Анин Дом Мечты - Монтгомери Люси Мод (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
— И как она отнеслась к этому? — спросил Гилберт.
— Заплакала и сказала, что не подумала. А я ей говорю: «Вы полагаете, что это будет сочтено уважительной причиной в день Страшного Суда, когда вам. придется отвечать за жизнь этой бедной матери? Господь наверняка спросит вас, для чего же Он дал вам мозги, если не для того, чтобы думать». Надеюсь, больше она уже не будет оставлять кошек умирать голодной смертью.
— Первый Помощник тоже один из брошенных? — спросила Аня, делая попытку завязать с ним дружеские отношения. Попытка была встречена любезно, хотя и не без некоторой снисходительности.
— Да. Я нашел его зимой, в страшный холод, — бедняга висел на ветке, зацепившись за нее дурацкой ленточкой, которая была повязана ему на шею. Он почти умирал с голоду. Видели бы вы его глаза, мистрис Блайт! Он был всего лишь котенком, но как-то умудрялся находить себе пропитание, с тех пор как его бросили, пока не повис там. Когда я освободил его, он жалостно лизнул мою руку своим маленьким красным язычком. Тогда он еще не был таким закаленным моряком, какого вы видите теперь. Он был кроток как агнец. Я нашел его девять лет назад, так что он прожил долгую, по кошачьим меркам, жизнь. Добрый старый товарищ, Первый Помощник!
— Мне кажется, что вам была бы нужна собака, — сказал Гилберт.
Капитан Джим покачал головой.
— Когда-то у меня был пес. Я так ценил его, что, когда он умер, мне показалась неприятной сама мысль о том, чтобы заменить его другой собакой. Он был другом — вы ведь понимаете, мистрис Блайт? Первый Помощник — всего лишь приятель. Мне он нравится — особенно из-за примеси какой-то чертовщинки, что есть в нем, как и во всех кошках. Но моего пса я по-настоящему любил и всегда в душе сочувствовал Александру Эллиоту из-за его пса. В хорошей собаке нет ничего от дьявола. Вероятно, поэтому они более привлекательны, чем кошки. Но будь я проклят, если они так же интересны… Что-то я разболтался. Почему вы меня не остановите? Когда у меня появляется возможность с кем-нибудь поговорить, я болтаю без умолку. Если вы допили чай, то, может быть, хотите взглянуть на кое-какие мелочи, которые я собрал в чужих краях, куда раньше часто совался со своим носом.
«Кое-какие мелочи» капитана Джима оказались весьма интересной коллекцией редких вещиц, среди которых были и пугающие, и причудливые, и красивые. И почти с каждой из них была связана какая-нибудь поразительная история.
Аня на всю жизнь запомнила то восхищение, с которым слушала эти старые истории в тот лунный вечер, когда в очаге горел волшебным огнем плавник, а море окликало их через открытое окно и рыдало внизу, ударяясь о скалы.
Капитан Джим не сказал ни одного хвастливого слова, но было невозможно не увидеть каким героем был этот человек — храбрым, честным, находчивым, бескорыстным. Сидя в этой маленькой комнатке, он вел свой рассказ и перед его слушателями оживали события далеких дней. Изгибом брови или губ, жестом, словом он рисовал целую сцену или человека так, что их можно было в буквальном смысле слова видеть.
Некоторые из приключений капитана Джима были столь удивительными, что Аня и Гилберт втайне спрашивали себя: а не преувеличивает ли он, злоупотребляя их доверчивостью? Но, как им довелось убедиться впоследствии, тут они были несправедливы к нему. Во всех своих историях он был совершенно правдив и скрупулезно точен. Капитан был прирожденным рассказчиком, и этот его талант позволял ему представить слушателю «несчастья дней давно минувших» во всей их первоначальной мучительности.
Аня и Гилберт то смеялись, то содрогались от ужаса, слушая его, а один раз Аня вдруг обнаружила, что плачет. Капитан Джим смотрел на ее слезы и сиял от удовольствия.
Мне нравится, когда люди плачут вот так, — заметил он. — Для меня это комплимент. Но я не могу передать на бумаге увлекательность того, что я видел и в чем участвовал. Я кратко записал эти истории в мою «книгу жизни», но у меня нет необходимой сноровки, чтобы изложить их так, как следовало бы. Если бы я только мог найти правильные слова и расставить их на бумаге в правильном порядке, получилась бы замечательная книга. Куда до нее какой-то там «Безумной любви»! И я уверен, что Джо она понравилась бы ничуть не меньше, чем пиратские истории. Да, у меня было немало приключений в свое время… и — поверите ли, мистрис Блайт? — я по-прежнему жажду их. Да, хоть я и стар и ни на что не гожусь, а иногда меня охватывает непреодолимое желание уплыть… уплыть отсюда… навсегда.
— Как Одиссей, вы хотели бы
Все плыть и плыть за пламенный закат
И за моря звезд западных, пока не опочиешь, —
сказала Аня мечтательно.
— Одиссей? Я читал про него. Да, именно такое у меня чувство… именно такое чувство бывает, я думаю, у всех нас, старых моряков. Но я полагаю, что умру в конце концов все— таки на суше. Ну да чему быть, того не миновать. В Глене жил старый Уильям Форд, который никогда не плавал и даже в лодку не садился, так как боялся утонуть. Когда-то гадалка предсказала ему смерть от воды. И что бы вы думали? Однажды он потерял сознание, упал лицом в поилку на скотном дворе и захлебнулся. Вам пора уходить? Ну что ж… Приходите поскорее снова, и приходите почаще. В следующий раз пусть доктор рассказывает. Он знает массу такого, что я хотел бы узнать. Мне вроде как одиноко тут иногда, и стало еще тяжелее, с тех пор как Элизабет Рассел умерла. Мы с ней были большие приятели.
Капитан Джим говорил с глубокой печалью пожилых людей, которые видят, как один за другим уходят от них их старые друзья, которых им никогда не смогут вполне заменить те, кто принадлежит к более молодому поколению, даже если они из племени, знающих Иосифа. Аня и Гилберт обещали навещать его почаще.
— Он старик, каких мало, правда? — сказал Гилберт по дороге домой.
— Почему-то мне кажутся несовместимыми эта искренняя, добродушная личность и ее бурная, полная приключений жизнь, — задумчиво отозвалась Аня.
— Они не показались бы тебе столь уж несовместимыми, если бы ты видела его на днях в рыбачьей деревушке, когда один из матросов с корабля Питера Готьера отпустил какое-то гадкое замечание насчет одной из девушек с того берега. Капитан Джим испепелил подлеца своим взглядом, точно молнией. В тот момент он казался совершенно преобразившимся человеком. Он сказал лишь несколько слов, но как он их сказал! Можно было подумать, что они одни переломают негодяю все кости. Как я понял, капитан Джим никогда не позволит никому сказать в его присутствии ни одного дурного слова в адрес какой-либо женщины.
— Интересно, почему он не женился, — сказала Аня. — Ему следовало бы сейчас иметь сыновей, ведущих свои корабли по морям, и внуков, карабкающихся к нему на колени, чтобы послушать его рассказы, — он именно такого рода человек. Вместо этого у него нет ничего, кроме великолепного кота.
Но Аня ошибалась. У капитана Джима было нечто большее. У него было воспоминание.
