Тайник теней - Грипе Мария (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Поэтому рождественские каникулы оказываются совсем некстати.
Каролина вообще предпочла бы никуда не ехать. В настоящий момент ее интересует только работа. Она слишком хорошо знает, чем может закончиться эта поездка в Замок Роз. Не тем, что она вновь рискует попасть под влияние «чар». Просто вольно или невольно не сможет остаться безучастной. Ведь, зная о существующих там проблемах, невозможно держаться в стороне. Да она этого и не хочет. Как-никак, а дело все же касается самых близких ей людей.
А также ее собственного будущего. Работа в театре от этого безусловно пострадает. Это неизбежно. Ее собственные интересы отодвинутся на второй план, станут менее важными. Поэтому сейчас ей лучше и вовсе не думать о Замке Роз. К тому же она все еще не чувствует в себе достаточно сил для встречи с Арильдом и Розильдой.
И особенно для встречи с мамой, которая в Замке Роз становится не ее мамой Идой, а Лидией – мамой Арильда и Розильды. А это большая разница. Всякий раз ей одинаково трудно свыкнуться с этим. Ей не хочется понапрасну подвергать себя этому испытанию.
Но вот что особенно прискорбно: ей почти так же нелегко ехать в гости к Берте и ее семье. Там ждут другие проблемы…
Встреча с самой Бертой нимало ее не тревожит. Относительно Берты у нее нет сомнений. То же самое можно сказать о Наде и Роланде.
Те пока ничего не знают о том, что она приходится им сводной сестрой, и вряд ли когда-нибудь узнают. С ними у нее сложились довольно непринужденные отношения. Но это только пока. До сих пор они были друзьями, но останутся ли таковыми и в дальнейшем?
Но ведь там еще и ПАПА!.. Но для встречи с ним она пока еще не созрела.
А значит, вынуждена ответить отказом и на приглашение Берты.
Получается, Каролина понятия не имеет о том, что будет делать на Рождество. Не так уж это и важно – ей не привыкать быть одной, – но все же немного странно. Все вокруг заняты приготовлениями к Рождеству. Все куда-то едут – домой или в гости.
Похоже, никто не собирается оставаться в городе.
Давид наверняка бы остался, если бы узнал о том, что она никуда не едет, но ему она не скажет. Иначе только испортит себе весь праздник. Поэтому в школе она всем говорит, что собирается уезжать.
Давид родом из Норрланда – а значит, проведет праздники на почтенном от нее расстоянии.
Ей наверняка будет очень одиноко. Но ничего не поделаешь. У нее все равно нет денег на рождественские подарки, и даже хорошо остаться дома одной.
Поэтому Каролина сначала пишет письмо в Замок Роз и говорит, что ее пригласили погостить к Берте. Это хорошая причина для отказа, они ее наверняка поймут. Но ничего не пишет о том, как решила поступить – примет или не примет приглашение. Весьма дипломатично.
Потом она несколько дней пережидает, прежде чем написать Берте. Ее задумка все та же: объяснить свой отказ тем, что получила приглашение из Замка Роз, но не писать, поедет туда или нет. Внезапно Каролина осознает, что ей совсем не хочется обманывать Берту, и она пишет все как есть: ей просто необходимо побыть одной.
Поскольку Каролина знает, что все они, особенно Надя, станут ее жалеть, она рассказывает, что получила приглашение и из Замка Роз, но отказалась по той же причине. Тогда они поймут, что жалеть ее нечего. Просто ей действительно хочется побыть одной.
Но когда, выйдя на темную улицу, чтобы опустить письмо, Каролина возвратилась в свое холодное жилище, на нее вдруг с такой силой нахлынуло одиночество, что она тут же обо всем пожалела.
«Дорогая Сага!
Вот сижу здесь и реву… Просто ужас какой-то.
Когда я опустила в ящик письмо Берте, меня чуть ли не паника охватила. Как будто я навсегда разорвала связи с дорогими мне людьми. И тем самым осудила себя на вечное одиночество.
Я, разумеется, несколько преувеличиваю, но примерно такие чувства переполнили мою душу.
От приглашения в Замок Роз было не так уж трудно отказаться. Я все же немного побаиваюсь справлять там Рождество. Но дома у Берты это было бы просто замечательно. К тому же там будет их бабушка.
