, даже безжизненный.
— И муравьев что-то не видать! — прошептал Володя в траве возле потухающего костра. — Все похвалялись помочь, а когда надо, их и нету…
Он не знал, что лежит возле костра на красивом, свободном, вольном месте, что уже начинается утро — бледнеет восток над рекой, а видел себя в бесконечном узком коридоре гостиницы. Только гостиница эта была без номеров и без людей. Один только бесконечный, заворачивающий по кругу коридор. И Володя пошел по нему — все быстрей и быстрей, а потом побежал: все время по кругу, по бесконечному кругу; долго бежал, как белка, пока у него не закружилась голова, и тогда Володя упал возле гладкой молчащей стены на каменный пол… Поднявшись, он вдруг увидел возле себя дедушку Мартемьяна и чуть не закричал от радости, но сдержался.
— Ищу я тебя тут, — улыбнулся дедушка. — Сам вот чуть не заблудился…
Дедушка стоял маленький, как всегда крепкий.
— Пойдем отсюда, — прошептал Володя. — Хочу домой, на Илыч, не нравится мне тут…
— И мне не нравится! — кивнул дедушка. — Неба не видать! Ни травы, ни деревьев! То ли дело у нас!
— А как мы выйдем-то? — спросил Володя.
— Я тут разных корешков захватил, — сказал дедушка, присаживаясь на корточки на пол. — Вот здеся, в узелочке…
Дедушка развязал и расстелил на каменном полу бабушкин черный платок с красными розами, давно поблекший, выцветший, хорошо знакомый Володе. В платке были еще узелочки, маленькие, серенькие, с разными травами, которые дедушка всегда собирал в тайге — по берегам Илыча, и в чаще, и на солнечных полянках, и на болоте. Дедушка стал в них копаться, развязывая и опять завязывая. Он рылся в них любовно, не спеша. Володя терпеливо смотрел, потому что знал — зря не будет дедушка рыться. Найдет сейчас лекарство в их трудном положении.
— Вот это лютики, — приговаривал дедушка, развязывая и опять завязывая узелки. — Если покрепче спать захочешь, — лютики, сон-трава; а вот это чистотел — млечный сок его против бородавок годится; а вот это — разные царапины лечить — анютины глазки; а вот это тоже раны присыпать: плауны, споры, лишайники…
— Ну, а где же наша трава-то, чтобы нам отсюдова выйти? — спросил Володя.
— Сейчас, сейчас, — приговаривал дедушка. — Вот это вот одуванчики — против запоров очинно хорошо помогает… а вот она и наша травка дорогая: душевник! — Дедушка достал из сморщенной временем тряпочки сухие, поломанные стебельки с держащимися кое-где бледно-розовыми цветами.
Володя смотрел, как дедушка пересыпал душевник из тряпочки на платок, потом разорвал тряпочку на две части и стал брать душевник щепотками, деля его в разорванные тряпочки на две равные кучки…
— А почему эту траву душевником зовут? — спросил Володя.
— Потому что сила в ней магическая, душевная сила заложена, — таинственно прошептал дедушка, любовно перекладывая траву. — Надо эту траву всегда на груди в тряпочке носить. Тогда никогда не заблудишься. Отовсюду тебя эта трава домой приведет. Вот наш Иван смеется надо мной за эту траву. А напрасно! Что вы, молодые, в травах-то понимаете? А небось как живот заболит, так сразу ко мне: дай травку! И всегда-то так надо, не только когда живот болит, — закончил дедушка, завязывая узелки.
— Вот, спрячь за пазухой, — сказал он, протягивая Володе узелок, другой взял сам.
— Теперь пойдем? — спросил Володя. — В какую сторону?
— Теперь еще компас надо раскрутить, — сказал дедушка.
Володя слышал, что дед Мартемьян умеет раскручивать компас, но и об этом Володя тоже никогда нигде не болтал — боялись за это в деревне деда. Шепотом, слухами пробавлялись иногда по сторонам. За глаза. А если когда кто и спрашивал об этом дедушку, тот только смеялся: «Да что вы, — говорит, — какой такой компас раскручивать?! Болтаете разные глупости!» Но Володя верил: умеет дед раскручивать компас!
