Скажите Жофике - Сабо Магда (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Като покончила со стиркой и стала развешивать на кухне белье. Квартира большая, а помощи никакой. Да и кому здесь дело до того, что она сама должна со всем управляться, даже со стиркой на целую семью? Марианне она ни за что на свете не позволит заниматься хозяйством. Девочке на роду написано блестящее будущее. Может быть, она станет знаменитой артисткой, пусть учится. А она уж как-нибудь сама дотянет лямку. Как болит поясница, если долго стоять, наклонившись над корытом! С трудом удается распрямить спину. Маленькая Марианна – та даже и не подозревает, как тяжело ее матери. Зайдет в кухню за чем-нибудь, посмотрит на мать широко открытыми глазами, повернется и идет прочь. Если бы она не была такой глупышкой, то наверняка подошла бы к матери и помогла ей. Но дочери она ничего не скажет, боже упаси! А эта Жофи вышла на кухню без всякого зова и уже подает ей белье своей неловкой перевязанной рукой. Она ничего девочка, только больно уж не приспособлена к жизни, какая-то лишняя в ней. Таких, как Марианна, пожалуй, нет больше, с ней сравнивать не приходится. Если сравнивать ее с Дорой, то за одну такую девочку, как Дора, – хотя Като содрогается при мысли о ней, – можно отдать сотню таких детей, как Жофи.

Жофика протянула оставшуюся простыню. В последний раз они были втроем на этой кухне: Марианна, Дора и Жофи. Все трое выбежали сюда из комнаты, потому что там разыгрался скандал. Марианна осталась бы. Это Доре вдруг захотелось пить во что бы то ни стало. В то время Дора уже реже приходила к тете Като. Если подруги хотели видеть ее, то сами шли к ней, хотя у Доры они чувствовали себя очень неловко – квартира Вадас была постоянно увешана сохнущими шарфами. "Марианна, сделай что-нибудь!" – сжимая стакан в руках, сказала Дора. Жофи боялась поднять глаза: голос Доры дрожал. "Ты слышишь, Мари? Сделай что-нибудь! Мне одной не справиться".

Марианна потянулась, встала на цыпочки, зачем-то дернула веревку, на которой сохло белье, потом повернулась на носке, согнула колени и снова выпрямилась. "Оставь меня в покое. Я об этих вещах ничего не знаю". Марианна не сказала, о каких "вещах", но было ясно, что она лжет. Дора не проронила больше ни слова и стала собираться. Марианна вынесла учебники на кухню: в комнате стояла такая ругань, что о занятиях там не могло быть и речи. Марианна уже знала, что есть надежда попасть в Германию. Только для этого надо быть отличницей, иначе вместо нее может поехать Лембергер или Анна Биро. Но она и не думала им уступать. Вдруг с треском распахнулась дверь: выбежала тетя Като, а за ней дядя Калман. Он промчался прямо к выходу и бросился вниз по лестнице. Тетя Като схватила Дорину красную жакетку, швырнула в Дору и закричала, что она может идти вместе с дядей Калманом, им по пути. Потом прижала к себе Марианну, начала ее целовать и зарыдала. Марианна постаралась прикрыть собой учебник, чтобы слезы не попали прямо на книжки. "Агнец ты мой! – рыдала тетя Като. – Моя голубка, сиротка ты моя бедная…" Жофике захотелось поскорее уйти отсюда и догнать Дору. На лестнице никого не было. Она оглянулась и увидела, что Марианна, все еще держась за свои книги, смотрит на нее, и взгляд у нее такой, как бывало в классе, когда отвечала Ева Киш: нетерпеливый и скучающий. Жофика выбежала на улицу. Красная жакетка Доры мелькала уже далеко впереди. Дяди Калмана рядом с ней не было. Жофи бросилась за Дорой и принялась кричать ей вслед изо всех сил. Но красная жакетка все больше удалялась и вскоре совсем исчезла за углом.

За разбитую колбу Жофи нисколько не попало.

Как только мама вошла, Жофика тотчас же протянула ей пустой футляр от термоса. Мама взглянула на ее виноватое лицо, на завязанный палец, и ей все сразу стало понятно.

Юдит Надь некоторое время бессмысленно смотрела на пустой футляр. Его не стало так же, как не стало Габора. Это казалось естественным. Термос напомнил ей о воскресных днях, проведенных вместе с Габором на берегу Балатона или в горах, о кёрёзёте [3], который она доставала из этой самой коробки ножом и, накладывая на маленькие ломтики хлеба, кормила по очереди Габора и Жофи.

