В деревне воздух чистый. Сельские истории - Грилл Харальд (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Эта маленькая козявка еще и сидит —еще чего!
И тогда Фриц придумал совершенно подлую пакость. Он достал из своего портфеля патрон с чернилами, положил его под каблук и раздавил, наступив ногой. Потом он протиснулся поближе к Ганси и засунул раздавленный патрон ему за воротник...
Г анси почувствовал что-то у себя на загривке, сунулся туда рукой и потом посмотрел на нее, мокрую и перепачканную.
— Все синее, все в чернилах! Вот свинство! Что за вонючая собака это сделала?! — закричал он. Оглянулся, увидел Фрица и сразу понял, кто это сделал.—Я знаю, отчего ты так подло ухмыляешься! —заревел он на него.
Все дети с интересом повернулись к ним. Они смеялись, потому что Ганси был весь перепачкан синими чернилами — лицо, шея, руки...
Это пуще прежнего разъярило Ганси. Он вдруг так разгневался, что таким его еще никто до сих пор не видел. Посреди школьного автобуса Ганси взорвался.
— Пес вонючий!— вновь крикнул он, вскочил со своего сидячего места и встал против Фрица. — Подлая тварь, подлец!
Г анси орал как сумасшедший и, не умолкая, швырнул Фрица на пол автобуса. К этому Фриц никак не был готов. Это ошеломительное нападение Ганси оказалось для него совершенно неожиданным.
Оба мальчишки катались по полу автобуса. То Ганси наверху, то опять Фриц. Это была жестокая битва, никто не хотел сдаваться. Слишком уж много ярости скопилось в них за последнее время.
Автобус ехал себе, а дети вставали с мест, чтобы рассмотреть получше, что происходит. Они подняли гвалт: одни болели за Ганси, другие за Фрица. Одни кричали, если Ганси наносил тумак, другие визжали, если бил Фриц.
— Здорово, Ганси, так его!
— Молодец, Фриц, покажи ему!
Вдруг шофер резко затормозил. Многие дети полетели вперед, повалились. Некоторые удержались за поручни и вцепились в них еще крепче, испуганно обернувшись в сторону кабины.
Только Фриц и Ганси ничего не замечали. Они продолжали драться, пока шофер не потерял терпение.
— Ах вы чертовы драчуны!— заругался он, встал, схватил обоих мальчишек двумя железными ручищами за шиворот и потащил их вперед. Там он их выпустил, открыл дверь автобуса и закричал: —А ну кыш отсюда! Кто дерется в автобусе, тот может и пешком пройтись!
Потом он выбросил им вслед их портфели, закрыл двери и поехал дальше.
Что ни говори, а все-таки это смешно: Ганси и Фриц сидят на обочине дороги, прямо на земле. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
С этого дня они уже не враждуют между собой. С этого дня у них появилось что-то общее: шофер автобуса как-никак выкинул их обоих, такое не часто случается!
Однако это еще далеко не означает, что они подружились. Ганси не мог
так просто забыть Фрицу, что тот засунул ему за воротник патрон с чернилами. И Фриц не мог так просто забыть Ганси, что тот на него столь внезапно набросился и поверг наземь — посреди автобуса, на глазах у всех детей.
А во всем виноват этот постылый школьный автобус. Если бы Ганси не приходилось каждый день трястись в этом дурацком железном ящике, то он не натыкался бы то и дело на Фрица, и в жизни бы ему не пришлось никогда ни с кем драться...
Мамину сестру зовут Марианна. Маминых братьев зовут Мартин и Манфред. Похоже, маминым родителям, Пайнкоферу-дедушке и Пайнкофер-бабушке, приходили на ум только имена, которые начинаются на МА. Иначе как так могло оказаться, что тетя — МАрианна, дядя —МАртин и другой дядя — МАнфред?
К счастью, у папы Ганси тоже есть братья и сестры. И к счастью, родители папы, Грубер-бабушка и Грубер-дедушка, не называли своих детей именами, начинающимися на МА. «А то бы это было просто ужасно, если бы вся родня была на МА!» —думает Ганси.
Но, впрочем, ему это не так уж и важно. По его, так пусть бы дядя Герберт звался хоть Маттеос. Главное, что он симпатичный.
Впрочем, двух папиных братьев зовут ГЕрберт и ГЕльмут, и его сестру зовут ГЕрта.
