Без пяти минут взрослые - Эргле Зента (читать книги полностью .txt) 📗
Через поле извивалась протоптанная в снегу узкая тропинка. Летом здесь колыхалась рожь, сейчас ветер бил в лицо снегом. В новом форменном пальто и в сапогах было тепло. Берёзовая роща защищала от ветра. Здесь она с подругами собирала первую землянику, а осенью — подберёзовики. За рощей белели корпуса детского дома.
— Света пришла… Света… Светочка, — тепло укутанные и неуклюжие, как медвежата, малыши бросились навстречу, ожидая ласки.
— Тихо вы, сорванцы, — пыталась угомонить их воспитательница Карлина Андреевна Сермуксе. — Входи, дочка.
У Светы потеплело на сердце. Здесь она выросла, сюда приезжала на каникулы из школы-интерната. Другого дома у неё не было.
— Как ты выросла, похорошела, — приговаривала тётя Карлина, вешая пальто гостьи. — Пальто в училище дали?
— В училище. И сапоги тоже. И варежки, и шарф, и шапку — всё, что на мне, и даже тёплое бельё.
— Пойдём на кухню. Поешь, согреешься с дороги.
— Тётя Карлина, почему у меня ваша фамилия? — спросила Света за чаем.
— Не у тебя одной. Раньше воспитатели многим давали свои фамилии.
— Я хочу хоть что-нибудь знать о своих родителях.
Седая воспитательница задумалась, стоит ли говорить, зная, что причинит боль девушке.
— Ладно, пойдём в кабинет директора, — решила она.
В шкафах за стеклом выстроились в ряд зелёные папки. Каждая из них скрывала трагедию.
— Это всё, — Карлина Андреевна протянула Светлане пожелтевший от времени листок, вырванный из тетради в клетку. Светлана с трудом разбирала небрежно нацарапанные по-русски строчки:
«Приехала в Ригу с далёкого Севера. Хотелось устроиться в жизни получше, но этот негодяй Ивар обманул меня и бросил. С ребёнком возвращаться домой не могу: отец убьёт. Назовите девочку Светланой, как меня. Если в жизни повезёт, возьму её обратно, если нет, пусть будет счастлива». Подписи не было.
— Много раз могли отдать тебя на воспитание, но не решались: вдруг приедет родная мать.
Светлана смотрела на листок, которого шестнадцать лет назад касались руки её матери. «Где она теперь? Наверно, живёт и счастлива, воспитывает сыновей и дочерей, а обо мне и не вспоминает. Как могла она родить меня и бросить, как стоптанные туфли? Моя мать обокрала меня. Я её ненавижу, ненавижу, ненавижу». Всё, что накопилось в душе у девушки: насмешки товарищей, трудности в учёбе, недовольство своей внешностью — вылилось в потоке слёз.
— Какая я неудачница! Ни в чём не везёт! На вечерах сижу одна в углу, никто меня не приглашает, все надо мной смеются, — жаловалась, всхлипывая, Света.
Немало повидавшая в жизни, Карлина Андреевна дала девушке выплакаться.
— Глупышка моя, — сказала она, когда поток слёз иссяк, — с одной красотой в жизни далеко не уйдёшь. У тебя зато щедрое сердце и золотые руки. А о своей фигуре не горюй — всё наладится. Такая статная будешь!
Светлана сквозь слёзы улыбнулась.
— Пойдём к малышам, они тебя очень ждут. Каждый день спрашивают: «Когда наша Светочка придёт?»
Два дня в неделю вторая группа работала в мастерской. Девушки чувствовали себя здесь лучше и свободнее, чем в учебных кабинетах: не надо было бояться ни вызова к доске, ни контрольных, ни двоек.
— Заказ швейной фабрики. Работа оплачивается. Её будет проверять контролёр фабрики. Не подведите меня. Если что непонятно, спросите. Лучше два раза спросить, чем испортить, — сказала Кристина Яновна, выложив перед девушками раскроенные куски ткани.
Первое ответственное задание. Салфетки, передники — всё это теперь: казалось несерьёзным. Девушки раскладывали выкроенные детали платьев: рукава, воротнички, части юбки… Всё надо было правильна приметать, прострочить, обметать швы и тщательно разгладить. Эта вам не игра!
Двадцать восемь светлых и темноволосых голов склонились над работой. Двадцать восемь разных судеб. За три года из неумелого подростка нужно сделать настоящего мастера своего дела.
