Жук и геометрия. Рассказы - Третьяков Юрий Федорович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— Ищи дурака!
По правде-то, мотоциклетные очки и противогаз без коробки очень нужны были Горьке и Вовке. Но все-таки отдавать такое замечательное ружье за какие-то там очки, которые можно и разбить и потерять, было, по меньшей мере, неразумно.
— Ладно! — Славка решился на последнюю жертву, махнув рукой.
— И всю бодягу!
Очки, противогаз без коробки и вся бодяга!
Над этим стоило подумать.
Вовка представил себе, как они высушат ком бодяги и принесут его в биологический кабинет и Андрей Кондратьич удивится и примется разглядывать диковину и через очки и поверх очков, потом скажет: «Молодцы!» и много-много лет будет показывать ее ученикам!
Вовка вздохнул и поглядел на Горьку.
Но Горька был непреклонен:
— Нет!
Вовка подумал, что можно, пожалуй, и самим выловить, если хорошо поискать, даже и не такой ком, а побольше, и тоже сказал:
— Нет. И ни-ни-ни за какие там очки… Мальчишки не заметили, как скрылось за облаками солнце.
Вдруг кто-то крикнул:
— Дождик!
Горизонт с одной стороны был закрыт сплошной дождевой завесой от неба до земли, она приближалась, захватывая далекую полосу леса, город, и шум ее все нарастал.
— Скорее! Белье прятать!
Похватав разбросанную одежду и свертывая ее на ходу в тугие свертки, мальчишки помчались на песок. Сложили все в кучу и быстро насыпали сверху огромный песчаный холм. Лей теперь дождь, как хочет, вода скатится по склонам холма, а внутрь не пройдет.
Сами попрыгали в воду.
Тут и дождь хлынул, да такой, что все кругом скрылось с глаз, а из-за шума дождевых струй ничего не было слышно. Вода в реке словно кипела, по ней плыли пузыри. Дождь был теплый, и вода в реке — теплая.
Мальчишки плавали и кувыркались в реке.
Ударил раскатистый гром.
Горька и Вовка, а за ними все мальчишки выскочили из воды и принялись, обдаваемые дождевым душем, бегать, плясать и подпрыгивать, разбрызгивая грязь.
Кончился дождь так же внезапно, как начался. Над рекой опять засияло солнце, и голубое небо стало чище, словно и его помыл дождик. И деревья, и трава, обмытые, свежие, еще больше зазеленели, а ветер стряхивал с деревьев новый дождь сверкающих на солнце капель. Везде стояли теплые лужи.
Разрыли холм. Внутри песок был сухой, одежда промокла только кое-где — пустяки самые.
Мальчишки оделись и разбежались по домам.
Горька и Вовка возвращались в прекрасном настроении.
В ольховнике все листья были усеяны каплями. Тронешь ветку, и на тебя — холодный душ.
Горька и Вовка нарочно нагибали ветки и, хохоча, трясли их друг на друга.
Вдруг Горька дернул Вовку за рукав:
— Ой! Посмотри!
Возле руин автомобиля стоял Дим! Вид у него был жалкий: он, наверное, прятался от дождя под автомобилем, и поэтому майка и штанишки запачкались и местами вымокли.
Палку он не бросил и держал ее не как обыкновенную палку — за конец, а как держат ружье — за середину. Он прижимался спиной к ржавой раме и, не отрываясь, смотрел в чащу кустов, где шевелилось и мелькало что-то красное.
Как ни растерялись друзья, Горька понял, что делать: твердым шагом подошел к Диму и, когда тот обернулся, спросил, сурово сдвинув брови:
— Часовой Дим, все в порядке?
— Все… в порядке… — запинаясь, проговорил Дим, поднося ладонь к виску. Потом уронил палку, согнулся и тихо заплакал.
— Ну, чего ты? — бросились к нему смущенные Горька и Вовка. — Разве часовые плачут? Часовые никогда не плачут! Часовые…
— Я… Я испугался… — всхлипнув, Дим указал на кусты. — Там… там хандрилла…
Вовка глянул на Горьку, и оба покраснели: им стало так стыдно, как еще никогда не было, и, чтобы заглушить этот стыд, они громко заговорили, утешая Дима:
— Да нет, Дим, что ты! Это не хандрилла! Хандрилла у нас не водится! Он… Он в жарких странах — далеко-далеко водится! И даже вовсе это и не зверь никакой, а растение… А зверя такого не бывает… А там теленок тети Вари Борька пасется, за ногу привязанный… Ведь ты знаешь Борьку?
