Сад Эпикура - Домбровский Анатолий Иванович (читать книги онлайн без txt) 📗

У городских ворот не было стражи. Вспомнив вчерашнюю давку, сквозь которую он и Колот с трудом протиснулись, Эпикур огляделся. Следы давки были всюду: валялась сорванная с чьих-то ног обувь, клочья одежды, выломанные из колес спицы, битая посуда. Стены на высоте тележных осей были изрыты глубокими свежими бороздами. Навоз, мусор, пыль… И удручающая тишина.

Выйдя из тени ворот, Эпикур на мгновение остановился, прикрыв рукой глаза от ослепительного солнца. Потом отнял руку от глаз и осмотрел площадь. То, что он увидел, было ужасно: у фонтана неподвижно и в безжизненных позах лежали люди — добыча чумы. Гулко стекала в бассейн вода из чаши фонтана. Черные птицы, нахохлившись, сидели у воды. Пробежала собака, отпрянув в сторону от первого же трупа, оказавшегося у нее на пути. И тогда Эпикур вдруг почувствовал, что он проходит сквозь смерть, которая лежит у него под ногами, клубится невидимо в белом свете дня, обволакивает его тишиной, от которой звенит в ушах. Эпикур пошел быстрее, намеренно сильно стуча палкой по камням мостовой.

Он был уже у харчевни Тимоли?та, когда с крыши дома его кто-то окликнул:

— Эй, прохожий! — остановил его голос с крыши. — Ты откуда?

Эпикур остановился и поглядел вверх.

Человек сидел на краю крыши, свесив босые ноги, и улыбался Эпикуру. Он был молод. Бородка, которой еще ни разу не касались ножницы цирюльника, не могла спрятать алость его губ. Юноша улыбался Эпикуру, но глаза его были грустны.

— Ты откуда? — повторил он.

— Из Пирея, — ответил Эпикур.

— И что там? — спросил юноша. — Там тоже чума?

— Да, — ответил Эпикур. — И нет кораблей, на которых можно было бы уплыть.

— И ты поэтому вернулся?

— Нет. Я возвращаюсь к своим друзьям, которых оставил здесь.

— А я остался возле отца, — сказал юноша. — Он болен. Но не чумой, — поспешно добавил он. — Он болен давно, и ему нельзя двигаться. Потревожить его — значит убить… Он приказал мне уйти из Афин, но я сижу здесь. Ты первый человек, которого я вижу идущим в город…

— Ты увидишь еще многих людей, — сказал юноше Эпикур. — Все живые вернутся. Чума не бывает вечной.

— Да! — обрадовался словам Эпикура юноша. — Спасибо тебе. А теперь скажи мне, кто ты?

— Я Эпикур, философ. Мой дом в саду у Северной стены. Если хочешь узнать больше обо мне, приходи в мой сад.

— Я слышал о философе Эпикуре, — ответил юноша. — Говорят, что в твоем саду собираются для пьяных оргий… — Он замолчал, настороженно глядя на Эпикура.

— Я мог бы рассердиться на тебя и молча уйти, — сказал на это Эпикур. — Но я дам тебе на прощанье один совет: не доверяй своим ушам, а доверяй своим глазам. Прощай.

Ничего не изменилось на агоре. Разве что больше стало разрушенных лавок, прибавилось мусора: должно быть, грабители продолжали свои налеты и прошлой ночью. По-прежнему стояла стража у Булевтерия и у дома Антипатра, где остановился Антигон. Антигон был болен и не покинул Афины.

— От кого охраняете? — спросил Эпикур у стражника, проходя мимо дома Антипатра.

— Не подходи, — ответил стражник, — держись подальше! — и выставил вперед копье.

— У меня за спиной более страшное оружие, — сказал Эпикур. — Против него твое оружие — игрушка. Я говорю о чуме. Чуму копьем не остановишь.

— Зато можно остановить чумных. Вот проколю я тебя, тогда увидишь, какая это игрушка! — захохотал стражник. — Не проткнуть ли этого старикашку? — обратился он к другим стражникам.

— У кого в руках копье, у того все мысли на острие его, — сказал Эпикур. — И это пострашнее чумы.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил стражник.

Эпикур пошел дальше, не оборачиваясь.

— Эй, что ты хотел этим сказать? — заорал ему вслед стражник. — Что страшнее чумы? Эй, старикашка! Что ты хотел сказать?

— Отложи копье в сторону, сам поймешь, — ответил Эпикур.

Увидев Расписную Стою, Эпикур замедлил шаг и подумал, не обойти ли ее стороной. Но потом он рассудил, что это удлинило бы его путь к дому и, значит, отняло бы у него почти час времени. «Потерять час времени на ходьбу или на разговор с Зеноном Китийским — не все ли равно? — спросил он себя и ответил: — Все равно». К тому же совсем не обязательно было вступать в разговор с Зеноном, которого могло и не быть в Стое.

Эпикур направился к Стое и увидел Зенона. Зенон сидел на прежнем месте, на краю скамьи под фреской Полигнота [45], изображавшей Марафонскую битву, и смотрел на Эпикура.

— Хайре! — первым поприветствовал Эпикура Зенон. — Поднимись сюда. Ты первый человек, которого я вижу сегодня.

— Это неправда, — ответил Эпикур, размышляя над тем, следует ли ему подниматься к колоннаде по ступенькам лестницы, у начала которой он остановился. — Первым человеком, которого ты сегодня увидел, Зенон, был ты сам. Или ты не человек? И вот вывод: если ты человек, то ты лжешь, Зенон, а если ты говоришь правду, то ты не человек.

— Стоит ли нам упражняться в искусстве софистов [46], Эпикур? Поднимись. Тебе сделать это легче, чем мне спуститься: очень болят ноги. Не к дождю ли? — Зенон посмотрел в небо.

Эпикур поднялся по лестнице, подошел к Зенону и сел рядом с ним.

— Не понимаю, почему ты здесь торчишь, — сказал он, садясь. — Объясни мне, Зенон. Сидел бы лучше дома. Это и безопаснее, и разумнее: ведь никто сюда, пока не кончится чума, не придет.

— Вот ты пришел, — ответил Зенон. — Разве ты никто? — теперь улыбнулся Зенон, потому что и сам не устоял перед софистической игрой. — Но почему ты вернулся один, Эпикур? — спросил он, помолчав. — Где Колот, где Метродор и Полиэн?

— Метродора и Колота мы скоро увидим, — ответил Эпикур. — Они идут следом. Полиэн уплыл на Эвбею.

— Молодые отстали от тебя, старика?

— Они отстали ровно настолько, чтобы иметь время обдумать решение одной задачи до встречи со мной, — ответил Эпикур. — Твои же ученики, Зенон, кажется, и вовсе не придут к тебе. Зачем ты здесь сидишь?

— Чтобы боги видели меня, — ответил Зенон.

— Зачем ты богам? — усмехнулся Эпикур.

— Я любим богами, потому что свят и праведен перед ними, Эпикур. И вот я сижу здесь, в центре обезлюдевшего города, как укор тем силам, которые творят зло и которые подвластны богам…

— Я допускаю присутствие богов в мире, — ответил Эпикур, — но мир объясним и без них. Ты написал в своих «Беседах», что только мудрецы свободны, а все прочие люди — рабы. Свободны же мудрецы потому, что действуют всегда самостоятельно. Но несколькими строчками ниже ты написал: «Мудрец обращается к богам и молит их о благах». Я правильно воспроизвел твою мысль, Зенон?

— Правильно. И что же из этого следует?

Перед ними лежала пустынная площадь покинутого людьми великого города. Светило солнце, разогревая камни площади, по которым прошли тысячи и тысячи уже исчезнувших людей. Их унесли болезни, войны, голод, время — четыре извечных врага человечества.

И хотя люди существуют на земле давно, они, кажется, еще ничему толком не научились: продолжаются войны, свирепствуют болезни, накатываются волнами голодные годы и время неумолимо, как и тысячу лет назад. В борьбе с этими врагами человек должен положиться только на себя. А он выдумал богов, небесных и подземных, и молится им, молится, теряя время и разум. Боги — пожиратели времени и разума. Они пожирают время жизни и свет разума. И ничего не дают взамен, разве что мудрецов, подобных Зенону…

Об этом Эпикур Зенону не сказал. Он поднялся со скамьи и постучал о гранитный пол палкой.

— Что это значит? — спросил Зенон.

— Небесные боги тебя видят, — ответил, усмехаясь, Эпикур, — а подземные не видят и не слышат. Я постучал об пол, чтобы призвать их сюда. Потолкуй с ними, а я ухожу.

Метродор и Колот стояли за крайними колоннами портика. И когда Эпикур спустился на площадь, подошли к нему.