Щелчок - Чарская Лидия Алексеевна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— Какой вы смелый! Какой вы храбрый! Как вы не побоялись прыгнуть в огонь! — восклицали девочки, окружая маленького цыганенка. — Как догадались после броситься в воду с Кирой, чтобы затушить пожар!
— Молодец! Отважный мальчуган, что и говорить! — сказал полковник Сливинский. — Охотно извиняюсь, брат, за мое прежнее о тебе нелестное мнение.
Вдруг все замолкли и расступились, давая дорогу Валентине Павловне, пропуская ее к виновнику общей радости.
Предчувствуя, что что-то должно неминуемо случиться с ним в эту минуту, Орля неуклюже поднялся с места и сделал шаг, другой навстречу Раевой. Он успел сменить обгоревшую блузу на крепкую. Его иссиня-черные кудри без слов говорили о пережитой катастрофе. Они выгорели местами до самого темени, и огромные плешины белелись здесь и там на его голове.
Бабушка, не говоря ни слова, обвила бедную пострадавшую голову, прижала ее к своей старческой груди и проговорила сквозь тихое, чуть слышное рыдание, вырвавшееся из ее груди:
— Мой мальчик! Мой дорогой мальчик!.. Славный, чуткий, хороший! Знай: ты сделал то, чего не сделал бы другой ребенок. Ты жизнью своею жертвовал за Киру… Мой добрый мальчик, за это… Слушай: мой дом будет твоим домом… Мой Кира — твоим братом… и братом твоей Гали… Моя Ляля и Симочка — вашими сестрами, а я… я… Шура, мой любимый, старой бабушкой твоей буду я… Растите с моими внуками… Будьте счастливы у нас… О вас я позабочусь как о собственных детях…
И, не сдерживая больше душивших ее рыданий, Валентина Павловна горячо поцеловала обезображенную огнем голову цыганенка, инстинктивно прильнувшего к ее груди.
— Ну, не прав ли я был, говоря, что у нашего Щелчка добрая душа, душа героя? — проговорил Мик-Мик, незаметно пожимая смуглую руку Орли.
За другую руку его держалась Галя. Все случившееся казалось девочке страшным сказочным сном. У них, безродных таборных цыганят, была теперь семья, добрый брат, милая сестра и ласковая, бесконечно ласковая бабушка!.. И тихая радость наполнила маленькое трепетное сердечко Гали… Солнышко счастья улыбнулось ей, казалось, сейчас весело и светло. Наконец-то оценили ее Орлю, признали его добрым, смелым и благородным, каким он был всегда во мнении его названой сестры!..
И солнышко счастья разгоралось все ярче и ярче в душе сиротки.
Мысли девочки были так заняты всеобщим добрым отношением к ее любимому братику, что она не заметила, как два темных бархатных глаза издали наблюдали за нею, ни на минуту не отрываясь от нее.
Странная улыбка блуждала по лицу красивой Натали Зараевой, когда она шептала взволнованно временами, точно в забытьи:
— Как она похожа! Какое удивительное сходство! Неужели я ошибаюсь! Нет! Нет! Этого не может быть! Надо узнать! Непременно! Во что бы то ни стало!
И снова темные глаза впивались бархатным, влажным от волнения взором в оживленное личико Гали, не отходившей теперь от братика ни на один шаг…
Глава XI
Приближалось двадцатое августа, день отъезда Раевых из усадьбы.
Счастливчик был здоров. Ожоги прошли на рунах и теле. Прошло и тяжелое воспоминание о роковых секундах в огне. Зато в душе мальчика прибавилось новое чувство, чувство бесконечной преданности и любви к отважному цыгану.
Да и не у него одного: все в доме привязались к Оре.
— Счастливчика спас! Нашего Счастливчика! Сокровище наше! Кто бы мог думать, что этот злой, сердитый, скверный, как нам казалось, мальчик способен на такой подвиг? Герой он, маленький герой, вот что! — говорилось в господских комнатах и на кухне, в барском доме и в пристройках — в людских.
Даже няня Степановна изменила свое прежнее мнение об Орле.
— Басурман-то он басурман, а сердце у него чудное, что и говорить… Ради другого в огонь не каждый сунется, — говорила она.
— Одно слово — герой, — поддакивал Франц.
Что касается детей, то они всячески наперерыв старались доказать свою привязанность Орле. Его одаряли подарками, уступали ему в играх, помогали в занятиях. Даже Ивась и Ваня, дразнившие его до сих пор, теперь, преисполненные глубокого уважения к его геройству, позабыли, казалось, его прозвище Щелчка.