— Борька?..
— Борька! Пойдем скорей посмотрим!
Подхватив Дима за руки, ребята повели его туда, где и на самом деле пасся привязанный за длинную веревку Борька. Диму дали потрогать его за розовый нос, погладить мокрую шерсть, и Дим перестал плакать. Только две большие слезинки висели у него на ресницах. Горька положил ему на плечи обе руки и сказал:
— Ты молодец, Дим! Ты настоящий часовой, Дим! Тебя поставили на посту, и ты никуда не ушел и ничего не боялся. За это мы тебя награждаем!
Горька снял с плеча ружье и подал Диму.
— Вот, на — бери. Отдаем тебе!
— Мне? — робко оглядываясь на Вовку, взмахнул ресницами Дим. — Насовсем?
И Вовка твердо кивнул головой:
— Насовсем!
9. ПЕТУХ
Петуха принесли с рынка в корзине. Маленький Дим, стоя посреди двора, с интересом глядел, как петух отряхивает помятые перья.
— Где петух? — прибежал Вовка, Димов брат. Он был уже большой, а поэтому всегда занятый. — Этот самый петух?.. Ну, какой это петух?.. Это — ерунда, а не петух!..
Диму петух тоже не понравился: разноцветных перьев нет, гребень и сережки совсем маленькие, а хвост и вовсе какой-то выщипанный…
Но петух расправил крылья, высоко поднял голову, сказал:
— Кок-ко-ко-ко! — и, важно выступая, будто в самом деле был очень красивый, пошел по двору. Проходил мимо Вовки, высокомерно покосился на него одним глазом.
— Ну, ты! — махнул Вовка ногой.
Петух отпрыгнул, потом распушил на шее перья и, подскочив, долбанул Вовкину ногу сразу клювом, шпорами и крыльями.
— Ого! — сказал Вовка и поддал его снизу.
— Кудах-тах-тах! — отлетел петух, как футбольный мяч, но сразу остановился и, ощетинившись, стал ждать, когда подойдет Вовка.
Вовка не захотел связываться с петухом, он оглянулся — не смотрит ли за ним тетя Оля? — вскарабкался на забор и спрыгнул на улицу. Он был очень занят и ходить в калитку у него не было времени.
Петух, как видно, счел себя победителем, замахал крыльями и пошел к сараю — знакомиться с курами. Куры сразу столпились вокруг, а он, стоя в середине, что-то рассказывал им — хвастался, наверное, потому что куры горячо поддакивали. Потом все вместе отправились за сарай.
Дим вспомнил, что там у него посажены грибы, специально для этой цели выкопанные и принесенные из уличной канавы. Он схватил хворостину, как саблю, и ворвался в куриную толпу, рубя направо и налево. Перепуганные куры, кудахча, разлетелись кто куда.
Но тут злющий петух вдруг так налетел на Дима сзади, что Дим от неожиданности шлепнулся, выронив саблю наземь, потом вскочил, заорал и, махая на наскакивающего петуха руками, забежал в сарай, заперся и сидел там, пока петух не ушел.
Нельзя сказать, чтобы Дим был трус.
Он, например, ничуть не боялся пауков, неподвижно висящих на паутине в темных углах, веселых мышей, по ночам катающих под комодом кусочек сахару, обитающих под крыльцом безобидных рыжих сверчков и пучеглазых жаб.
Полосатого соседского кота Яшку он один раз чуть было не схватил за шею, и кот, испугавшись, фыркнул и убежал.
Лохматую, с репьями в хвосте собаку без имени, которая каждый день приходила во двор, он гладил по голове и кормил прямо из рук хлебом, а она в благодарность вертела хвостом и лизала его в нос.
Огромного индюка, пасшегося на улице, он дразнил, скача на одной ноге: «Индий, индий — красный нос!» Индюк очень не любил, когда его так дразнили, надувался и выпускал красную соплю, бормоча что-то быстро-быстро на своем индюшином языке.
Зато петух прямо-таки возненавидел Дима. Он спокойно водил кур по двору, отыскивал им на земле разные зернышки, купался с ними в пыли на солнечном припеке, но только Дим показывался на крыльце, петух вытягивал шею и вскрикивал:
