Война «ежей» - "Братья Мормаревы" (бесплатные серии книг .txt) 📗
Такси остановилось на улице перед домом Камена, и шофер нетерпеливо загудел. Бабушка Гинка с любопытством выглянула из окна.
— Где живут Тошковы? — спросил ее шофер.
— В соседнем подъезде, — ответила бабушка Гинка. — А зачем они вам?
— В больницу торопятся, а самих нет, — рассердился шофер.
Слово «больница» усилило любопытство бабушки Гинки, и она решила узнать, в чем тут дело. В домашних тапочках, с кошелкой бабушка поспешила на улицу. Возле такси стояли дедушка с чемоданчиком в руках, Камен, близнецы и отец Камена.
— Ты куда это собрался? — удивилась бабушка Гинка.
— Катаракта у меня, — дед поднял руку к левому глазу. — На одном глазу, правда, но раз врачи советуют…
— В добрый час! — протянула ему руку бабушка Гинка, забыв, что собиралась на рынок, и вернулась домой.
— Ну, поедем, — сказал дедушка как можно более безразлично, ему хотелось скрыть свое волнение.
— Ты не беспокойся, — Камен обнял и поцеловал деда. — Я буду часто тебя навещать.
Камен жалел дедушку, в последнее время катаракта все больше и больше беспокоила его. Врачи уверяли, что операция легкая, и на семейном совете решено было ее не откладывать. Только Тошко и Стефчо были против операции. Им нравилось, что у дедушки катаракта, они даже гордились этим. Когда кто-нибудь из соседских малышей хвастался новой игрушкой, Тошко и Стефчо говорили:
— У нашего дедушки ка-та-рак-та, а у твоего не-е-е-т!
Подойдя к такси, дедушка напомнил Камену:
— Приемник бы…
— Не беспокойся, все сделаю.
Речь шла о транзисторном приемнике, к которому Камен приспособил наушники, чтобы дедушка мог слушать радиопередачи, не беспокоя окружающих. Работы оставалось совсем немного, и через день-другой Камен собирался отнести приемник в больницу.
Как только такси уехало, Камен взял за руки братишек, оставшихся теперь на его попечении, и отправился к Панте. Оставив малышей в саду, Камен пошел к товарищу. После того как Панту выгнали из команды, между ними снова восстановились прежние добрые отношения. Камен хотел помочь Панте в учебе, особенно по алгебре. Он застал приятеля за уроками — на столе были разложены тетради и учебники.
— Решаешь задачи?
— Да нет, историю зубрю, — ответил Панта. — Нам задали великие географические открытия, да?
— Да.
— А о Колумбе-то, оказывается, все это не болтовня.
— Что не болтовня?
— Что он открыл Америку. Выпьешь кофе? — предложил Панта, стараясь держаться по-взрослому.
— Можно, — согласился Камен.
— Ну и номер отколола наша учительница! И фильм был двухсерийный, и целый час гуляли с мамой после него, а она все ждала нас.
— Добрева такая… — кивнул Камен. — Не любит, чтобы из нее делали дурочку. Садись, будем заниматься.
— Ты решай, а я сварю кофе, — и Панта вышел из комнаты.
Камен был впервые у Панты. Обстановка в квартире показалась ему очень скромной — гардероб, две кровати, круглый стол, на стене — старые часы, возле них — семейная фотография. Отец Панты, хотя и снят до пояса, выглядел на ней рослым, сильным человеком, и глаза у него совсем как у Панты. Над кроватью приколота вырезка из газеты «Старт» со снимком капитана сборной Болгарии по баскетболу. Точно к такому снимку Маляка приставлял свою физиономию, вырезанную из фотокарточки, чтобы увидеть, как он будет выглядеть в роли капитана.
Когда Панта принес кофеварку в комнату, чтобы включить ее в сеть, Камен решал задачи.
— Моя мама тогда так переволновалась, что и заснуть не могла, честное слово! — Панта все еще думал о неприятной встрече с Добревой.
Камен слушал приятеля вполуха.
— Готово! — обрадовался он.
— Обе?
— Первая. Садись, вместе решим вторую.
— Ты давай сам! — распорядился Панта. — Пока кофе будет готов.
