Берег загадок - Рыбин Валентин Федорович (книги онлайн полные .TXT) 📗
— Абдулла Рамазанович, чего вы притворяетесь, что спите?! Разве ничего не слышите!
Завхоз выругался вполголоса, но из палатки не вышел. Слышно было как завозился он, вероятно хотел успокоить олененка, чтобы тот не кричал. А Глупыш выскочил наружу и залаял было, но Генка подозвал его, погладил и пес замолчал.
— Нашкодил, идиот, а теперь еще и лаешь,— сказал с упреком псу Генка.
Глупыш поворчал по-свому, по-собачьи: я, мол, тут ни при чем, это все Абдулла Рамазанович, мой хозяин, и принялся жалобно скулить, совершенно понимая, что олененка надо вернуть матери.
Голоса Генки и бяшима хорошо были слышны в соседних палатках. И вот вышли наружу, проснувшиеся «синие»: Чарышка, Борька и еще человек пять. Судя по тому как повели они себя, стало ясно, что «синие» и не спали вовсе — все время прислушивались к реву оленихи за рекой.
— Ну и орет! — с претензией сказал Чарышка. — Я уже и под подушку и под матрас совал голову — ничего не помогает. Если б знал, что она такая настырная, то ни за что бы не стал ловить Бэмби.
— Ай, ты всегда в самые ненужные дела первым лезешь, — с досадой выговорил Борька. — Представляю — что бы ты сейчас делал, если бы твоя мать вот так звала тебя-..
— Надо вернуть малыша оленихе, — твердо сказал Генка.
— Да я не против, — согласился Чары. — Только вот, дядя Абдулла...
— Не его же олененок!— строго сказал Бяшим.
— Все равно, он не отдаст его теперь, — возразил Борька.
— Отдаст, еще как отдаст! — послышался голос Аннагозели. Оказывается, и девочки все проснулись и сбежались сюда. — Он не имел права трогать детеныша ка-бар-ги! — продолжала наступать Аннагозель. — Ка-бар-га давно занесена в Красную книгу.
У палатки завхоза собрался весь пионерлагерь. Педагоги и пионервожатые тоже встали. И Новрузов подошел, не на шутку обеспокоенный происходящим.
— В чем дело, дети? Почему не спим? — спросил для по рядка, прекрасно понимая, чем обеспокоена детвора.
— Меред Аннаевич, разве вы не слышите, как она зовет?! — Меред Аннаевич, надо отвезти олененка матери!
— Меред Аннаевич, прикажите дяде Абдулле!
— Надо же, всполошились, — заговорил Новрузов, соображая — что ему делать, как поступить в создавшейся ситуации. — Третий час ночи, но все на ногах. Это не порядок.
— Не пойдем спать, пока дядя Абдулла не отвезет олененка к оленихе! — выкрикнул Генка, и голос его словно оброс целой сотней возмущенных голосов.
Шум настолько усилился, что Абдулле ничего не осталось как выйти из палатки. В нижнем белье, словно призрак, он нарочно зевал, словно только что проснулся, и поеживался, приплясывая на месте.
— Меред Аннаевич, честное слово, жизни мне нет,— заговорил он жалобно. — То в город за мясом едешь, то охотишься, чтобы мясо в пионерском котле было. И вот, когда ты возвращаешься смертельно усталым, то тебе еще и спать не дают. Это же пытка, а не жизнь!
— Вы что, Абдулла Рамазанович, в самом деле не можете понять — что происходит? — спокойно спросил Новрузов. — Неужели вас не тревожит этот трубный, полный тоски зов осиротевшей матери?
— Товарищ Новрузов, о какой матери говорите?
— Вот об этой, — жестче произнес Новрузов, показав рукой на реку. Как раз в эти секунды разнесся за рекой олений рев.
— Меред Аннаевич, но это же всегда так бывает, — удивленно развел руками Абдулла. — Покричит немного — и перестанет. Они быстро забывают своих детенышей. Они же животные. — Абдулла Рамазанович, давайте-ка одевайтесь, и переправьте олененка на ту сторону, — приказал Новрузов.
— Да вы что, товарищ Новрузов?!
— Давайте, давайте...
— Никуда не поеду! Не буду одеваться! — заупрямился завхоз.— Я тут ни при чем. Разве я поймал козленка? Дети его поймали — он им нужен. А мне он зачем? У меня и без него мяса хватает.
— Значит вы не поедете?
— Ни за что! — Тогда так... — Новрузов задумался, повернулся лицом к стоявшим за его спиной пионерам. — Кто поймал олененка?
