Магазин ненаглядных пособий - Лиханов Альберт Анатольевич (прочитать книгу .TXT) 📗
– Гордиться нечем. Страха да гноя куда больше гордости.
Он молчал.
– Никогда не думал об этом! – сказал он горячо, как будто даже не ко мне обращаясь. Да и смотрел Родион Филимонович поверх меня, куда-то в потолок. – А ведь вы-то, ребятня, тоже войну прошли! Мы воевали, вы, понятное дело, нет, но войну прошли вместе, всяк по-своему.
Я глядел на фотографа, не очень-то понимая его. Как это прошли? Прошли они, отец, Родион Филимонович, а мы жили просто-напросто, вот и все. Но мужик он хороший!
Я смотрел на толстый пакет с фотографиями. Вот дундуки эти погорелые артисты!
Я вспомнил, как идет мой Родион Филимонович с тремя нашивками за тяжелые ранения к кудряшам в ливреях, как сдерживает нарочно шаг, чтобы быть посолиднее, как собирает, потея, трешки да пятерки за наши карточки, будто какой-то торгаш, тыловая крыса, а не фронтовик и герой. Эх, жизнь, все путает, мутит, все переворачивает с ног на голову, разве же так должно быть, если человек купил «Экзакту» за сапоги и тыщу рублей в придачу и тут же потерял карточки? Разве так?
Я готов был броситься немедленно, побежать к деревянному театру с солидными колоннами, выскочить прямо на сцену и крикнуть: «Да знаете ли вы, какой человек перед вами тут унижается?»
А ровно в двенадцать на другой день началось совершенно невероятное.
Возле школьного крыльца стояла запряженная в телегу безымянная школьная кобыла, и школьный сторож Кондрат Иванович клевал носом, дожидаясь, как выяснилось, нас с Витькой.
Вчера Анна Николаевна сказала, что школе дали много денег для оборудования, и я думал, нам придется тащить целый мешок с тыщами, но учительница ждала нас налегке.
– Молодец, Витя, – похвалила она одного Борецкого, – ты пунктуален.
А мне, едва он отвернулся, чуть заметно кивнула. Я улыбнулся: мне доверяли. Больше того, я должен вместе с учительницей отговорить Витьку от другой школы. Но начинать этот отговор, ясное дело, не мне. И я лишь понятливо улыбнулся.
– Сначала, – говорила Анна Николаевна, шагая между мной и Витькой, – я думала обойтись без подводы, но денег действительно много, видите, страна после войны сразу отдает свои средства вам, детям, и я решила пригласить их.
Мы хихикнули. Приглашенная кобыла и соловый от дремоты Кондрат Иванович двигались сбоку по мостовой, даже не предполагая, что их, оказывается, пригласили.
– Там есть спящая старушка, – пошутил я, – нельзя нам купить такой экспонат?
Витька и Анна Николаевна прыснули.
– По какому же предмету это пособие? – спросила учительница.
– По скучному, – нашелся Витька.
– Нет, – улыбаясь, ответила Анна Николаевна, – таких предметов не бывает. По крайней мере, не должно быть. Это во-первых. Во-вторых, народные деньги следует беречь. А в-третьих, – она покосилась на лошадь и Кондрата Ивановича, который опять клевал носом, – у нас один уже есть!
Возчику пришлось проснуться от нашего хохота. Так что настроение было отличное, смеясь, мы открыла дверь магазина, спящая старушка, однако, не очнулась от наших голосов. Анне Николаевне пришлось постучать согнутым пальцем по прилавку.
– Ничего не продается, – шепнула ей спящая старушка, мельком взглянув сонным глазом. – Только школам.
– А мы – школа! – громко проговорила Анна Николаевна, гораздо громче обычного.
– Школа? – Старушка разогнулась, проснулась, блестела глазками, будто никогда не дремала, будто это нам привиделось, мало ли! Однако в глубине ее взора все-таки еще плавал туман. – На какую сумму станете брать? – воскликнула она бодро.
– На большую! – в тон ей воскликнула Анна Николаевна и обернулась к нам. – Ребята, – проговорила она такое, что мы ушам не поверили, во всяком случае, не поверил я. – Ребята, выбирайте, что вам нравится!