Камен вслух прочитал условие задачи, немного подумал и начал писать, а Панта снова вернулся к недавнему случаю:
— Хорошо хоть, не выдала меня с билетами, а то мама первым делом начала о них; как она обрадовалась, когда я ей сказал, что получил билеты за усердие. Добрева так на меня посмотрела, что я готов был сквозь землю провалиться. «Не за усердие, — говорит, — а как поощрение. Результат усердия — хорошая успеваемость, а у него с успеваемостью пока неважно». Мама аж побледнела.
Кофе был готов, и Панта достал чашки.
— Вышла! — воскликнул обрадованный Камен.
— Отлично, — похвалил его Панта, поставил перед товарищем кофе и добавил: — Мама очень добрая. Я обещал ей исправиться и слово свое сдержу. Не то что я не хочу учиться, но, как тебе сказать…
— Тебе мама велела уйти из команды? — спросил Камен.
Панта вздрогнул, смутился, отпил кофе, посмотрел в нерешительности на потолок.
— Я скажу, но ты никому ни слова.
— Хорошо, — согласился Камен.
— Я никому это не говорил, но ты мой самый близкий друг. Если кому скажешь…
— Никому.
— Поклянись.
— Ты мне не веришь?
— Верю, но то, что я тебе хочу сказать, тайна.
— Тогда молчи.
— Это гнетет меня.
— Хорошо, клянусь.
— Своей мамой?
— Мамой.
— Меня выгнали из команды!
— Знаю, — проговорил Камен.
Панта с изумлением посмотрел на приятеля:
— Знаешь? Откуда?
— Вся школа об этом говорит. Пятеро из команды Пангарова учатся в нашей школе.
Панта тяжело вздохнул:
— Какая подлость! Этот Пангаров — настоящий кретин. Поставил меня перед строем и объявил, что исключает. Да еще велел сразу же сдать тренировочный костюм…
— Потому ты и появился тогда в черных трусах?
— Конечно. Хорошо еще, что утром надел черные, обычно я ношу белые. Можешь представить — шел бы через весь город в белых трусах! А погода совсем не весенняя, утром по радио говорили — холодно не по сезону. — Панта засмеялся. — Знаешь, я признался, и вроде легче. Одно дело, люди говорят, другое — когда скажешь сам.
Камен задумался: поделиться ли и ему своей тайной.
— И я хочу тебе признаться.
— В чем?
— Я тоже об этом никому не говорил, даже Маляке.
— Ну, говори.
— Поклянись молчать.
— Клянусь!
Камен открыл было рот, но так и не решился начать. Он встал, подошел к окну, посмотрел в сад. Братишки играли подозрительно тихо — не иначе какую-нибудь шалость затеяли. Камен хотел открыть окно, прикрикнуть на них, и вдруг задумался: уйти бы сейчас! Ну, зачем проговорился?
— Я поклялся, — напомнил ему Панта.
Камен повернулся к товарищу:
— Я, кажется, влюблен.
— В кого?
— В Юлию.
Панта на секунду задумался, оценивая выбор приятеля, и решил:
— Подходяще.
Учительница болгарского языка и литературы Станчовска медленно, временами останавливаясь между рядами, прохаживалась по классу. Урок она вела интересно, и ученики слушали ее внимательно.
Только Маляке было не до урока. Он весь погрузился в мысли о возложенной на него задаче: как извлечь из подвала баскетбольный щит. Было решено взять его тайком и потом, когда они подрастут, вернуть на место. Мальчики тянули жребий, вытянул Панта: стало быть, ему предстоит незаметно проникнуть в подвал. Однако его кандидатура была тотчас отклонена: у Панты и так нелады с учебой, а если попадется, его просто исключат из школы. Жребий тянули снова, на этот раз действовать предстояло Камену, но Камен председатель совета отряда, негоже ему быть замешанным в таком деле.
В конце концов задачу возложили на Маляку, и он согласился. Вот почему сейчас, вместо того чтобы слушать учительницу, мальчик затаил дыхание, а нос зажал двумя пальцами. Почувствовав, что больше ему не выдержать, Маляка опустил руки и с шумом, глубоко вздохнул.
Станчовска прошла мимо Маляки, ничего не заметив. Жаль, опять придется мучиться.
Девочка, сидящая позади Маляки, толкнув его, передала записку Панты. Он написал: «Постарайся не дышать дольше, пока выдерживаешь совсем мало». Маляка приписал снизу: «Тогда я лопну» — и отправил записку Панте, снова зажав нос и рот.
