БУПШ действует! - Сальников Юрий Васильевич (книги онлайн полностью .txt) 📗
Вот сколько ни есть у нас разных дел, а с библиотекой получается особенно интересно. Мы ее уже открыли. И Маша-Рева выдает книги. Но у нас очень мало взрослых читателей — еще не все доверяют БУПШу. А ребят — хоть пруд пруди: мы сами записались и Рудимчиковых дружков привлекли. Так что детских книг у нас теперь даже не хватает. Вот мы и решили принести свои, какие у каждого есть дома.
Я должен отдать «Кратер Эршота». Только мне его надо еще дочитать — до сих пор не успел. А сейчас у меня и еще две книги: Люсина «Борьба за огонь», да в нашей библиотеке взял «Остров сокровищ».
Так что хочешь не хочешь, а садись, Георгий Данилович, за книжку.
Мы ручаемся!
Ну, вот, дочитал «Кратер». Здорово написан конец. Всех героев спас Петя Одинцов. Совсем еще парнишка, а молодчага. А мамонты и вправду сдохли в кратере. Жалко.
Я отнес книжку в БУПШ, но у меня опять три: прибавилась еще Сашунина. Получилось так.
Пришел я в БУПШ, когда там были одни девочки. Вика перебирала какие-то свои бумажки. А Маша-Рева готовилась к выдаче. Люся тут же сортировала книги, принесенные ребятами. Я сунул ей свой «Кратер» — в общую кучу. Вдруг с шумом и криком вкатился розовый, как колобок, приглаженный Сашуня. Он весело улыбался — пухлые щеки его надувались, как паруса ветром. Он потрясал большой красной книгой. Я сначала подумал, что он хвастается, какую хорошую книгу принес в нашу библиотеку. Но он крикнул:
— Внимание! Слушайте б ушли некий гимн. — И, вынув листок с нотами, начал напевать. — Тру-ту-ту.
Я не могу передать, какую музыку написал Сашуня, но мне понравилось. А он, все еще размахивая книжкой, пел, когда вдруг снаружи раздался женский голос:
— Сашуня! — В дверях появилась Сашунина мать, Ангелина Павловна. — Сашуня, — сказала она, прищуриваясь в полумраке нашего БУПШа, но не переступая порога. — Ты забыл носовой платок. — Сашуня подошел к матери и взял аккуратно сложенный белый квадратик. — Если я задержусь, — продолжала она, — молоко в холодильнике, понял?
— Понял. — Он направился назад к нам, засовывая платок в карман брюк, но тут Ангелина Павловна испуганно вскрикнула:
— Стой! А это что? — Она взмахнула синей сумочкой, показывая на красную книжку, которую держал сын. — Что я вижу?
— Ну, книжка, — торопливо заговорил Сашуня. — Все ребята приносят, а я хуже их, что ли?
— Но тебе было сказано, какую можно.
— Да та совсем изорванная, мама.
— А ты хочешь, чтоб была изорвана и эта? Так ты ценишь мой дорогой подарок? Сейчас же отнеси обратно.
— Но, мама…
— Отнеси сейчас же!
Мне стало обидно, что у Ангелины Павловны такое о нас мнение, будто мы будем рвать и кромсать ее дорогую книжечку. И я сказал:
— Да вы не бойтесь, мы не порвем.
Она повернулась ко мне:
— Что? — Словно не расслышала.
Но тут заговорила и Маша-Рева:
— Мы будем очень аккуратно. Я ведь все выдаю под расписку.
— И у нас не одни ребята берут, — добавила Люся. — У нас и взрослые. Вам, наверное, говорил ваш сын? И пригласительный тоже… Вы получили?
Все-таки умеет она солидно ввернуть: «Ваш сын». Ангелина Павловна улыбнулась:
— Мой сын действительно говорил мне.
— А вы запишитесь к нам, — предложила Маша. — Выберите себе. У нас много. Вот, посмотрите.
Она повела Ангелину Павловну к полке. И все мы пошли за ней. Только Вика осталась на своем месте, за столом, и нарочно громко сказала Маше:
— У тебя ведь не приемные часы.
Но разве важно — приемные, не приемные, если мы уговаривали записаться в нашу библиотеку еще одного взрослого — пускай и не знаменитого? И Ангелина Павловна записалась! Сначала она подошла к полке с небрежным видом: дескать, ну-ну, поглядим, что у вас имеется. А потом как начала перебирать книги, так и уткнулась. И говорила уже не «ну-ну», а «гм», «н-да» и «ишь ты». И отобрала себе сразу три книги. Маша-Рева заполнила бланк, записала за Ангелиной Павловной все, что она выбрала, и объяснила, когда приходить менять. А Сашуня все еще стоял с красной книжкой в руках посередине БУПШа. Проходя мимо него, Ангелина Павловна сказала:
— Ладно уж. Оставляй эту здесь. — И еще раз улыбнулась, кивнув нам. — Если они так ручаются за ее сохранность.
