Девочка по имени Солнце - Беленкова Ксения (книги полностью TXT) 📗
– Не хочу тебя видеть! – громко прошипела Ирина у выхода, так что даже я смогла разобрать слова. – Сделай милость, оставь меня!
Она выскочила за дверь. Не удивлюсь, что после грозы случился ливень – кажется, Ирина собралась плакать. Люк вышел за ней, я выждала пару секунд и отправилась следом. Во всяком случае, было здорово, что мне не пришлось объясняться с официанткой по поводу заказа, делать который мне было просто не на что. На улице я увидела лишь удаляющуюся фигуру Ирины, она летела над тротуаром, быстрая, стремительная. Но Люка не было рядом. Наверное, ссора оказалась крепкой. Я остановилась в замешательстве: что же теперь рассказать Женьке? Но не успела толком это обдумать, как кто-то схватил меня со спины за плечи.
– Ага! Попалась! – ударил в ухо знакомый голос. – Ну, здравствуйте, агент Соня Солнцева.
За моей спиной стоял Люк. И как он догадался, что я сама в шутку нарекла себя точно так же?
– Смешной прикид! Ты меня удивила, – продолжал прикалываться Люк. – Ну, рассказывай, подруга, как дошла до жизни такой…
– Да я тут… случайно… мимо… проходила…
Люк посмотрел на меня как на ребенка, который по уши перепачкался в варенье, но отрицает, что опустошил банку.
– Я давно тебя заметил, было очень интересно наблюдать за твоими конспиративными штучками. – Он буквально пригвоздил меня. – Пошли отсюда, и ты мне все расскажешь.
Как послушный зомби, я безропотно потопала за ним. Главное, было не выдать Женьку, не подставить подругу. Люк будто прочитал мои мысли.
– Давай ты будешь молчать, а я сам расскажу, как было дело?
Я пожала плечами.
– Тебя Женя попросила проследить за мной? Она подумала, что мне нравится Ирина?
Я снова пожала плечами, изображая лупоглазую сову, то и дело втягивающую голову.
– Я не скажу Жене, что рассекретил твою миссию, – сказал Люк. – Только выполни мою просьбу.
– Какую? – испуганно подала голос я.
– Сними очки! Пожалуйста… а то я не могу смотреть на тебя серьезно.
Я тут же стащила с носа очки, стыдно стало – хоть беги без оглядки. Но Люк взял меня за руку, заглянул в глаза.
– Так намного лучше, – сказал он и улыбнулся. – А ты хорошая подруга, раз решилась на все это ради Жени. Ей повезло…
И я почему-то почувствовала, что нахожусь дома, а не посреди улицы, где того гляди с ног собьют суетливые прохожие. Где дует ветер и, вполне вероятно, ливанет дождь.
– А что у тебя с Ириной на самом деле? – спросила, страшась услышать ответ.
– Ничего, – просто ответил Люк. – Теперь ничего.
– Правда? – выдохнула я. – В смысле… это хорошо. С Женей нельзя так поступать…
Люк нахмурился, я чем-то расстроила его.
– Знаешь, насчет Жени… – сказал он. – Мне кажется, она неправильно понимает наши отношения.
– Что значит «неправильно»? – удивилась я.
– По-моему, она считает, что мы встречаемся.
– А это не так? – Все становилось совсем интересно.
– Я хорошо отношусь к Жене. Но лишь как к подруге. – Люк задумался. – Если все зашло так далеко, что она послала тебя следить за мной, думаю, нам с ней пора объясниться. Я все не решался, не знал, как сделать это потактичнее. Но уверяю, никаких поводов я не давал. Она проявляла интерес к тому, чем я занимаюсь, а мне всегда приятно, если людей интересует мир, в котором они живут, а не только личные проблемы.
Какие уж тут поводы! Такому как Люк и поводов давать не надо, когда есть такие глаза… такой голос… Я задумалась о мире – интересует ли он меня достаточно, чтобы Люк это одобрил? А потом до меня наконец дошло: Люк не встречается с Женей! И с Ириной тоже. Вероятно, он свободен. Сначала стало очень легко – того гряди взлечу в небо и пойду пинать облака носками сапог. Но потом неутомимое сердце напомнило мне про чувства Женьки. Каково ей будет узнать, что Люк относится к ней лишь как к подруге? Тогда на моих ногах повисли гири и я тут же приземлилась. Мы все шли и шли вперед. Люк почему-то не отпускал мою руку, и я чувствовала себя как Собакин на поводке. И убежать в кусты хочется, и от родного хозяина – ни ногой!..
