Карл Бруннер - Балаш Бела (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
Потом зазвонил трамвай. Проехал поезд. Тут Карл снова почувствовал голод, и ему вспомнилась мама. Да и вообще, что с ним теперь будет?
Какой-то дрозд уселся напротив мальчика на скамейку, помотал хвостиком и засвистал так, точно хотел ему что-то сказать. Карлуша, наморщив лоб, посмотрел на глупую птицу и сказал:
— А мне наплевать!
Он встал и пошел. Надо было раздобыть чего-нибудь поесть и отправиться на поиски матери.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Улицы были еще пусты. Карл шел быстро, хотя у него не было определенной цели. Но он решил, что медленно бродить по улицам опасно. Любой шупо может задержать его и спросить, что он делает в такой ранний час. Если же он сделает вид, что торопится, то каждый подумает, что его кто-нибудь послал по спешному делу.
Первое, что попалось ему навстречу, была большая машина для мытья улиц. Этого нового типа машины Карлуша еще не знал. На три метра в обе стороны била вода. Узкую улицу можно было вымыть за один раз. Карлуше захотелось даже, чтобы и его облили.
Тут и там начали открываться ворота. Дворник вышел на тихую улицу с ключом в руке. Он взглянул на небо, поежился от холода и потер руки. Почти все дворники делали то же самое. Потом они здоровались друг с другом через дорогу и, прежде чем снова войти в дом, вытаскивали из жилетного кармана толстые серебряные часы, чтобы еще раз проверить время. Появились первые фургоны с молоком и овощами.
«Скоро и Хельмут выедет со своим фургоном: „Генрих Хош — хлеб хорош“, — подумал Карл. — Вот было бы хорошо его встретить!» Но вблизи Ильзенштрассе Карлуша боялся теперь показываться.
В одном из окон первого этажа подняли штору. Толстая непричесанная женщина, вытираясь полотенцем, выглянула на улицу. При этом она сделала такие глаза, точно удивлялась, что уже светло.
Появились прохожие и велосипедисты.
Вскоре взошло солнце. Улицы окончательно оживились. На окнах магазинов взвивались жалюзи.
Карлуша понемногу успокаивался. Ужасы прошедшей ночи казались ему сном.
Он остановился перед гастрономическим магазином. В эту минуту как раз подымали жалюзи.
Карлуша и не знал, как интересно рассматривать витрину такого магазина, потому что до этого дня он еще никогда не был так голоден.
Он подошел поближе и, глотая слюну, представил себе, что он ест все эти вкусные вещи.
В это время мимо магазина проходила женщина. Ей было лет сорок на вид. Она была высока ростом, с широкими бедрами и крепкими плечами. Женщина несла в руках кошелку и мимоходом взглянула на витрину.
Маленький мальчик, стоявший у окна, прижавшись носом к стеклу, попался ей на глаза. Несколько секунд она с интересом смотрела на него и уже хотела двинуться дальше. Но тут она заметила, что локти мальчика в грязи, а к куртке пристали соломинки и сухая трава.
Женщина приостановилась. Она повернулась и обошла вокруг Карлуши. Он этого даже не заметил. Она внимательно разглядывала его. Штанишки на коленях были сырые, словно мальчик валялся на голой земле, да и руки были сильно испачканы. Он сегодня, очевидно, еще не умывался.
Высокая толстая женщина озабоченно нахмурилась и тихонько тронула мальчика за плечо.
— Послушай, малыш, — ласково сказала она.
Карлуша вздрогнул, повернулся с быстротой молнии и отступил на шаг. Все его тело напряглось, готовое к прыжку к бегству. Но перед ним стоял не полицейский. Испуганными, недоверчивыми глазами испытующе смотрел он в лицо женщины. Бывают ведь и женщины-сыщики. Он слыхал об этом. Правда, он представлял их себе несколько иначе. А эта — с круглыми щеками и маленьким улыбающимся ртом — казалась доброй женщиной. Но осторожность надо соблюдать прежде всего.
— Не бойся меня, — наклоняясь к нему, мягко сказала женщина. — Ты ведь сын Гедвига Бруннер? А?
Карл молчал, отворачивая лицо… Ему вовсе не понравилось, что ей было все известно. Карлуша покосился направо, чтобы установить, свободен ли путь к бегству. Мешал вход в магазин. Еще два шага, и он окажется в толпе. Карлуша сделал вид, будто его что-то заинтересовало, и незаметно скользнул немножко вправо.