— Ручаемся, ручаемся! — закричали мы хором, а она засмеялась и ушла, прижав к груди наши книжки.
Рудимчик подлетел к Сашуне и прочитал на красной корочке:
— Шота Руставели.
— «Витязь в тигровой шкуре»? — сразу догадалась Люся, взяла книжку и стала ее перелистывать. — Да, — сказала она. — Очень хорошее издание. У моего папы есть, но без картинок, а здесь — видите! Это храбрый витязь Тариэл. Герой грузинского народа. А это его друзья — Автандил и Фридон.
Маша-Рева и я прилепились с краю и тоже разглядывали. В книжке были напечатаны короткие строчки.
— Стихи, — поморщился Рудимчик.
Я тоже хотел поморщиться: стихи не очень люблю. Но Люся сказала:
— Поэма. Очень интересная. Героическая.
И положила книжку на стол в общую кучу.
Вика застучала ладошкой по своему портфелю:
— Пора открывать абонемент. Маша, займи свое место. — Перед входом в БУПШ уже толпились малыши. — Становитесь в очередь, — приказала им Вика и принялась расставлять их в затылок друг другу.
Сашуня подмигнул мне: «Начальница!» Я махнул рукой и сказал:
— А ловко с твоей матерью вышло — агитнули! — Сашуня засмеялся, его щеки опять надулись, как паруса.
— А давай, — сказал я неожиданно для самого себя, — ты мою книжку возьмешь, а я твою.
— Давай, — согласился Сашуня.
Мы подошли к Маше, и она записала нам по книжке.
Я держал поэму про храброго витязя Тариэла. Она лежала на моей ладони — тяжелая, красивая, дорогая, с золотыми буквами на толстых корочках. И я отвечал за нее перед всеми, потому что мы поручились, что она останется в целости и сохранности. От этого она сделалась словно еще дороже: свою собственную я трепал и перегибал, как хотел, а эту надо очень беречь. Мы ведь сообща дали такое обещание Ангелине Павловне, и она доверила нашему БУПШу…
Борис вернулся!
Нет, все-таки не вовремя начал я писать дневник!
Так много каждый день случается, что просто не успеваешь! Или это пока не было БУПШа, все шло потихонечку, а теперь — попробуй угонись.
Вот уже два раза ходили в кино. Вчера смотрели «Друг мой, Колька». Эту картину я видел и раньше. Но опять здорово переживал, когда на Кольку напали жулики. А еще перед этим были в зоопарке. С малышами. Когда шли назад, одна лупоглазая девчушка пристала ко мне: «Давай я буду птичка, а ты волк. Ешь меня!» Я сделал страшные глаза и раскрыл рот, а она захохотала и завизжала: «Ой, я уже улетела!»
В паре с ней шел озорной пацан. Вдруг он надумал:
— Давай перевернемся. — Повернулся и пошел.
Пришлось его как нужно устанавливать.
Забавная мелюзга!
Но овраженский Гошка признался:
— Без них спокойнее.
Это верно. Зато матери, забирая каждая своего, радуются: «Спасибо, выручили. А то целый день будто руки связаны». Наши девочки, конечно, довольны. Только Вика-Жига опять потребовала:
— Пишите справку, сколько матерей обслужили сегодня.
Она отыскала где-то большой портфель — старый, потертый, с оторванной ручкой, но с двумя застежками и таскает его под мышкой.
— Брось ты эту бухгалтерию, — посоветовала ей Римма, но Вика сделала такие глаза, будто под ее ногами началось землетрясение.
— Что вы! А как мы докажем при отчете, что сделали летом?
Тима засмеялся:
— Ладно! Копи доказательства.
Но, по-моему, зря ей взрослые разрешили. Только все портит. Вчера рыжий Серега хотел тренировать не футболистов, а боксеров. Пришел вечером и сказал-:
— Давайте сегодня заниматься боксом.
Так Вика раскричалась:
— Это не по плану! По плану у вас футбол, вот и не срывайте.
Или с этим Пушкинским переулком.
Два дня мы заваливали его песком. Не весь, конечно, только полквартала — как раз между Овраженской и нашей, Кудряшевской. Так Жигалова тоже сначала не хотела: это, говорит, не наша территория. Я сказал: