Хранилище ужасных слов - Барсело Элия (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Хайме, смотри, быстрее. Это Пабло.
Однако Хайме не успел его увидеть, так как на экране уже появилось изображение аварии: искореженные самосвал и трамвай или автобус, точно определить было сложно.
— Вы не знаете, что случилось? — спросил Хайме у бармена, который, расставляя по местам чистые стаканы, время от времени бросал взгляд на телевизор.
— Вчера в районе Эль Ремедио произошла авария, и теперь ищут кого-нибудь, кто знает этого парня.
— Почему? — спросила Йоланда, не признаваясь, что они знакомы. А вдруг речь идет о бомбе или каком-то другом теракте — хотя Пабло не был связан ни с политической, ни с незаконной деятельностью.
— Потому что он в коме, а документов при нем нет, и они не могут связаться с его семьей. Мне так кажется, судя по виду, он иностранный турист, вот никто его и не хватился.
— Вы слышали, где он? — спросил Хайме, поспешно вынимая карточку, чтобы расплатиться.
— В Провинциальной больнице. А что, вы его знаете?
— Мы вместе снимаем квартиру, и у него идиотская привычка ходить без документов.
— Сожалею, ребята, — сказал бармен, и когда они уже были в дверях, добавил: — Удачи!
Они побежали к ближайшей стоянке такси, но там не оказалось ни одной машины. Хайме вытащил записную книжку проверить, есть ли у него телефоны родителей Пабло, чтобы не пришлось сначала заезжать к Йоланде. Вчера он так быстро покидал квартиру, что побросал все не глядя в чемодан и сумки, и найти там нужную информацию было бы непросто, но, к счастью, в книжке оказались и имена, и адреса, и телефоны.
— Не представляю, что такой сноб, как Пабло, делал в этом районе, — сказал Хайме, когда они уже ехали на такси в больницу.
— Отправился к одной из своих многочисленных подружек.
— В Эль Ремедио? Ну уж нет, Пабло достоин лучшего.
— Ты и правда слишком наивный, Хайме. Он вчера выставил тебя из дома, а ты сегодня готов в лепешку расшибиться, чтобы его повидать, — сказала Йоланда, беря Хайме за руку.
— Но он по-прежнему мой друг.
— Вот этого я и не понимаю. Да он обращался с тобой, как с половой тряпкой.
— Это не его вина. В детстве он настрадался и привык думать в первую очередь о себе.
— Только о себе. Если твои родители разошлись, это еще не значит, что нужно на всю жизнь остаться свиньей. Мои родители тоже развелись вскоре после моего рождения, но я ведь не такая.
— Возможно, он пошел в отца.
— У тебя для него всегда найдется оправдание.
— Но ты ведь тоже его любила и не делай вид, будто он ничего для тебя не значил.
— Я его любила, пока не поняла, что сердце у него вот такусенькое, — Йоланда показала маленький кусочек ногтя, — и в нем нет места ни для кого.
— Но меня он любит.
— Нужен ты ему, как рыбе зонтик. Не обманывай себя.
Такси остановилось у входа, и они замолчали. Йоланда еще никогда не видела Хайме таким напряженным и взволнованным, а они были знакомы уже почти год. Медсестра у стойки информации сказала, куда пройти, и по телефону предупредила в отделении, что какая-то пара пришла навестить того молодого человека в коме.
В маленькой комнате ожидания они увидели еще одну пару, очевидно, мужа и жену, и двух ребят примерно их возраста, которые разговаривали с седым врачом.
— Как хорошо! — воскликнул врач, заметив их. — Наконец появился кто-то из его знакомых. Загляните к нему, а я вам потом все объясню.
Йоланда хотела сказать Хайме, чтобы тот шел один, но представила, как останется здесь с незнакомыми людьми, с которыми непонятно о чем говорить, и передумала. Они застыли в дверях, глядя на две кровати, пока врач знаками не велел им подойти.
— Эй, старик! — воскликнул Хайме, будто его друг был в полном порядке и мог ему ответить. — Ну ты и выдал!
Пол-лица Пабло скрывала повязка, в руку была воткнута игла, соединенная с капельницей, из носа торчала трубка, из-под простыни — еще одна, идущая к мешочку для сбора мочи, прикрепленному к пружинной сетке.