Тихо жужжала машина Даце. Девушка уже с осени успешно выполняла заказы фабрики. Двадцать лет назад в этой же мастерской сидела её мать, большая певунья и плясунья. Даце пошла в неё, такая же проворная. За эту девушку Кристина Яновна была спокойна, ничего дурного в жизни она не сделает.
По своему многолетнему опыту мастер знала, как много значило для дальнейшей работы первое самостоятельно сшитое платье. Оно должно быть безупречным. Поэтому Кристина Яновна тщательно проверяла каждую работу.
— Какие у тебя швы кривые! Распори и прострочи снова.
— Да, но… — пыталась оправдаться виновная.
— Никаких «но», делай, как велят.
У каждой свои недостатки.
— У воротничка один угол длиннее другого. Ты сама надела бы такое?
— Почему внутренние швы не обмётаны?
— Никто же их не видит.
— Кто будет носить, увидит и сразу скажет, что портниха неряха.
Кое-кто украдкой прослезился. Мастер сделала вид, что не заметила. Нечего жалеть, получили то, что заслужили.
Постепенно шкаф заполнялся готовыми платьями. Девушки уже шили по второму платью, когда, наконец, сдала своё и Дезия.
— Теперь мы можем устроить праздник «первого платья», — предложила Кристина Яновна.
— А как мы его устроим? — заинтересовались девушки.
— Как сами решите, так и будет.
— Принесём сюда бутербродики, заварим чай…
— Нет, это слишком обычно. Лучше сходим в какое-нибудь кафе.
— Да ну, там полно старых сплетниц и синюшников.
— Давайте в молодёжное кафе «Престо». Там по вечерам играют самодеятельные ансамбли, послушаем музыку, потанцуем.
Мастер не была столь наивной, чтобы думать, что девушки придут в кафе в форменных платьях с белыми передниками, но раскрашенные лица и замысловатые причёски её изумили. Даже на бледном лице Байбы губы горели, как красная роза. Только Светлана осталась сама собой.
«Почему они так стараются выглядеть старше, чем на самом деле? Надо будет разобраться», — решила Кристина Яновна.
— Пойдёмте в зал. Столики заказаны.
— О, боже, целая отара невинных овечек! Что им здесь надо?
— Заткнись, Марина. Чем плохи девочки? — взгляд Марининого кавалера, обежав всех девушек, прилип к Дезии.
— Да им место в детском саду.
— А тебе? Где тебе место? — в голосе парня появилось раздражение.
Марина пожала плечами и, устремив взгляд в потолок, стала пускать колечки дыма.
На оркестровой площадке музыканты занимали места. Байба пригляделась и испугалась.
— Света, пожалуйста, поменяемся местами.
— Зачем?
— Так надо. За широкой спиной Светланы Байба почувствовала себя уверенней.
Потягивая через соломинку коктейль, она наблюдала за приготовлениями бывших друзей. Ударник Гирт расставлял свои инструменты. Длинный Эгил колдовал над электроорганом, а тромбонист Ивар вглядывался в задымленный зал. Ровно в семь на возвышение поднялся Тагил, поддерживая под руку стройную девушку с мелко завитым обесцвеченными волосами и поблескивающими веками.
Чтобы привлечь внимание посетителей, Гирт с минуту бил по своим барабанам и тарелкам.
— Давайте познакомимся, — раздался в микрофоне голос Эгила. — Наш ансамбль называется «Прелюдия». Играем вместе два года. Руководитель — будущий композитор Тагил.
Тагил сделал шаг вперед и поклонился. На нём были чёрные бархатные брюки и блестящий серебристый пиджак. Байбе казалось, что он смотрит прямо на неё. «Только бы не заметил», — подумала она и совсем скрылась за спиной Светланы.
— Солистка Лиана, — продолжал знакомить Эгил.
В зале постепенно возобновился гул. Для будущих поэтов, музыкантов и художников этот малознакомый ансамбль ничего не значил, лишь бы не шпарил слишком громко и не мешал обсуждать свои проблемы.
Почти засунув в рот микрофон, Лиана запела неожиданно низким голосом незнакомую песню, наверное, сочиненную Тагилом. Интересно, где он нашел эту Лиану? Новичком она не выглядит, держится свободно, движения ритмичны, улыбается публике. По окончании песни те, кто сидел поближе, зааплодировали. «Браво», — прорычал кое-кто из парней.