— Ты же знаешь меня, мальчуган, — зашептала женщина… Она нагнулась почти к самому его уху. — Ты ведь видел меня у матери. Еще две недели тому назад, в субботу. Не помнишь? Ты показывал мне своего ваньку-встаньку…
Карлуша снова взглянул на женщину. А ведь, правда, знакомое лицо. Но, может быть, он ошибается? Простое сходство… Надо быть осторожным!
Все-таки действительно она! Карлуша, правда, видел ее всего один раз. Но это та самая женщина, которой он показывал своего ваньку-встаньку.
— Неужели ты меня не узнаешь, скажи? — тихо, но нетерпеливо спросила женщина.
Карлуша молча кивнул головой и опустил глаза. Он больше не боялся, но ему было стыдно.
Женщина взяла его за руку, оглянулась с опаской и зашептала в самое ухо:
— Отчего ты такой грязный, мальчуган? Разве твоя мать о тебе не заботится? Это не похоже на Гедвигу Бруннер. Случилось с ней что-нибудь?
Карлуша еще ниже опустил голову и молчал. Его глаза наполнились слезами. Он знал, что ему нечего стыдиться. И все-таки он покраснел: приходилось просить помощи у чужих людей…
— Бери корзинку, и уйдем отсюда! — внезапно прошептала женщина. Она всунула мальчику в руку кошелку, схватила его за другую руку и потащила за собой.
Карлуша поднял голову. Мимо них спокойно проходили двое полицейских.
Молча прошли они несколько кварталов. Вот снова Тиргартен. Недалеко и то место, где он ночевал под скамейкой. Парк был полон народа. На «его» скамейке сидели няньки с детьми. И никто, никто не знал, что он провел здесь ночь.
Наконец, они нашли пустую скамейку. Здесь никто их не мог услышать. Усевшись, женщина вынула из корзинки булочку и яблоко:
— На, поешь сначала.
— Спасибо, — сказал Карлуша и подумал: «Генрих Хош — хлеб хорош».
Женщина ни о чем не расспрашивала. Она только очень серьезно, очень внимательно смотрела на него, сдвинув брови. Но в ее круглых карих глазах было столько участия и теплоты, что Карлуша, еще не доев булочки, начал рассказывать.
Она молча слушала. По ее спокойному лицу никто бы не догадался, как близка ей была судьба Гедвиги Бруннер. Временами она оглядывалась: нет ли кого-нибудь поблизости, не может ли их кто-нибудь подслушать. Один раз к ним подкатился большой дорогой мяч. Трехлетняя девочка с голубыми бантами спереди и сзади, сверху и снизу, вытянув ручки, подошла к ним за своей игрушкой. Женщина, не глядя, быстро и раздраженно ткнула красивый мяч ногой с такой силой, что он отлетел далеко.
Когда Карлуша кончил свой рассказ, она дала ему вторую булочку. Затем помолчала еще некоторое время, пристально глядя прямо перед собой.
— Слушай внимательно, мой мальчик, — просто и ласково заговорила, наконец, женщина. — Все будет хорошо. Мы скоро найдем твою мать. Гедвига так просто не потеряется… Ну, слушай. Меня зовут теткой Мари. Ты поживешь у меня некоторое время. Я служу кухаркой у богатых людей. Им я скажу, что ты мой племянник из провинции. Понимаешь? Бедный сиротка. Дом у вас сгорел или что-нибудь в этом роде, и ты остался один, без крова в целом свете.
— Это так и есть, — тихо сказал Карл.
Тетушка Мари пытливо взглянула на него.
— Не говори ерунды, мальчуган! Ты не один на свете. Сын Гедвиги Бруннер не может быть один. Он повсюду найдет товарищей, которые его поддержат. Такие мысли тебе вовсе не к лицу!
Она легко и мягко погладила его и улыбнулась. Она очень мило улыбалась, тетушка Мари.
— Короче говоря, — продолжала она, — мы выдумаем какую-нибудь печальную историю. Моя барыня обожает такие истории. Ей надо только каждый день говорить, что она добра и прекрасна. Теперь нам пора идти, а то мой обед сегодня не поспеет вовремя. Какое имя тебе дать, малыш? Оставайся Карлом, а то легко проговориться. Значит, Карл… Карл Бреннер. Понял? Не Бруннер, а Бреннер. Только одна буква другая. Это легко запомнить. А если все-таки проговоришься или напишешь иначе, то это будет простой ошибкой, и только. Значит, запомнил, неправда ли?