— Давай, Пабло, открывай глаза! Ты что, не хочешь поздороваться с друзьями?
Врач улыбнулся Хайме, показывая, что тот делает все правильно.
— Знаешь, я придумал, где поселиться, не беспокойся. Если ты и дальше собираешься валяться здесь и молчать как пень, я вернусь в квартиру и займу твою комнату — она побольше, да и вид получше.
Йоланда закрыла лицо руками и пошатываясь вышла из палаты. Хайме будто с трупом беседует, а на другой кровати лежит девочка, не старше ее племянницы Пили, и тоже как мертвая. Наверное, это дочь тех людей, которых они видели.
Когда Йоланда ушла, врач тронул Хайме за руку и жестом попросил выйти с ним в коридор.
— Видишь, старик, меня уводят, но когда разрешат, я снова приду, вдруг тебе что-нибудь понадобится.
В коридоре Хайме с закрытыми глазами привалился к стене, зажав рот руками.
— Что с ним? — прошептал он, когда смог говорить.
— Он в глубокой коме.
— Что можно сделать?
— Именно то, что сделали вы: по-дружески с ним разговаривать, ждать и надеяться. У вас есть какие-нибудь сведения о его семье?
— Я его семья.
— Вы братья? — Взгляд врача выражал недоверие, слишком уж непохожи: Хайме низенький и коренастый, Пабло высокий и скорее худой, Хайме брюнет, Пабло блондин.
— Нет, он мой лучший друг, еще со школы. Его мать живет в Аргентине, отец — в Нью-Йорке. У обоих новые семьи, и им давным-давно на него наплевать. Конечно, они присылают деньги, но не имеют ни времени, ни желания с ним видеться. У него есть только я.
— Все равно нужно им сообщить.
— Да, наверное, но зная их, я представляю, что будет: они приедут, переругаются, потом решат поместить его в какую-нибудь швейцарскую клинику, где лечение стоит целое состояние, успокоятся и будут аккуратно платить, а его там даже навестить будет некому.
— Пойдем, я познакомлю тебя с родителями девочки.
Там: Девять
Когда снова стало светло, Талья увидела, что Пабло рядом нет и пейзаж совсем незнакомый. Так бывает во сне: место действия и обстановка меняются непонятно почему, люди появляются и исчезают, но это не вызывает ни страха, ни удивления, будто ничего другого и не ждешь.
Возникший перед ней уже привычный провожатый повел ее по освещенной террасе, полной цветущих растений.
Слева взору открывались огромные пустые роскошные комнаты, справа — нагромождение облаков, как из иллюминатора самолета. Талья с проводником двигались молча, медленно, будто плыли среди золотистого света.
Наконец они попали в зал с высоченными белыми колоннами и разделенным на квадраты полом. В центре, на сияющей мозаичной звезде, стояла прозрачная емкость, в три или четыре раза выше Тальи.
Проводник остановился возле нее, и девочка замерла, внимательно ее рассматривая. Емкость состояла из двух частей, в которых находились какие-то сверкающие кусочки, похожие на разноцветные драгоценные камни. Одна из частей была почти пустой, другая — наполненной почти до краев.
— Это слова? — спросила Талья.
— Не только. Мы храним здесь также улыбки, ласки, вранье, несчастья, приятные мысли, страхи, печали… Как в архиве, понимаешь? Все, что есть в человеке, есть и тут.
— Зачем?
— Так надо.
— А это что?
Талья еще раньше сообразила, что проводники отвечают на вопросы и лишь изредка объясняют что-то еще, поэтому нужно не стесняться спрашивать, пусть даже их ответы не всегда бывают понятны.
— Итог твоей жизни до сегодняшнего дня.
— А почему тут так мало? — Талья указала на ту часть, где блестящие камешки едва прикрывали дно.
— Здесь хранится то, что тебе в самой себе не нравится, что ты хотела бы изменить, и связанные с этим твои мысли, слова и дела.
— То есть что-то плохое.
— То, что ты сама считаешь плохим. Мы никаких оценок не даем.
— А там что хранится?
— То, что принесло радость и счастье тебе и другим.
— Другим людям?
— Не только людям, но и животным, растениям, камням, душам… Всем.