— Я, — несмело сознался Чары.
— Ты запомнил то место, где поймал его?
— Я запомнил,— твердо сказал Чары.— На большом острове, на котором тугаи.
— Спасибо, Чары, ты поможешь мне... На рассвете возьмем малыша, сядем в лодку и отвезем его к матери.
— Ур-ра! — дружно закричали пионеры. — Ур-ра!
— Прекратите шуметь, разве не видите, что на дворе ночь! — крикнул Новрузов, но еще больше раззадорил ребят.
Крики «ура!» и шумная суета продолжались еще долго. В шуме даже не было слышно рева оленихи. И никто не заметил как в пионерлагере появились бакенщик и его сын. Их разглядели, когда они подошли вплотную к палатке. Но прежде чем они были узнаны, бакенщик представился сам:
— Меня зовут Клычдурды, я — бакенщик. Начальник ваш был у меня — мы знакомы, — сказал он насторожившейся детворе. — Где он?
— Ой, да это же Клычдурды-ага! И Довран!— радостно прокричал Генка. — Меред Аннаевич, посмотрите, кто к нам пришел!
Новрузов протиснулся сквозь плотные ряды ребятни к нежданным гостям, но ничуть не удивился их появлению: ведь шуму и гвалту детвора наделала столько, что не только бакенщика на ноги можно поднять, но и всю округу. Клычдурды-ага, не снимая с плеча ружья, делая вид, что зашли они сюда с сыном мимоходом, подал руку Новрузову.
— Извините, дорогой начальник, что побеспокоил вас. Приехал с реки, катер привязал, на горку поднялся — слышу шум в карагачевой роще. Я подумал, не напал ли на вас кто-нибудь. Может, волк забежал или гиена. Вчера, по своему видно, волки на той стороне появились. Слышите, как олень стонет — у него сосунка, как мне кажется, волки растерзали.
— Клычдурды-ага, должен вам сказать.. — Новрузов трудно сглотнул от смущения, воздух. — Должен вам сказать, что этого сосунка спасли от волков мои пионеры. Они привезли его сюда. Но они не подумали, что нанесли глубокую рану матери-оленихи.
— Вот как, значит!— обрадовался Клычдурды-ага и положил руку на плечо сына. — Жив, оказывается, олененок! Извините, товарищ начальник, я должен вам объяснить некоторые обстоятельства. Дело в том, что весной у нас на острове, в тугаях, поселилась пара благородных бухарских оленей — рогаль и самка. Я оберегал их, как мог, чтобы не напали на них хищники. Никому не говорил о них даже сыну. Боялся — если Довран узнает, обязательно переправится на остров. А ехать туда в лодке, сами знаете, не безопасно. Ездил я туда один... И вот с неделю назад, как раз перед половодьем, появился у оленей малышок. А сегодня, я подумал, приключилась беда, но оказывается ваши пионеры оказались героями — спасли олененка от волков. Спасибо вам.
Тут к Клычдурде-аге приблизилась Аннагозель и взяла его за руку.
— Дядя Клычдурды, вот вы сказали «бухарские олени». А разве это не ка-бар-га?
— Нет дочка, кабарга здесь не водится. Да и бухарские благородные олени зашли к нам сюда с низовьев Амударьи, спасаясь, вероятно, от какого-нибудь браконьера. Если не возражаете, товарищ Новрузов, — тотчас он обратился к начальнику пионерлагеря, — я хотел бы взглянуть на малыша.
— Пожалуйста, пожалуйста, — охотно отозвался Новрузов, довольный, что все складывается хорошо. — Пойдемте со мной, олененок вот в этой палатке.
Завхоз Абдулла, все это время, пока шел возле его палатки разговор с бакенщиком, прислушивался к тому, о чем говорят, и соображал — как ему себя вести, что говорить если спросят. Абдулла за это время успел натянуть штаны, рубашку и даже, приличия ради, наодеколонился. Вот только забыл Абдулла спрятать ружье и патронташ.
Клычдурды-ага, войдя в палату к завхозу, кивнул хозяину, усмехнулся, дав ему понять, что прекрасно знает — каким образом олененок оказался здесь, и склонился над лежащим возле кровати малышом.
— Вот ты где прячешься... А тебя мать весь вечер и всю ночь ищет. Нехорошо это- — И вдруг бакенщик разогнулся и строго спросил: — Дорогой товарищ, у вас есть охотничий билет? Я хотел бы взглянуть на ваш охотничий билет.
— Зачем он вам? — усмехнулся Абдулла. — Да и вообще, я его не взял с собой, он у меня дома, в городе, остался.