Папа, мама и Рональд Макдональд
Я сказала Женьке лишь о том, что у Люка с Ириной ничего нет. По сути, это было полуправдой. Но я чувствовала себя при этом как последняя врушка. Мне вспомнилась песня, которую пел Люк: «Если хочешь попасть в палачи – промолчи, промолчи, промолчи». Как будто сейчас на гильотину была возложена Женькина голова, а я, закрывая чернотой фигуры солнце, готовилась запустить смертоносный механизм. Подруга в смятении смотрела на меня, кажется, догадываясь, что я не выкладываю всей истины.
– Сонь, надо поговорить начистоту, – сказала она дрожащим голосом.
И я уже готова была скинуть свой плащ палача, выдать Женьке всю правду про свои чувства к Люку, покаяться, освободиться. Признать ее правоту – вечно я влюбляюсь без разбора! Но Женька продолжила еще до того, как мой отяжелевший язык смог пошевелиться.
– Я тут встретила Иванова, – произнесла она так, будто встреча с Игорьком была каким-то откровением. – Он вроде как клеился ко мне…
– Ты об этом хотела поговорить? – В легкие снова стал поступать воздух. – Про Иванова?
– Ну да… – Женька была чем-то смущена. – Как думаешь, он ко мне стал приставать, чтобы к тебе ближе быть?
Я даже растерялась: как можно было говорить сейчас про какого-то Иванова? Да черт с ним, с этим Ивановым! Какого лешего он влез к нам на эшафот, где и без него тесно?
– Не, я ему теперь не нравлюсь, – отмахнулась, чтобы побыстрее закончить этот разговор. – У него вроде как вкус появился. Ты, кстати, это заметила?
– Что я должна была заметить? Я сейчас с Люком, к другим ребятам не присматриваюсь, – будто бы оправдывалась Женька. – Неужели Игорь больше не сохнет по тебе?
– Говорю же, все в прошлом. Почему тебе это так важно?
– Я не рассказывала, он раньше мне нравился. Очень. – Женька продолжала удивлять, она раскраснелась, наверное оттого, что, дергая свой бессменный бант, слишком туго затянула его на шее. – Игорь все время за тобой хвостом носился, меня и не замечал. А сейчас, когда у меня появился Люк, он тоже вроде как… ну…
– …втюрился! – закончила я за Женьку. – Почему ты ничего мне не говорила про чувства к Иванову? Как могла скрывать?
– Боялась, ты решишь, что я предательница. Отбиваю у тебя кавалера, – призналась Женька, рывком развязывая бант и белея. – Ты же сама сохла по нему в тринадцать.
Женька копалась в моем прошлом, как в забытом сундуке, вытаскивая на свет такое старое тряпье, что его и бедным отдать стыдно. Невероятно, как сейчас все перевернулось – теперь я вынуждена молчать о чувствах к парню, которого любит подруга.
– Ты простишь меня? – спросила Женька. – Я ругала тебя за неразборчивость, хотя неразборчивой была сама. Вот и злилась на себя, что не могу ни с кем встречаться из-за проклятой любви к Иванову. Злилась на тебя, не понимая, как ты можешь отшивать Игоря. Как позволяешь ему унижаться, бегать за тобой…
Женька стояла передо мной растерянная, уязвимая. Она вовсе не была строгой святошей, которая искала свой идеал. Просто ее сердце было занято. А я была слепой, раз не замечала этого! Мне стало стыдно, очень стыдно… Кем я была? Кем стала? Что творю?
– Женька, прости меня, – просипела я, так как горло сильно сдавило.
– Ты не виновата. Я только теперь это поняла, когда оказалась на твоем месте. – Женька шмыгала носом. – Как только отшила Иванова, так сразу и поняла…
Я вытирала ей слезы, проводя пальцами по щекам. Я видела, как Женька становится свободной. Меня же накрывала невыносимая тяжесть. И слезы никак не текли, лишь все сильнее и сильнее давило в груди…
Мысли о родителях позволяли мне хоть как-то волочить ноги. Тем же вечером я сидела в компании двух «Биг-Маков» и ждала папу с мамой. Конечно, они не подозревали о моем плане воссоединения семьи, но каждый чувствовал порядочную вину перед дочерью, что не позволяло отказать в такой детской прихоти, как совместный поход в «Макдак». Даже мама, которая в последнее время питалась как котенок, обещала выпить со мной молочного коктейля. Она и пришла первая, хотя никогда раньше пунктуальность не была ее сильной стороной. Мама выглядела отменно, помолодевшей и легкой. Теперь она часто одевалась в светлое, и порой казалось, вот-вот ее унесет ветер: мама полетит вверх, к зеленеющей листве, к небу, что заблудилось в ветках, как тополиный пух – воздушный, невесомый.