Разве это не удивительно?
...Тетя Марианна живет в Бреннхардсвальде. Это соседняя с Ренценбахом деревня. От Ренцабооха до Бреннадсволя (как называют их люди) примерно семь-восемь километров. Когда случается какое-нибудь событие, что-нибудь особенное, праздник или так — рождество, пасха, день рождения тети Марианны или освящение знамени общества стрелков,—тогда Ганси, папа и мама вместе едут в Бреннхардсвальд и навещают тетю Марианну.
Однажды Ганси ездил туда к тете Марианне вообще на велосипеде. «Это даже запросто, хоть бы что»,—считает он.
Однако не настолько уж ему нравится у тети Марианны, чтобы тянуло ездить туда чаще.
При том, что тетя Марианна всегда безумно радуется, когда Ганси приезжает. Она тогда вытрет руки о кухонный фартук, нагнется к нему и прямо-таки обмусолит ему все лицо на радостях.
— Мой маленький Ганси, мой маленький Ганси,—приговаривает. И не мечает, что Ганси терпеть не может всех этих поцелуев. Тут уж уворачивайся не уворачивайся — она просто ничего не хочет замечать.
Наверное, ему следовало бы только сказать: «Ну тетя Марианна, я не люблю целоваться!» Но он не смеет. Он не хочет ее обидеть.
И всегда у нее несметные количества еды. Она хорошая кулинарка. И по ней это заметно.
— Поправляешься! —сколько раз уж говорила ей мама.
Но ей хоть бы что. И она не обижается, она и сама над собой готова посмеяться...
— А на это не многие способны! —говорит папа.
Больше всего тетя Марианна радуется, когда они приезжают к обеду.
На обед у нее бывает или свиное жаркое с мучными кнедлями и квашеной капустой, или квашеная капуста с жареной свининой и мучными кнедлями, или мучные кнедли с квашеной капустой и жареным свиным мясом...
— Потому что Каре это очень любит,—говорит тетя Марианна.
И это действительно так. Папа любит это больше всего! Ганси тоже нравится иногда поесть жареной свинины, и кнедлей, и квашеной капусты. Иногда! Но не постоянно же и не всегда.
А если к тому же мясо очень жирное, то он так и так ест одни только кнедли и квашеную капусту.
— Я еще никому не дала умереть с голоду! — весело шумит тетя Марианна и сразу же после обеда несет на стол кофе и десерт — вишневый торт или песочные пирожные, яблочные пироги, а то земляничные или фруктовые пироги с половинками персика, или хворост, или витушки, или ватрушки...
Папа тогда протестующе поднимает руки —от этого он всегда отказывается. Он не любит всякие такие сладости, и кофе он терпеть не может. И мороженым с бананами и взбитыми сливками его можно только прогнать из-за стола. Мороженое — это как раз для Ганси!
Зато для папы тетя Марианна приносит полпива и маленькую закуску — или большую, смотря по тому, сколько ему захочется.
И так они сидят и сидят —часто до темноты.
— Мне все это слишком скучно,—говорит Ганси и выходит наружу.
Он не может это выдерживать подолгу. Все время только сидеть, все
время только есть и вперемежку закусывать. Спятить можно. Скука смертная. Но и снаружи делать тоже нечего.
У тети Марианны далеко не так хорошо, как дома и как вокруг «Грубер-хофа».
Нет, и снаружи здесь смертная скука...
Хотя и не так плохо, как в доме. Но достаточно плохо. Никого нет, с кем можно было бы поиграть. Ни друга, ни подруги — никого.
У тети Марианны нет настоящего крестьянского хозяйспв Птицеферма — так она сама это называет. Ее птицеферма — не что иное, как громадное помещение из серого бетона. Совсем не оштукатуренное и длиной с футбольное поле. В нем один над другим и один подле другого — ряд маленьких отсеков, чуть больше картонной коробки из-под ботинок. Ровно такого размера, чтобы поместилась курица.
Так много кур! Очень много кур!
Одна курица рядом с другой...
Одна курица рядом с другой...
И ни единого оконца в целом птичнике, только искусственное освещение.
— Так они лучше несутся,—говорит тетя Марианна —Все наилучшим образом изучено, проверено и точно спроектировано.
— Куры здесь не что иное, как машины для кладки яиц,— говорит папа,- вся птицеферма — не что иное, как куриный концлагерь!
