Чердак дядюшки Франсуа - Яхнина Евгения Иосифовна (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

— Гм! — изрёк дядюшка. — Духи у тебя неважные, дешёвые. — Он грустно покачал головой. — Лучше, право, совсем не душиться… — Затем, пробежав глазами написанное Воклером, он добавил: — Я подумал было, что ты в очередной раз влюбился — это, конечно, было бы вполне естественно для твоего возраста. Но нет, вижу я, здесь речь идёт не о любви… Если это политика, мой друг, то я тебе говорил неоднократно: не вмешивай ты меня в неё! Я живу отшельником, ни к какой партии не принадлежу и ни одной не сочувствую, я верный подданный нашего короля Карла Десятого и больше ничего знать не хочу…

— Да постойте, дядюшка, вы совсем не о том! Ведь время, отмеренное вами — десять минут, — уходит. — Вальдек нервно указал пальцем на стоявшие на консоли [16] часы под стеклом. — Без политики в наше время невозможно, хотя она может быть и завуалирована. Сейчас спрос именно на песенки такого рода. Но дело в том, что эти мои стихи я принёс в редакцию, мне их вернули… Я хочу… Может быть, их можно петь, понимаете, сделать из них песенку. И тут, дядюшка, никто, как вы, мне не скажет, хороши ли они…

— Мой друг, ты прекрасно знаешь, я учитель пения, и только. Перекладывать же стихи на музыку — это дело композитора.

— Да нет, нет, дядя Пьер, я хотел только узнать у вас, вернее, хотел себя проверить, могут ли эти стихи быть пропеты…

Лицо г-на Пьера вытянулось. Он неохотно снова взял в руки надушённый листок, который было отбросил.

— Изволь, прочту, но, повторяю, в этом деле я профан, так что пользы практической от меня не жди…

Бросив взгляд на написанные строки, г-н Пьер брезгливо поморщился:

— Я тебе говорил, что ничего в этом не понимаю, и всё же, если хочешь знать моё мнение, объясни, как можно спеть, например, вот эту фразу! — Он выразительно ткнул пальцем в первую строфу:

И, пробежав глазами дальше, добавил: — А вот это просто неприлично по смыслу… Вальдек, ты рано отказываешься от своей родословной… Нет, нет, уволь меня… — И г-н Пьер, негодуя, прочитал вслух:

Прошу не забывать, что и ты как-никак принадлежишь к этой «побитой» знати.

У дверей раздался звон колокольчика.

— Это моя ученица! Тебе придётся ретироваться. Ты ведь знаешь мой принцип: всегда вовремя начинать урок и этим подавать пример ученикам. Я не хочу, чтобы моя новая ученица была исключением.

И г-н Пьер пошёл встречать свою ученицу.

Вальдек рассердился было на это вторжение, но тут же сменил гнев на милость: внешность девушки сразу расположила его к ней.

— Знакомьтесь, мадемуазель Менье, мой племянник Вальдек де Воклер! Мы сейчас начнём урок, мадемуазель!

— Дядя! — воскликнул молодой человек. — Разрешите мне остаться, я подожду у вас в спальне, пока не кончится урок…

— Ах, Вальдек! Вальдек! Ты неисправим! Впрочем, если мадемуазель не возражает… Ей надо привыкать к публике. Вы разрешите ему, мадемуазель, остаться здесь?

Люсиль пришла в отчаяние. Только этого недоставало! Она ещё не успела привыкнуть ни к г-ну Пьеру, ни к его манере преподавания. И как нарочно, у неё не ладилось с ариэттой, которую г-н Пьер дал ей разучить, а тут ещё присутствие непрошеного слушателя. Но она учтиво согласилась, хотя при этом её лицо выражало крайнее замешательство.

— Итак, мадемуазель, начинаем!

Люсиль стала у фортепьяно, Вальдек скромно уселся в уголке, против воли бросая время от времени взгляды на красивую девушку. Г-н Пьер многозначительно протянул ему газету.

— На, почитай!

Но и укрывшись газетой, Вальдек не оставил своих наблюдений.

Люсиль взяла первую ноту, но сфальшивила, и голос её неестественно дрожал.

