Старшины Вильбайской школы - Рид Тальбот (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
— Ради бога, сударь, простите нас! — крикнул он с отчаянием в голосе. — Мы не знали, что это были вы.
— Простите нас, сударь! Мы очень сожалеем, что так случилось, — раздались еще четыре робких голоса.
На это учитель сказал спокойно:
— Возвращайтесь скорее в школу и переоденьтесь, — и взялся за весла.
«Лучше бы он разбранил нас», — думали мальчики.
Когда они вернулись наконец в школу, товарищи встретили их известием, что вследствие жалобы на них классного старшины за отсутствие на перекличке главный старшина велел им передать, чтобы завтра утром они явились к нему в комнату для объяснений. А вечером им пришли сказать, что мистер Паррет требует их к себе сию минуту.
VI
СУД
Паррет был любимым наставником в Вильбайской школе. Он был из Кембриджского университета, где, как известно, спортивные упражнения в большом ходу, и его-то влиянию и примеру была обязана вся школа и в особенности его собственное отделение своим искусством во всех гимнастических и спортивных играх. Он был самым терпеливым из «дрессировщиков». Все свое свободное время он отдавал на общую пользу. Каждый день после обеда его можно было встретить одетым в костюм для гимнастики или на берегу реки, откуда он громким голосом давал наставления неопытным гребцам, или на лугу — играющим в крикет, или на руле лодки — управляющим парусной эскадрой. Нельзя сказать, чтобы школьники отдавали должное своему наставнику за все то самопожертвование, с каким он принимал участие в их забавах; он умел делать такой вид, как будто сам наслаждается добровольно принятым на себя трудом, так что даже самые безнадежные из лентяев, с которыми он бился, не подозревали, что возня с ними доставляет ему, в сущности, очень мало удовольствия. Впрочем, мистер Паррет был вполне вознагражден за свой труд общею любовью воспитанников, которую он высоко ценил, и нигде не был он так популярен, как между младшими воспитанниками своего отделения. Можно себе поэтому представить, каково было отчаяние пятерых мальчуганов после приключения на реке и с какими вытянутыми лицами явились они в назначенный час в комнату учителя.
Мистер Паррет сидел за чаем.
— Войдите, — сказал он, услышав стук в дверь. — А, вот это кто!.. Я вас встретил на реке сегодня после обеда. Все, кроме одного, из моего отделения, как я вижу.
— Да, сударь, все, кроме меня, из вашего отделения, — повторил Тельсон, спеша скорее высказать то, что он решился сказать учителю. — Это моя вина, что так случилось: я вышиб у вас весло и…
— Нет, вина моя: я правил рулем, — перебил его Парсон.
Учитель едва удерживался от улыбки, глядя на серьезные, умоляющие лица маленьких преступников.
— Быть может, это моя вина, что я не обернулся вовремя и наткнулся на вас? — спросил он.
— Нет, сударь. Если бы вы и обернулись, это ничему бы не помогло: мы опрокинули вашу лодку нарочно, — отвечал добросовестный Тельсон.
— Как нарочно? — переспросил учитель, сомневаясь, хорошо ли он расслышал.
— То есть мы не знали, что это вы, — поспешил поправить товарища Парсон. — Мы думали, что это кто-нибудь из отделения директора. Мы не сделали бы этого, если бы думали, что это вы…
— Это правда, сударь, мы бы этого не сделали, — раздался дружный хор.
— За кого же вы меня приняли?
— За воспитанника из отделения директора.
— За кого именно?
— Ни за кого в особенности — вообще за кого-нибудь из директорских.
— Гм!.. Любопытно, за что вы так рассердились на отделение директора? Что оно вам сделало? — спросил заинтересованный учитель, откидываясь на спинку стула и отодвигая от себя чашку.
Вопрос затруднительный, однако отвечать было надо. Парсон покраснел и сказал не совсем твердо:
— Отделение директора… там все такие дрянные мальчишки, сударь.
Тут Тельсон больно ущипнул своего друга. Тот принял предостережение и поспешил поправиться:
— То есть не то что дрянные, а только они нас не любят… и мы их не любим.
— Почему же вы думаете, что они должны любить вас? — спросил учитель.
Мальчики стали в тупик. Они ни разу не задавали себе этого вопроса и, не имея готового ответа, молчали.