Заметь, я пишу «их» бабушка. Хотя она и моя бабушка тоже. Фу, опять распускаю нюни… До чего же я, однако, жалкая!
Не в моих правилах вести себя подобным образом. И дело здесь, понятно, не только в Рождестве… Просто в это время все становится очевидным… Ощутимым. Может, это ты, Сага, грустишь во мне?
Ты ведь всегда была намного чувствительнее меня. И слезы у тебя всегда близко.
Тогда возьми себя в руки.
Умнее всего было бы остаться дома и никуда не ехать. Я знаю, что делаю.
К тому же сейчас я занята по горло.
Я буду читать пьесы и разучивать роли.
Буду бродить по улицам и площадям, заглядывать в магазины. Изучать людей, читать выражения их лиц, анализировать их улыбки, мимику, взгляды, жесты. Запоминать, как они ведут себя в различных обстоятельствах. Наблюдать за их движениями, походкой. А затем сыграю все, что видела, перед своими зеркалами – этими тайниками теней. Так что мне есть чем заняться!
И в театрах сейчас идет много новых пьес! У меня все же достаточно средств, чтобы иногда позволить себе посмотреть тот или иной спектакль. Совсем ведь необязательно ходить на премьеры.
Кстати, Ингеборг сегодня исполняла роль Пичужки; пришла ее очередь показать, на что она способна. И она была просто великолепна. Эта роль сама по себе ничем не примечательна, но ее очень трудно играть. Прежде всего требуется наличие подлинной наивности. Ты, Сага, верно, смогла бы сыграть эту роль. Но я – никогда. Мне кажется, в тебе есть невинность, которая отсутствует во мне.
Роль Пичужки действительно не для меня.
А Ингеборг она подходит. Ей и в самом деле удалось изобразить наивную хитрость – я, признаться, даже не ожидала от нее такой игры. К своему стыду я никогда не видела в ней задатков настоящей актрисы.
Недурна собой, довольно интересна как личность, но лишена всякого драматизма как тип – если ты понимаешь, что я имею в виду.
Но, стало быть, я ошибалась. Ингеборг обладает неожиданными внутренними ресурсами. Если сравнить ее сегодняшнее выступление с ролью Орлеанской девы, которую она играла всего лишь месяц тому назад, то можно понять, сколь широки ее возможности. Я, по правде говоря, никогда не считала, что Орлеанская дева ей удалась – она произносила свои реплики, словно проповедь с кафедры, и это в конце концов вывело меня из себя. Но теперь, увидев ее в роли Пичужки, я подумала, что, возможно, тогда Ингеборг была не так уж плоха в роли Орлеанской девы.
Или, может, я просто не захотела признать ее успеха.
Существует же такое понятие, как зависть.
В театральном мире, пожалуй, трудно найти человека, целиком и полностью свободного от этого недуга. Об этом надо помнить. Но от зависти актеру необходимо избавляться в первую очередь. Иначе он вряд ли достигнет высот. Я постоянно борюсь с ней – беспощадно и довольно успешно, если можно так выразиться. Это совершенно необходимо. Даже просто из инстинкта самосохранения. Дай я волю своей зависти, я тут же ослепла бы на оба глаза, полностью оглохла и напрочь потеряла бы всякую способность здраво рассуждать.
Берта где-то отыскала одну цитату из Гёте, которую я тотчас записала и прикрепила ко всем своим зеркалам. Вот она:
Любовь – единственное спасение, когда мы видим достоинства, превосходящие наши, в ближнем нашем.
Хотя я и заучила эти слова наизусть, каждый день вновь и вновь перечитываю их. Недостаточно просто думать о них или держать их в памяти, важно всегда иметь их у себя перед глазами, постоянно видеть их, запечатлеть в уме каждую букву – только тогда можно по-настоящему проникнуться ими… и жить в соответствии с ними.
Единственное спасение – вот именно! Я знаю, это сущая правда.
Эти слова сохраняют свою силу при всех жизненных обстоятельствах, это слова, которые, пройдя через мозг великого Гёте и очутившись на бумаге, не исказились, не потеряли своего изначального смысла.