Несчастная крошка все роется в старых вещах, ищет следы своего отца. Когда Жофи увидела, что прощена, ее лицо просияло: из-за туч страха и сознания вины выглянула светлая улыбка. Так девочка улыбалась раньше только отцу. Габор называл эту улыбку "страшно-хорошо-когда-меня-понимают". Теперь она и на нее смотрит с тем же выражением. Что за грязная тряпка у нее на пальце!

Ей действительно было запрещено самой лазить в шкафчик с медикаментами, но этот запрет, конечно, не мог относиться к бинту и йоду. Ну да все равно, она сама завяжет ей палец. Разумеется, не так умело, как Габор, но главное, чтобы было чисто. Сегодня она не позволит Жофи мыть посуду, хватит с нее, если перетрет чашки.

Итак, Като занялась стиркой. Несомненно, очень важное дело. Ох, Като, Като! Как это на нее похоже! Устраивать скандал за каждую выкуренную папиросу! За каждый окурок, который оказался не на месте! С каким трагизмом она хватает пепельницу, летит на кухню и, вымыв ее, демонстративно швыряет на стол. Какой мужчина может выдержать эти сцены? Конечно, Калман берет пиджак и уходит из дому, чтобы спокойно покурить. Жаль, что приходится посылать к ним Жофику, но другого выхода пока нет: не оставлять же девочку на весь день в школе! Новой подругой Жофи пока не обзавелась. Куда же ей деваться во второй половине дня? Дома нет никакого присмотра. Еще хорошо, что она ходит в школу. Это занимает хоть часть ее времени. Все-таки надо отправлять ее в семью Калмана. Не ежедневно, а по крайней мере через день.

Хорошо бы выпить кофе и вздремнуть. Нелегкий был день. Еще эта реорганизация! Она всегда сопряжена со всевозможными изменениями и неожиданностями. Юдит чувствует, что все эти пертурбации не сулят ей ничего хорошего. Зачем вдруг Добаи понадобилось спрашивать у нее, сколько лет занималась она педагогической практикой? Он отлично знает, что она прямо из университета перешла в институт. Об этом черным по белому написано в ее автобиографии. Не удивительно, что она не находит себе места. А тут еще неприятности с последней книгой. Работаешь, стараешься, вкладываешь все свои знания, потом вдруг прибывает письмо с какого-нибудь хутора, носящего чудное название, и твой "коллега", который, кстати сказать, не в ладу с правописанием, сообщает, что то или иное положение в твоей книге "опровергается" его "опытом". Добаи хоть и тактично, но уже дал ей понять, что отзыв педагогов на ее последнюю работу оставляет желать лучшего.

Теперь только недостает, чтобы ее из института перевели в какую-нибудь школу. Габора бы такая перемена мало тревожила: он, наоборот, сам всегда предлагал ей заняться практической деятельностью. Он говорил, что, работая в школе, она имела бы больше свободного времени. Это действительно так, но разве можно сравнить школу с институтом, разве там есть условия для творчества? Хоть бы Жофи была постарше, посмышленей… Неуклюжее, нерасторопное существо! Жмется к ней, как какой-то зверек, а теперь вот вскочила и выбежала куда-то. Дверь открывает левой рукой, видно, правая болит.

Юдит уже начала дремать, когда Жофи вернулась и поставила перед ней кофе. Он был налит в любимую чашку Юдит, таких чашек в доме две: одна зеленая, другая синяя. Из них пили только они с Габором, гостям в эти чашки не наливали. Кофе был слабый и невкусный, но главное, что догадалась сама. Удивительно. Это, видимо, влияние Като. Нужно признать, она хорошая хозяйка, пожалуй слишком даже хорошая.

"Ребенка надо благодарить за любую услугу, за малейшую проявленную им инициативу", – вспомнила Юдит вдруг слова из какой-то своей статьи и улыбнулась. До чего же все-таки Жофи не похожа на тех детей, которых надо хвалить!

Жофи, видимо, будет высокой, ноги у нее совсем как у комара. О, что за отвратительная привычка почесывать одну ногу другой! Или это от смущения? Скучает теперь, бедняжка: Марианна на море, с Дорой ее разлучили. Юдит сама отчасти виновата в том, что Жофи не приняли в пионерскую организацию. Это по ее инициативе на родительском собрании решили не отвлекать посредственных учеников от учебы и не принимать их в пионеры. Юдит считала, что посредственный ученик может добиться хорошей и отличной успеваемости, но лишь в том случае, если использует для занятий каждую минуту. На завтра Жофике, вероятно, что-нибудь задано. Пусть не теряет времени и поупражняется.