— Выслушайте меня, — сказал мистер Паррет. — Я недоволен вами и накажу вас. Я сержусь на вас не за то, что вы меня опрокинули. Вы говорите, что сделали это по ошибке, и я вам верю. Я накажу вас и не за то, что вы опоздали к перекличке, — это дело старшины. Я накажу вас за то, что вы ссоритесь с товарищами. Мальчики, которые сами всем надоедают, а потом жалуются, что их не любят, не могут быть терпимы в порядочной школе. Счастье еще, что ваша глупая выходка кончилась так благополучно, — могло выйти гораздо хуже. Вот вам наказание: всю следующую неделю я вам запрещаю кататься по реке, а до конца учебного года вы будете ходить на реку только с разрешения старшины или с кем-нибудь из старших. Можете идти!
Мальчики повернулись было к двери, как вдруг учитель прибавил:
— Тельсон, Парсон и Лаукинс, останьтесь на минуту.
Три мальчика стали у стола, недоумевая, что им еще скажут. Учитель обернулся к ним с каким-то новым выражением в лице и спросил другим, «добрым», как подумал Парсон, голосом:
— Если не ошибаюсь, это вы трое бросились за мною в воду?
— Мы, сударь. Парсон бросился первым, — отвечал Тельсон.
Учитель встал с места и, ни слова не говоря, пожал руку каждому из мальчиков, к их величайшему удивлению.
— Теперь можете идти. Спокойной ночи, — сказал он.
— Спокойной ночи, сударь, — и мальчики вышли.
Идя вдвоем в школу по длинному коридору, Парсон и Тельсон долго не находили слов для выражения своих ощущений. Наконец Тельсон сказал:
— Какой странный этот Паррет!
— И добрый, — прибавил Парсон.
— Да. А с катаньем по реке приходится-таки проститься на целую неделю… Ужасно досадно!
— Да. А потом изволь всякий раз спрашивать разрешения. Уж лучше совсем не кататься, — заметил Парсон.
— Что-то скажет нам завтра Риддель? Разбранит только или расправится тростью, как делал Виндгам? — спросил Тельсон.
— Где ему! Не решится… Вернее всего, что оштрафует проклятыми стихотворениями. Ох, уж эти мне штрафы! На этой неделе я заслужил целых четыре.
— А я три… Ну, да что вперед загадывать! Авось все обойдется: утро вечера мудренее.
На этом философском замечании друзья расстались. Парсон прошел в свой дортуар, а Тельсон отправился в свое отделение через двор, где ему пришлось пустить в ход всю свою ловкость, чтобы не попасться на глаза двум классным старшинам, которые ходили по двору «нарочно», как был уверен Тельсон, чтобы проследить за ним. В этом он, однако, ошибался: классные старшины — Джилькс из отделения директора и Сильк из отделения Вельча — вышли просто подышать воздухом и потолковать на свободе и в эту минуту вовсе не думали о Тельсоне.
— Я его ненавижу, — говорил Джилькс.
— Кого только ты не ненавидишь! — засмеялся на это Сильк.
— Это правда, я многих не люблю, но ни к кому не чувствую такой антипатии, как к Ридделю.
— Положим, Риддель несимпатичен, но не знаю, можно ли его ненавидеть — он такой смирный…
— В том-то и горе, что он смиренник! Я дорого бы дал, чтобы подметить за ним какой-нибудь грешок и отплатить ему за его противное важничанье… Как ты думаешь, что он раз сделал, когда еще и не воображал, что будет старшиной? Он прочел мне проповедь перед целым классом.
— За что?
— За то, что я бранился… Положим, довольно крупно, но вовсе не с ним, а с другим. Какое ему дело до того, как я выражаюсь?
— Ведь и Виндгам не позволял браниться, — заметил Сильк.
— Правда. Но Виндгам имел на это право.
— Что же сказал тебе Риддель?
— Уж я теперь не помню. Он сказал… Ну, словом, он сделал мне форменный выговор, как какому-нибудь мальчишке…
— Ха-ха-ха! Это на него похоже, — засмеялся Сильк. — Я согласен с тобой: в сущности, он нахал, хоть и из тихоньких.
— Ну, да я приму меры, чтобы это не повторялось, — сказал Джилькс. — Пусть только попробует еще раз сунуть нос в мои дела, уж я его проучу.