На другой же день после рокового случая бабушка пригласила к себе в комнату Мик-Мика, monsieur Диро и Аврору Васильевну, велела закрыть плотно дверь и о чем-то долго-долго с ними совещалась.
О чем — этого не знал ни Счастливчик, ни Ивась, ни Ваня, ни Орля.
Мальчики узнали, однако, «тайну» в тот же день: оказалось, что на совещании, по предложению бабушки, решено было, что Орлю возьмут в город и отдадут в ту же гимназию, где учился Кира, предварительно подготовив его за год с помощью Мик-Мика, Авроры Васильевны и добрейшего monsieur Диро.
Не откладывая дела в долгий ящик. Мик-Мик в тот же день принялся за своего нового ученика.
И Орля стал усердно учиться. Сначала ему было как будто трудно, но затем дело пошло отлично.
Но не один только Орля занимался: Галя и Симочка тоже усердно учились под руководством гувернантки и Ляли, предложившей свою помощь.
Словом, жизнь маленьких сирот круто изменилась во всем.
Глава XII
«Глубокоуважаемая Валентина Павловна! Надеюсь, вы не забыли вашего обещания привезти ко мне детей. Теперь, когда ваш Счастливчик вполне оправился после этого ужасного случая, я позволю себе напомнить о себе. Прошу вас приехать всем „домом“ сегодня в мое „Тихое“. Будут и ваши друзья Сливинские. Жду с нетерпением и очень прошу взять обоих „цыганят“. Особенно Галю. Это необходимо для меня и для нее.
Ваша Натали Зараева».
Получив рано утром эти строки с прискакавшим из «Тихого» работником, Валентина Павловна глубоко задумалась над окончанием письма, подчеркнутым красными чернилами: «Особенно Галю. Это необходимо для меня и для нее».
— Что бы это могло быть? — думала старушка. Вокруг нее толпились дети, сгорая нетерпением узнать, что было в письме.
— Едем! Едем в «Тихое»! Ура! Ура! Десять верст на лошадях едем! — восторженными кликами вырвалось из маленькой, но шумной толпы, когда Валентина Павловна передала им приглашение.
— Бабушка, милая! Позвольте мне быть распорядителем. Я живо улажу, кому как ехать, — прыгая козленком вокруг бабушки, кричал Кира и, получив ее согласив, живо затараторил:
— Мы запряжем большую коляску: вы, Аврора Васильевна, Ляля, Ами. Симочка и Галя поедете в ней. Шура на козлах. Мик-Мик, Ивась, Вася и я — верхом. Мик-Мик на Чугунчике, Ивась на Разгуляе, Ваня на Скором, я на Ахил…
И вдруг Кира осекся…
Где же Ахилл?.. Тю-тю Ахилл! Как он мог забыть об этом? Непростительная рассеянность! Зачем огорчать Шуру, напоминая ему его вину, когда тот спас жизнь ему, Кире, и этим искупил все!..
Неловкое молчание воцарилось среди присутствующих. Всем стало не по себе.
Потупив глаза в землю, закусив губы, мрачный т бледный, стоял Орля в стороне от других. Слова Счастливчика резнули его по сердцу.
«Нет, видно, не забудется моя вина», — без слов говорило угрюмое лицо мальчика.
В одну минуту Счастливчик был подле него.
— Шурик! Голубчик! Прости ты меня… Я не нарочно… Ужаснейший я дурень, Шура… — со слезами в голосе шептал чуткий мальчик.
— Господа! О чем тут толковать? — внезапно раздался бодрый голос доброго волшебника, Мик-Мика, сразу нарушивший своими веселыми нотками тяжелую минуту. — Едем в двух экипажах: в одной коляске все, кого перечислил Счастливчик, кроме Симочки, в другой мои головорезы со мною, и Шура с нами… А Симочка поскачет, в заключение, единичным номером, верхом на палочке, за то, что кофе разлила на скатерть сегодня, утром.
— Ха-ха-ха! Неправда! Это вы разлили, Мик-Мик. Ха-ха-ха! — смеялась Симочка, а за нею и все дети.
— Вам и ехать на палочке! Ха-ха-ха!
— Ну, ладно, тогда Симочка на козлах.
— Вот еще!
— Господа! Не будем пререкаться. Золотое время уходит. Счастливчик, сбегай к Андрону, вели запрягать.
— Галопом скачите, Счастливчик.