— А как у тебя это получается? — спросил Володя во сне.
Ничего толком не объяснил дедушка.
— Да я и сам не знаю! — говорит. — Сила во мне такая магнетическая сидит!
— А меня научишь? — спросил Володя.
— Научить этому нельзя, — строго сказал дедушка. — Это человеку от бога дается. Да не каждому. Очинно это редкое свойство. Ты пробуй, может, когда сам и добьешься…
— А сейчас ты зачем здесь, в гостинице, раскрутить его хочешь? — спросил Володя.
— А видишь, какие тут коридоры закрученные? Значит, и компас раскрутить надо! Раскрутится он сначала, а потом, как остановится, так эти круги и порвет! И мы с тобой выйдем!
— А трава?
— А трава нас быстрехонько домой приведет…
Положил дедушка на пол свой компас старинный — «матка» называемый, в деревянной некрашеной круглой коробочке с крышкой, внутри на белом поле черная стрелка, — наклонился над ним и стал над стрелкой растопыренными пальцами в воздухе водить… Закрутилась стрелка, и увидел Володя, что и коридоры вдруг закрутились все быстрей и быстрей, замелькали перед глазами бесконечной каруселью, посреди которой сидел он с дедушкой, замелькали, закрутились вослед за стрелкой, как тогда, когда Володя бежал. Потом дедушка руки ка-ак отнимет! Все сразу остановилось. Володя упал, вскрикнув, и открыл глаза, и увидел себя на высоком, освещенном солнцем бугре над рекой: утро, костер рядом потух, река шумит, птицы поют, и никакого дедушки нет…
Володя потянулся в траве и встал, озираясь по сторонам. Холм возвышался над крутым изгибом реки. Чуть выше по течению река наталкивалась на камни и, закипев на этом пороге, поворачивала в сторону, откуда шел Володя. Тут же, повыше порога, впадал в Илыч приток Сар-Ю — как раз на правом, Володином берегу. Володя должен был перейти Сар-Ю вброд и дальше двигаться в стороне от реки — здесь Володя расставался с большим Илычем, чтобы снова встретиться с ним уже возле избушки. Русло Илыча оставалось от него правей, а Володин путь лежал по прямой тропе на восток, через хребет Иджид-Парма, именно этот хребет река и огибала широким неровным полукругом. Когда Володя опять встретится с Илычем, тот уже будет течь не с востока на запад, как сейчас, а с севера на юг, вдоль Уральского хребта… Но впереди еще самый тяжелый путь. Как-то Володя пройдет его? Ему опять вспомнилось мрачное муравьиное предсказание. Действительно ли ему суждено заблудиться?
Но нет! Не может того быть! С бугра над рекой все выглядело таким простым: если идти внутри речного изгиба все время прямо на восток, то непременно натолкнешься на течение Илыча, как на шлагбаум… Это же ясно! Не надо только волноваться. Конечно, без помощи реки — без ее верного течения — идти трудней и запутанней. Но тропа — тоже верный товарищ, если ее не терять. Тропу легче потерять, нежели течение реки. Течение реки потерять просто невозможно! Но ведь есть и другие ориентиры — есть хребет, который лежит поперек тропы, есть гора Эбель-Из в конце дороги… Да и солнце есть. И луна есть, и звезды! Тоже путь указывают…
Володя прикрыл глаза ладонью и посмотрел на солнце — оно уже вскарабкалось довольно высоко и обещало быть жарким. И небо опять было удивительно чистым — ни единого облачка.
Володя вздохнул глубоко, всей грудью, и оглядел бугор, на котором стоял. Роса на траве и кустах обсохла, только зола потухшего костра была еще мокрой от впитавшейся за ночь влаги. Над шумящей под берегом рекой в отдалении расползались запоздавшие клочья тумана. Хариус продолжал играть, но уже меньше, чем вечером. «Вечерами всегда больше игры, — подумал Володя, — и у людей, и у рыб, и у зверей… А утро зовет к серьезному делу. Не знаю, какое там дело у рыб, — подумал он еще. — Но тоже, наверное, не без дела они сидят! Тоже небось о своем хлопочут».
