Девичий мирок - Мид-Смит Элизабет Томазина (список книг txt) 📗
Однако Энни продолжала дичиться. В рекреационной зале она постоянно возилась с малышами, которые и в хорошую погоду, и в ненастье оставались ей верны, а к любезностям сверстниц относилась холодно и под разными предлогами отклоняла предложения Сесиль посидеть у нее в «уголке».
– Ах, нет, Сесиль, я ненавижу сидеть смирно, когда-нибудь в другой раз. Ну, Сибил, моя прелесть, – обратилась она к одной из младших девочек, – садись-ка ко мне на спину, я, как верный конь, пронесу тебя по зале.
Энни не выглядела грустной или расстроенной, но избегала встречаться глазами с Сесиль, отчего добрая и кроткая Сесиль начала сомневаться в ней.
Вечером Энни сидела на полу с одной малышкой на коленях, другие две вертелись около нее. Вдруг на нее посыпался целый поток леденцов.
– Это привет вам, мисс, – изрекла Сьюзи Драммонд своим певучим сонным голосом. – Вы очень счастливо избежали беды.
Дети стали жадно запихивать в рот леденцы, но Энни, вскочив на ноги и стряхнув с себя липкие сладости, надменно вздернула носик:
– Это какой же беды я избежала?
– Ах, Боже мой! – зевнула Сьюзи, отступив. – Я хотела только сказать, что ты чуть не попала в скверную историю. Впрочем, это не мое дело. Я всего лишь хотела угостить тебя леденцами.
– Я не люблю леденцов. И тебя тоже не люблю. Иди к своей компании.
Сьюзи надулась и пошла прочь.
– Ах, дорогие мои, не ешьте эту гадость, – Энни принялась отбирать леденцы у малышек. – Они никуда не годятся. К тому же их принес враг Энни. Они, наверное, отравлены. Соберем их и бросим в огонь.
– Они хорошие, – уверяла ее маленькая Дженни Вест, с наслаждением смакуя сливочно-шоколадный леденец. – Энни, дорогая, они такие вкусные.
– Это ничего не значит, Дженни, на самом деле они гадкие. Я их брошу в камин, и мы до чая еще успеем сыграть в лягушку-попрыгушку. Фуй, Джуди, – прикрикнула она на другую девочку, которая начала было капризничать. – Крошки, кто любит Энни, тот не станет есть этих конфет!
Последние слова возымели действие. Малышки, сделав над собой усилие, побросали леденцы в передник Энни. Собрав детей вокруг себя, Энни прошла через залу и на глазах у Сьюзи Драммонд, Эстер Торнтон, Сесиль Темпл и многих других бросила леденцы в огонь.
– Очень благодарна вам за угощение, мисс Драммонд, – произнесла она и, отвесив шутовской поклон, увела детей обратно.
Глава XVIII. В гамаке
Тем временем на смену холодной, безрадостной зиме пришли ласковые весенние дни. Вечера стали значительно длиннее, а по утрам в окна спален лился солнечный свет.
Эстер Торнтон теперь одевалась, не зажигая свечей. По дороге в часовню она уже не дрожала, в зимнем платье стало жарко; словом – весна вступила в свои права. Задули теплые ветры; на деревьях разбухли, а потом и раскрылись почки; деревья оделись листвою; в школьном саду запестрели цветы. Жизнь воспитанниц тоже изменилась: рекреационная зала опустела; кончились однообразные прогулки по дорогам. Теперь в двенадцать часов девочки бегали и прыгали в саду, играли в крокет, теннис и другие игры. Позднее, когда жара спадала, они устраивали и дальние прогулки, но всегда старались пораньше возвратиться в свой любимый сад, чтобы успеть поиграть там до чая.
Пасха в тот год выпала на середину апреля, на самый разгар весны. С каким нетерпением ожидали ученицы пасхальных праздников! Сколько планировалось игр, партий в крокет, в теннис. На Пасху миссис Виллис обыкновенно покидала школу на несколько дней; уезжала и учительница французского. Девочки оставались на попечении мисс Гуд и мисс Дейнсбери. Из учениц разъезжались только те, кто жил по соседству, так как пасхальные праздники длились всего неделю. Оставшиеся не только не скучали, но и искренне считали весенние каникулы самым веселым и приятным временем в школе.
На этот раз воспитанницы были очень удивлены, узнав, что миссис Виллис не уезжает. Отпуск получила мисс Гуд. Эта новость стала предметом оживленного обсуждения. Многие полагали, что начальница остается из-за Энни Форест, опасаясь новых неприятных происшествий в школе. Однако миссис Виллис не подавала никакого повода к подобным предположениям: она была ласкова с Энни и, казалось, вполне вернула ей свое расположение. Энни стала более сдержанной, число ее шалостей заметно поуменьшилось. Но благоразумная мисс Форест нравилась подругам гораздо меньше, чем сумасбродная проказница былых дней.
Сесиль Темпл обыкновенно проводила Пасху у старой тетки, жившей в соседнем городке. Теперь же она объявила, что не желает покидать школу, но воспитательницы не поддержали ее, и Сесиль начала собирать вещи, полная гнетущего предчувствия какой-то неведомой беды. Когда она садилась в экипаж, чтобы ехать на станцию, Энни прибежала с букетом цветов. Она торопливо бросила его в экипаж, крепко обняла Сесиль и страстно прошептала:
– О, Сесиль, верь мне.
– Я… Я… Разве я не верю? – нерешительно спросила Сесиль.
– Нет, в глубине души ты не веришь. Ни ты, ни миссис Виллис не доверяете мне. О, как это тяжело, если б ты знала…
Энни всхлипнула и убежала в сад.
Она постояла, пока не замер стук колес, потом поправила волосы, вытерла глаза и стала смотреть по сторонам, придумывая, чем бы заняться. Сад словно ожил: везде звучали молодые голоса, звенел веселый смех. Девочки группками стояли под каштанами, гуляли парами по тенистым аллеям в конце сада. Малыши прыгали и валялись на траве, ученицы средних классов играли в теннис. Энни, неизменно ловкая участница всех игр, особенно отличалась в теннисе. Она остановилась возле площадки с явным желанием принять участие в игре, но, подумав минуту, повернулась и пошла в конец сада. Некоторое время она просто задумчиво шла по аллее, но вдруг лицо ее оживилось: между деревьями она заметила гамак, который, очевидно, позабыли убрать на зиму. В нем была куча опавших листьев, слежавшихся и отсыревших. Энни вытряхнула листья и улеглась в гамак. Погода стояла теплая, и Энни с наслаждением покачивалась в гамаке, сожалея лишь о том, что под рукой нет книги сказок.
Вдали она слышала голоса малышей, которые звали: «Энни, Энни Форест!». Но ей было так уютно лежать, что она не откликнулась. Она уже незаметно начала засыпать, но тут звуки знакомых голосов сразу прогнали сон.
Под дубом, к которому одним концом был привязан гамак, уселись Дора Рассел и Эстер Торнтон. Первым желанием Энни было бросить в них листьями и обнаружить себя. Но одной услышанной фразы было достаточно, чтобы она притаилась и начала прислушиваться к разговору.
– Я никогда не любила ее, – раздался голос Эстер Торнтон. – Я нахожу ее невоспитанной, а потому совсем неподходящей компанией для других воспитанниц.
– К ней все ужасно пристрастны, – пожаловалась Дора Рассел своим крикливым голосом. – Я уверена, что все эти штуки с нашими классными столами и карикатура на тетради Сесиль Темпл – ее рук дело. До чего же миссис Виллис слепа по отношению к ней! Миссис Виллис и мистер Эверад напрасно поддерживают эту грубую, неприятную особу. Такое отношение повредит школе и самой миссис Виллис. Ты знаешь, я летом заканчиваю «Лавандовый дом» и сделаю все возможное, чтобы отговорить родителей отдавать сюда младших сестер. Им следует избегать общества Энни Форест.
– Я стараюсь не обращать на нее внимания, но, конечно, ты совершенно права, Дора. Ты умеешь разбираться в людях, а твои сестры легко могли бы поддаться дурному влиянию.
– О нет! Они тоже сумеют распознать настоящую леди. Но все-таки не следует подвергать их опасности. Я уговорю родителей отдать их к мадемуазель Лебланш. Говорят, это очень изысканный пансион.
– Положим, миссис Виллис тоже вполне мила, как и большинство ее учениц.
Обе замолчали. Эстер наклонилась, рассматривая мох, покрывавший ствол дуба. Потом она заговорила опять.
– Мне кажется, Энни уже не такая всеобщая любимица, как прежде.
– Конечно, нет. Все наши в глубине души не верят в ее невиновность. Пойдем в мой «уголок», Эстер, выпьем чаю.
