Повести и рассказы - Алексин Анатолий Георгиевич (книга регистрации .txt) 📗

Лера внимательно и недоверчиво взглянула на Зину.

— Я играю девчонок, — сказала та. И опять набросилась на Патова: — Что же вы нам не сказали?! Когда уезжал Петр Васильевич, мы погрузили его и тут… и на станции.

— Он имел право на ваши заботы. А я этого права еще не имею.

— Понесли крышку! — сказала Лера.

— Она этого не понимает. — Патов кивнул на дочь. — Узнавание актерами главного режиссера не может начинаться с его корзин, матрацев и кухонных принадлежностей. Есть грузчик, шофер… Они нам помогут.

— И я!..

— Что ж, соседи должны помогать друг другу, — согласился Патов. — Это положено.

Сбежавший сверху грузчик один схватил доску, которую только что они тащили втроем.

Николай Николаевич, Лера и Зина вернулись на улицу и взяли по чемодану. Предварительно Патов определил вес каждого из них и взял себе самый тяжелый.

Дверь квартиры была открыта. Но Зина остановилась и поставила чемодан на площадку. Каждый день она видела эту дверь и даже вынимала из почтового ящика письма, которые все еще приходили на имя Петра Васильевича. Она пересылала их в далекий южный город, куда он уехал… Ей казалось, что, может быть, он вернется: не сможет жить без их театра и приедет. Теперь все становилось абсолютно определенным и окончательным. Это чувство неотвратимой определенности возникло у нее в тот день, когда Николай Николаевич знакомился с их коллективом. Но еще острее оно стало сейчас.

— Вам тяжело? — спросил Патов.

— Да… То есть нет, — ответила Зина. И взялась за ручку чемодана.

В этот момент из квартиры вышла женщина, взглянув на которую Зина вновь опустила чемодан на площадку. В присутствии красивых женщин она всегда как-то смущалась, начинала ерошить свои короткие волосы, поправлять платье. Сейчас она тоже принялась за свои волосы, хотя красота жены Николая Николаевича была не дерзкой, не вызывающей, а доброй и мягкой…

— Моя супруга! Ксения Павловна, — сказал Патов. — А это Зинаида Балабанова. Актриса и наша соседка.

— Играю девчонок, — поспешила объяснить Зина.

— Заходите, пожалуйста, — сказала Ксения Павловна так, будто Зина пришла к ним в гости на ужин.

— На вас трудно смотреть, — сказала Зина.

— Почему? — тихо удивилась Ксения Павловна.

— Вы очень красивая.

— Еще одна такая фраза, и я навсегда ваша! — сказала Лера. — Только не вздумайте высказываться о папиной внешности. Во-первых, для мужчин это не имеет значения, а во-вторых, я на него похожа.

— Ле-ерочка… — всплеснул руками Николай Николаевич. — Это какое-то детство!

Ксения Павловна с трудом пришла в себя и попыталась помочь Зине внести чемодан.

— Тебе нельзя носить тяжести! — остановил ее Николай Николаевич.

— Хорошо, хорошо… Только не начинай рассказывать о моих болезнях. Умоляю тебя!

— Твоими болезнями он может защититься от мужчин, но не от женщин, — сказала Лера. И первая вошла в квартиру.

— Они очень любят друг друга, — стала объяснять Зине Ксения Павловна. — Но часто пикируются. Не принимайте это всерьез…

Зина знала, что летом в квартире был сделан ремонт. Она в это время была в отпуске, но, когда вернулась, увидела на плитках, возле закрытой двери, засохшие алебастровые брызги, штукатурную пыль. Все теперь в квартире было другое: обои, потолки… А главное, было пусто. Она поставила чемодан в коридоре и прошла на кухню.

У Петра Васильевича была большая семья. Жизнь в квартире затихала рано: кому-то утром нужно было на работу, кому- то в школу, кому-то в детский сад.

Петр Васильевич звонил в Зинину дверь и приглашал:

— Пойдем-ка на кухню, поговорим об искусстве!

…Из коридора раздался горестный шепот Николая Николаевича:

— У нее будет абсолютно искаженное представление о нашей семье. А ведь это моя актриса. Где она, кстати?

— На кухне, — громко ответила Лера. — Вы здесь? — Она заглянула на кухню. — Самое уютное место в квартире!

«Внешне она похожа на отца, — подумала Зина. — А характером, по-моему, на меня… Говорят, что одноименные заряды отталкиваются. Жаль, если это всегда так…»

Лера ей нравилась. Черты ее лица, правильные и значительные, были чертами отца. Но, как это часто случается, дочь, похожая на красивого отца, была некрасива.

— Жаль, что вы не похожи на Ксению Павловну, — сказала Зина. И замолчала, устыдившись собственных слов, что случалось с ней очень редко.

— Все так думают. А сказали вы первая.

Зина сказала так, потому что Лера не могла вызывать жалости или сочувствия. В ней не было самоуверенности, но была уверенность, которая никогда не свойственна неудачницам.

— Чем вы занимаетесь? — спросила Зина.

— Поступила в медицинский.

— У нас хороший мединститут.

Все опять вышли на площадку лестницы. По дороге Зина успела сказать Ксении Павловне:

— Вам нужно было бы сниматься в кино.

— Я когда-то снималась…

— Вы? Да ну?! — Зина вытаращила глаза.

— Разгружаться! Разгружаться!.. — сказал Николай Николаевич. — Надо ведь совершить еще один рейс на станцию. За остатками нашего имущества!

Вскоре он с Лерой уехал на станцию. Зину он в грузовик не пустил…

— Зайдите, пожалуйста, ко мне, — пригласила она Ксению Павловну.

Зина занимала небольшую комнату в двухкомнатной квартире. Ее соседкой была заведующая литературной частью Тонечка Гориловская. Тонечка участвовала в работе всех литературных объединений города, ходила на все вечера молодых прозаиков и поэтов, на все читательские конференции, которые созывались в библиотеках. Поэтому у Зины было впечатление, что она живет в отдельной квартире.

Вся комната была увешана фотографиями, на которых был запечатлен Петр Васильевич во время репетиций.

Войдя, Ксения Павловна не стала с любопытством оглядываться по сторонам, как это часто делают, приходя в незнакомый дом.

— Сюда можно сесть? — спросила она.

— Садитесь куда хотите!

Ксения Павловна присела на диван.

— Это Петр Васильевич, — сказала Зина, не указывая на стену: никакого другого мужчины в комнате не было.

— Говорят, он был очень милым, талантливым человеком… — сказала Ксения Павловна.

— Второго такого нет! — ответила Зина.

— Я верю вам…

— В туристских справочниках пишут, что наш город славится металлургическим заводом, курортом, на котором лечат ревматизм, и театром юного зрителя. А до его приезда город славился только заводом и курортом…

Вдруг Зина вспомнила о чем-то, плюхнулась на диван рядом с Ксенией Павловной и уставилась на нее:

— Так вы снимались в кино?

— Это было сто лет назад. Я тогда еще училась в институте.

— В каком?

— В театральном.

— Не может быть! Значит, вы тоже артистка?!

— Сейчас уже нет.

— Ушли из театра?

— По сути дела, я в него и не приходила.

— Ничего не пойму… И вы так спокойны?

Зина схватила Ксению Павловну за руку. По-детски изумленные глаза ее требовали ответа.

— Это получилось как-то само собой, — задумчиво, но без грусти сказала Ксения Павловна. — Играть роли, которые мне когда-то хотелось играть, я не могла.

— Почему?

— Николай Николаевич всегда был главным режиссером театра. И мне, его жене, исполнять главные роли… В общем, он этого не мог допустить. И я его понимала. Люди с принципами и правилами заслуживают уважения. Вы согласны?

— А другие театры? — допытывалась Зина.

— В городах, где мы жили, обычно был только один театр. Сперва я работала на радио… Читала стихи. Но потом перестала… Появился сын. Он сейчас учится в Ленинграде. Потом Лера… О Николае Николаевиче надо было заботиться. Они стали главными действующими лицами пьесы, в которой я участвую до сих пор. И с большой радостью…

Зина по-детски быстро переходила от одного настроения к другому. Неожиданно она вскочила с дивана и всплеснула руками:

— Вы же, наверно, голодная? И они тоже! Сейчас я устрою ужин.

Зина, словно готовясь к праздничному приему, забегала по квартире, захлопотала.