— Мадемуазель, слушайте меня! — Учитель ударил по камертону.

Взяв себя в руки и поборов смущение, Люсиль запела. Но с первых же тактов почувствовала, что у неё не получается. Это же почувствовали г-н Пьер и даже Вальдек.

— Подождите, мадемуазель! Я вижу, ариэтту вы просто не выучили. Здесь фа. Почему оно у вас совсем не звучит? Эту ариэтту вы должны выучить, но не так, чтобы просто от неё отделаться, а по-настоящему, с душой… Ведь это же итальянская, понимаете, итальянская мелодия.

Полуопустив газету, Вальдек глядел поверх неё, и Люсиль уловила его насмешливый взгляд, красноречиво говоривший: «И с такими-то ученицами приходится возиться дядюшке!»

— Не огорчайтесь, мадемуазель! Послушайте, что я вам скажу: я не хочу, чтобы сегодняшний урок пропал для вас даром. Поэтому попрошу вас спеть без подготовки то, что вы поёте дома и что так мило вы пели тогда, в мансарде господина Франсуа… Помните?

«Ещё бы не помнить!» Люсиль совершенно смешалась. Она негодовала про себя на этого франта, из-за которого она так уронила себя в глазах учителя.

— Но песни, которые я пою, господин Пьер, право, не стоят, чтобы их исполняли у такого маэстро, как вы, да ещё в присутствии постороннего слушателя.

— Просьба учителя равняется приказанию. Запомните это, мадемуазель Менье!

— Что же я должна спеть? — всё больше волнуясь, спросила Люсиль.

— То, что вы пели в мансарде господина Франсуа, я вам уже сказал. Вы можете сами аккомпанировать себе?

Люсиль покорно села к фортепьяно, невнятно бормоча:

— Но это всё такое простенькое, что даже не требует аккомпанемента.

— И не надо, — решил Пьер. — Наверное, вам удобней петь стоя. Встаньте!

Люсиль так же покорно встала.

— Начнём!

начала Люсиль чуть слышно, но тут же голос её набрал силу, и она запела легко и свободно, как всегда, у себя дома, для своих слушателей.

Не успела она кончить, как Вальдек вскочил с своего места и, аплодируя, воскликнул:

— Да вам нечему учиться! Как прелестно вы поёте! Какой голос! А откуда эта песенка: я никогда не слышал её ни в одном из кафе, ни даже в «Погребке».

Люсиль ничего не ответила.

— Так вот, мадемуазель, — прервал Вальдека г-н Пьер. — На сегодня урок закончен. Не могу сказать, чтобы я был доволен. Я говорю об ариэтте. Снова и снова работайте над ней. Вам кажется, что она звучит хорошо, а вы старайтесь, чтобы она звучала ещё лучше. К тому же текст не должен вам мешать слушать музыку. Что касается вашей песенки, то лучшее, что вы можете сделать, — это выбросить её из головы. Вы поёте её очень мило, но, поверьте мне, все эти намёки на свободу совершенно ни к чему, да и мотив её будет только сбивать вас при исполнении классического репертуара. Конечно, она лучше вот этого… но… — И старый учитель взял двумя пальцами листок с куплетами Вальдека, оставленный им на диване, и презрительно отбросил его в сторону.

Вальдек стремительно поднялся, подхватил на лету свои куплеты и так же стремительно протянул их Люсиль.

— Мадемуазель, прошу вас, вы окажете мне большую услугу. Дядя, вы ведь не возражаете… Дело в том, что один мой приятель написал вот этот пустячок… Ему хотелось бы знать, годится ли он для пения, ну… можно ли сделать к нему аккомпанемент и исполнять ну хотя бы в том же «Погребке».

— Вы слишком преувеличенного мнения о моих музыкальных способностях, сударь, — скромно отозвалась Люсиль, польщённая, однако, тем, что такой самоуверенный светский молодой человек спрашивает её совета.

— Только будьте совершенно нелицеприятны, мадемуазель, пожалуйста. Моему племяннику нужны не похвалы, а правда, — сурово сказал г-н Пьер.

Люсиль прочла вслух: