Вася Чапаев - Лихачева Зинаида Алексеевна (прочитать книгу .txt) 📗
— Та-ак... — неопределенно протянул Залогин и добавил: — Так не так, а перетакивать не будем. Василий, с завтрашнего, дня будешь работать в лавке. А тебе, Петр, вся работа по домашности. Справляйся!
На другой день Вася стал подручным у самого Пармена Ефимовича.
Лавка разделялась на два отдела. В одном, называющемся «Бакалея и прочие товары», были крупы, мука, сахар, пряники. Другой отдел назывался «Мануфактурный и галантерейный». Здесь на полках лежали штуки сукон, шелков, ластика, коленкора и ситца. Из белых картонных коробок свешивались нежные, похожие на иней кружева.
Висевший над дверью звоночек голосисто докладывал о приходе покупателя. Пармен Ефимович, опершись обеими руками о прилавок, приветливо улыбался и выжидательно вытягивал шею.
— Сударыня моя-с! Только что получили, уделите внимание! Вася, достань вон с верхней полки. Удостойте взглядом — цвет самый модный, гридеперловый... Ах, поярче? Извиняюсь! Вот-с! Вася! Ту штуку подай! Пожалуйста, чистый сельфериновый... очень вам к лицу-с!
Покупательница привередничала, Вася заваливал прилавок всевозможными материалами, и начиналась торговля. Залогин заламывал бешеную цену и убеждал:
— Только для вас, как вы наша постоянная покупательница... Себе дороже, поверьте-с!
Вася заметил, что барыни из благородных только поморщатся, ахнут, но платят не торгуясь. Купчихи же торговались до седьмого пота, до хрипоты, выискивали в материи какой-нибудь изъян и не успокаивались, пока не выторговывали хоть полтинник. Залогин взмахивал руками, материя взвивалась в воздух и послушно наматывалась на деревянный аршин.
С простым народом обращались иначе.
— Ну чего ты трешь? Чего щупаешь? Ситец первый сорт. Что? Больно цветаст? А тебе для кого? А, для себя... Ну тогда вот серенький в крапочку — «кукушечка» называется. Намедни купчиха Галунина себе на платье отрезала. Красавчик ситчик — и в пир, и в мир, и в добрые люди! Ежели кофточку сшить с басочкой...
— Тра... та... та... тра... та... та, — трещит Залогин, и ошалевшая баба, заплатив намного дороже, со счастливой улыбкой забирает покупку, да еще и благодарит хозяина за совет.
Пармен Ефимович машет рукой:
— Не за что, не за что! Мне твои трудовые копейки не нужны, с их я не разбогатей». Иди, милая, носи на здоровье!
Если в мануфактурном отделе велись оживленные разговоры, то в бакалее разговаривали мало. Приказчик Семен, мужчина лет тридцати, молча отвешивал товар, коротко говорил цену.
— Гречки бы мне,
— Сколь?
— Три фунтика.
— А вам чего?
— Селедочка не ржавая?
— Не пробовал. Сколь?
...Семен заболел. В лавку прибежала его жена и просила, чтобы Пармен Ефимович никого не брал на его место.
— Никого и не собираюсь брать, — успокоил ее Залогин. — Сколько годов вместе работаем, — он засмеялся, — и ни разу не подрались! Вот покамест мальчонку приспособлю. Василий, надевай фартук, становись хозяевать!
Вася встал за прилавок. Щеки горели от гордости: он стал приказчиком!
Пармен Ефимович подошел к прилавку:
— Ну-ка, молодец, отпусти мне полфунтика сахару кускового, фунт баранок да четверку монпансье. Чего уставился на меня, как, прости господи, баран на новые ворота? Я есть покупатель, давай мне, чего спрашиваю!
Вася начал отвешивать товар. «Копаюсь, как курица в навозе!» — ругал он себя.
Самая большая возня получилась с сахаром. Вася измучился, разбивая ножом головку рафинада.
— Ты, молодец, мне крошки не клади! — сварливо заворчал Залогин.
Вася разозлился и, войдя в роль, бойко ответил:
— Чего теперь, тебе на золотник весу голову сахарную давать, что ли?
Залогин захохотал:
— Молодчага! Вот это по-торговому! Из тебя, брат, такой приказчик выйдет — ай, люли-малина! — И, раздобрившись, добавил: — Чего сейчас отвесил, домой снеси... гостинчик!
...Дома Вася с торжеством выложил на стол залогинский гостинец — первый свешанный Васей товар.
— Пармен Ефимович сказал: месяц в учениках похожу, а петом он жалованье мне положит.
— Слава тебе господи! — обрадовалась мать. — И то, почитай, уж год, как за одни харчи вертишься!
— Не усидеть тебе на этом троне, — высказался отец.
Вася загорячился:
— Думаешь, не справлюсь? Вот увидишь, как еще работать буду! Каждый месяц получку домой приносить...
Иван Степанович внимательно посмотрел в глаза сына.
— Думается мне, характером ты не в масть Залогину вышел...
У Васиных весов было два комплекта разновесов — старые и новые. Залогин несколько раз приказывал пользоваться одними старыми гирями, а Вася в горячке забывал об этом и хватал первую попавшуюся. Залогин кряхтел, хмурился и наконец спрятал новые гири в ящик под прилавком.
— Одними обходиться надо. Чать не пудами товар отпускаешь, — объяснил он.
«Чего новые гири жалеет? — подумал Вася, но не придал этому никакого значения. — Так, чудит старик».
Перед пасхой в лавку прибежала горничная господина Мамина.
— Здравствуйте, Пармен Ефимович! Говорят, у вас свежий постный сахар есть?
— Как же-с, самый свежий! Пожалуйте-с! — Залогин сам юркнул за Васин прилавок и, достав новые гири, стал отвешивать товар.
— А это вам на дорожку, — пошутил он, кладя в пакет несколько лишних кусков.
— Спасибочки! — зажеманилась горничная. — До свиданьица.
«Вертячка! — неодобрительно решил про нее Вася и словно запнулся: — Почему Залогин не доверил ему отпустить постный сахар? Не бог весть какая барыня залетела! Мало ли в лавку горничных ходит... И почему он отвешивал новыми гирями?»
Внезапная догадка заставила его броситься к весам. Он схватил фунтовые гири — старую и новую — и поставил их на тарелки весов. Новая гиря перевесила.
— Ты что мудруешь, Васенька? — ласково спросил оказавшийся рядом Залогин.
Вася, бледный, переводил взгляд с весов на хозяина. На двери звякнул колокольчик. Залогин поспешно снял гири.
— Потом, потом поговорим, — зашептал он. — Подарочек я тебе приготовил хороший!
Но Вася все понял. Старые гири были намного легче. Значит, работая ими, он все время обвешивал, обкрадывал людей?!
— Нечего потом говорить, — сверкая глазами, крикнул Вася. — Фальшивыми гирями товар вешаете! Жуликом меня сделать хотели?!
— Замолчи, щенок! — угрожающе прорычал Залогин.
Но Вася ничего не боялся. В дверях стоял какой-то мужчина и с любопытством следил за происходящим.
— Вот, — кричал Вася. — Смотрите, мне велел этими гирями вешать, а они фальшивые. — Он снова бросил на весы разновесы, и опять новая гиря посадила тарелку, а старая взлетела вверх.
— Вон отсюдова! — заорал Залогин.
— Не гони, сам уйду, жуликом не стану! — Вася сбросил с себя фартук и перескочил через прилавок.
Мужчина подошел к весам и внимательно стал разглядывать гири Залогина.
— Подточена гиречка-то, ваше степенство! — прищурился он на Залогина.
Залогин что-то тихо ответил. Мужчина сразу переменил тон.
— А-а, все может быть. Гирька старенькая, пообилась маленько, только и всего!
Это было последнее, что слышал Вася. Через мгновение он шел по улице, и весенний ветер, бодаясь, упирался ему в грудь...
— А я со дня на день этого ждал, — спокойно сказал отец, выслушав сбивчивый Васин рассказ. — Кровь-то в тебе наша, чапаевская! Скажи спасибо, что ты сам догадался про гири. А что, ежели бы кто-нибудь из людей мошенничество заметил? Залогин бы живо отперся, а тебя в жулики записал.
— Господи! — испугалась мать.
— Вот те и господи! А Василий у нас молодец — правильным человеком растет.
Вечером пришел Андрей. Наконец-то Вася мог поговорить с ним. Почти год они, живя под одной крышей, не виделись. Васе приходилось уходить чуть свет, а придя с работы, он засыпал, не дождавшись брата.
Вася рассказывал Андрею о Залогине и смотрел, как на лице у брата круто выпирают желваки — будто он перекатывает во рту камни. Слова тоже походили на тяжелые булыжники.