Что мне нравится? Легче спросить, что мне не нравится, да и то, что мне не нравится, тоже надо купить. Змеи в запаянных стекляшках, например. Вот бы сунуть в парту, а еще лучше – в портфель кое-кому из отсутствующих здесь! Я напрягался, изо всех силенок пыжился представить себе то, что раньше воображалось само собой, без всяких усилий, но странное дело, теперь это не выходило, я не мог вообразить, как суну змею даже Мешкову, и не то что за шиворот, а хотя бы в парту. Было жаль Мешка, хоть он и обалдуй.
Жаль, и все тут.
Витька занялся картами, шкафами с разной там геометрией и химией, и Анна Николаевна восклицала каждую секунду:
– Молодец, Витя! Молодец!
Повторяла то, что называл Борецкий, и вконец проснувшаяся старушка бойко, с какой-то такой лихой оттяжкой щелкала костяшками счетов.
Я же толокся у шкафов с ненаглядными естественными пособиями, возле жуков, бабочек, змей, черепахи и всей остальной роскоши и даже холодел сердцем, взглядывая на скелет, но ничего не мог выбрать определенного: мне нравилось все поголовно. Я, конечно, понимал, что скелет купить невозможно, да и не нужно – следует беречь народные деньги! – а все остальное, с моей точки зрения, заслуживало решительного внимания, я так и сказал Анне Николаевне, в глубине души полагая, что она засмеется. Но она не засмеялась, а стала говорить старушке продавщице, чтобы та посчитала змей, лягушек, бабочек и все другое. Стоило это, оказывается, очень дорого, старушка называла большие деньги, но Анну Николаевну совершенно ничего не пугало, она только посмеивалась. Вообще у нее было сегодня превосходное настроение.
Старушка нащелкала кучу денег. Я все думал, где же они у Анны Николаевны, это же действительно целая куча! Но вместо денег учительница вынула бумажки с печатями, продавщица довольно замурлыкала и повела всех нас на склад.
Мы, как дрова, таскали на телегу стеклянные пирамиды, циркули, банки со змеями и лягушками – никогда не думал, что стану охапками носить такие ненаглядные учебные пособия. Кондрат Иванович крякал, огорошенный, даже школьная кобыла удивлялась – всегда стояла покойно, понуро, а тут переступала с ноги на ногу, покатывала чуточку телегу то взад, то вперед и косила глазом, оборачиваясь на странные предметы.
Возле нашей телеги на улице постепенно скапливался народ, в основном ребятня. Они тыкали пальцами в наши сокровища и нас с Витькой разглядывали так, будто мы тоже учебные пособия, а не живые люди.
Неведомо как, не обронив друг другу ни слова, Борецкий и я, не сговариваясь, и лицом и поступью старались походить на учителей – медлительных, солидных, по пустякам не улыбающихся, в таком вот духе.
Я подумал еще, что сбылось мое желание: чуть-чуть, и народ станет показывать на меня пальцем. Только что говорить будут – слова не придумывались.
«Вот пацаны, которые носят пособия». Глупо, по-деревянному. «Эти пацаны закупили змей»? Так ведь для школы, и не мы, а учительница.
Что будет говорить публика – это у меня не придумывалось никак. К покупке учебных пособий, к делу, конечно же, необыкновенному, отношение мы имели, но пока что в не очень-то почетном качестве грузчиков, так что народ мог бы и помалкивать, ничего не говорить. Какая это заслуга? Скажи любому – с радостью оттаранит на телегу змей и лягушек.
Путь к славе назначила Анна Николаевна. Когда мы зашли в магазин за новыми охапками пособий, она вдруг задумчиво проговорила:
– Деньги-то еще остались. А не истратим – пропадут. Чего бы еще купить?
Мы начали лихорадочно соображать, куплено всего по экземпляру, кроме… Я не успел подумать об этом страшном, самом страшном для меня во всем магазине, как Анна Николаевна воскликнула, смеясь:
– Скелет продается?
Старушка посмотрела на нее внимательно.
– Вы серьезно? – спросила она.
– Конечно, для уроков анатомии.
Сердце мое колотилось от ужаса. Неужели Анна Николаевна купит? А спящая старушка продаст?
– Дело в том, – проговорила старушка, смущаясь, – что он у нас последний.
– Ну и что? – удивилась учительница.
– Как же! – удивилась теперь старушка. – Придает магазину определенный вид!
– Какие пустяки! – Анну Николаевну задело: такие непедагогические рассуждения! – Тут он у вас просто пылится, а в школе дети станут изучать важный предмет.
