Никогда не угаснет - Шкаровская Ирина (бесплатные версии книг .txt) 📗

— Слыхали уже… про зло социальное, — огрызнулся Стёпка.

Коля открыл было рот, чтобы что-то возразить, но в это время послышался звонок. А через несколько минут в кухню ввалилось человек пять рабфаковцев. Они хлопали Колю по плечу и говорили все вместе:

— Колька, ты выучил сопромат?

— Какой ответ в твоей задаче?

— Товарищи! Диамата не будет!

— Я слышу, пахнет винегретом. Колька, доставай винегрет.

Колины приятели поели весь винегрет и, посудачив о том о сём, собрались уходить.

— С комприветом, дорогой товарищ, — попрощался Коля со Стёпкой и, взяв под мышку учебники, последним вышел из кухни. Не успела Инка закрыть за ним двери, как вдруг раздался звонок. Коля влетел в переднюю, зажёг свет и дал девочке свои учебники.

— Подержи минутку. Я забыл одну вещь.

В углу передней стоял Колин деревянный зелёный сундучок. Он открыл его и стал быстро выбрасывать оттуда всякий хлам — рваные рубахи, старые книжки и журналы без обложек, конспекты.

— Чёрт! Где же она? На лекцию из-за неё опоздаю. А, вот!

И он вытащил старую кожаную куртку, лежащую на дне сундука.

— Где этот маленький лорд Фаунтлерой [2]? Зови его сюда.

— Стёпка! — Инка побежала в кухню и привела Стёпку.

— На, носи на здоровье, товарищ дорогой! — Колька набросил Стёпке на плечи куртку, — И не обижайся на меня.

Стёпка стоял посредине передней с открытым ртом и молчал.

— Чего ты стоишь, как вкопанный?

Инка стащила с него кацавейку и швырнула на пол.

— Надевай кожанку.

Стёпка как-то оторопело, послушно надел её. В углу передней висело в золочёной раме зеркало. Осталось оно жильцам квартиры номер шесть на память от бывшего хозяина дома, присяжного поверенного, удравшего за границу. Зеркало было серое от пыли, с зеленоватыми грязными полосами, Инка слегка подтолкнула к нему Стёпку.

— Посмотри на себя.

Стёпка поднял голову и в старом зеркале, сквозь густую пыль и тускло-зелёные пятна, увидел высокого широкоплечего парня в кожаной куртке.

Эх, куртка! Ничего, что она вытерта и порядочно изношена. Но всё же это настоящая кожаная куртка, одежда рабфаковцев и рабочих, коммунистов и комсомольцев! Да, и комсомольцев! На отвороте её красуется маленький кимовский значок. По-видимому, Коля забыл его снять и купил себе новый, который и носит постоянно на пальто.

— Значок сними, — строго сказала Инка. Стёпка вздохнул, инстинктивно прикрыл рукой значок, но тотчас же опустил руку. Инка отвинтила значок, и Стёпкино лицо померкло.

— Ты знаешь… Ты не того… — извиняющимся голосом проговорил он.

Оба покраснели и поняли друг друга. Стёпка хотел сказать, чтобы Инка не обижалась за грубые слова, произнесённые в парке, а девочка взглядом ответила: нет, не обижаюсь, я забыла.

И она решила, что завтра обязательно поговорит со Стёпкой о детдоме.

Соня приняла решение

Сыплет, сыплет снег. На крыши, на развесистые деревья, на голую землю. И вчера было то же самое. И улицы такие же, как вчера, — знакомые, привычные. Вот на углу Мариино-Благовещенской и Прозоровской, на Инкином доме висит плакат. На нём нарисована большая коробка зубной пасты, а под ней стихи:

А рядом объявление о том, что «Магазин мебели и кроватей бывшего Прицкера переведён в другое помещение». Каждый день, идя в школу и возвращаясь из школы. Инка читает четверостишие, посвящённое чудодейственному колодонту и сообщение о «бывшем Прицкере». Каждый день проходит она по Красноармейской, мимо часовой мастерской, на которой висит красноречивая вывеска: «Починка не на словах, а на деле». У окошка, как и вчера, сидит, склонившись над часиками, смешной старичок в бархатной жилетке. А вот, медленно, под ручку гуляет нэпманская парочка. Вчера Инка видела её в это же самое время. На ней — шёлковое манто, серо-голубые «капустинские» боты, а он в шубе. Из-под рукава сверкает золотой браслет. И двух мальчишек в коротких пальтишках встречает каждый день девочка. По-видимому, этих малышат — учеников второй-третьей группы недавно приняли в пионеры. Воротники у мальчишек расстёгнуты специально для того, чтобы прохожие обратили внимание на красные галстуки. Мальчишки гордо здороваются с Инкой салютом:

— Будь готов!

— Всегда готов! — отвечает Инка.

В общем, на первый взгляд, ничего не изменилось в жизни. Всё как обычно. А в самом деле сегодня всё какое-то другое, новое. И старичок, ковыряющийся в часиках, показался девочке не таким, как всегда. Сегодня он как-то особенно посмотрел на неё и хитро улыбнулся. И мальчики в расстёгнутых пальто тоже как-то особенно посмотрели на Инку. И улицы выглядят иначе. Что-то новое появилось в жизни. Что же это?

Стёпка! У неё начинается со Стёпкой дружба. Сегодня Инка подробно расскажет ему о коммуне, о Марусе Коваленко и сегодня же отведёт его туда. Улыбаясь, входит девочка в парк. Но в парке на обычном месте Стёпки нет. Странно… Инка заглянула в павильон, нет его и там. Берёзка за ночь сбросила последние жёлтые листики и сейчас стоит вся белая, заледеневшая и холодная. Инка села на скамейку. Ждёт. Нет и нет Стёпки. Что с ним случилось? Тревога охватывает девочку, но ждать больше нельзя. Лучше после занятий снова прийти сюда. Ещё раз оглянувшись по сторонам. Инка поднимается со скамейки и уходит. Сони почему-то нет в школе. За партой сидит одна Липа. Когда Инка к ней обращается. Липа поджимает губы и ледяным тоном спрашивает:

— Что-что?

На уроке русской литературы Лидия Михайловна раздаёт сочинения. Тема сочинений — «Небокоптители в романе Гоголя «Мёртвые души».

— Из всех сочинений мне больше всего понравилось сочинение Инны Ивицкой, — сказала учительница. — И знаете чем? Тем, что Инна высказывает своё отношение к произведению, анализирует его с точки зрения нашей жизни и борьбы.

«С точки зрения нашей жизни и борьбы» — излюбленное выражение Лидии Михайловны. Она протягивает Инке сочинение, на котором написаны три буквы: «На Л». Это самая высшая оценка у Лидии Михайловны, выше даже, чем «очень хорошо». «На Л» означает, что сочинение нужно переписать на листик и сдать его в редколлегию рукописного литературного журнала. «На Л» получает ещё Вера Рябчук.

На втором уроке начался суд над «Цыганами» Пушкина.

За столом уселись члены суда — прокурор Димка, его помощник Юра Павлик и защитник Инка.

Димка произнёс пламенную обвинительную речь.

— Я обвиняю Алеко в том, — начал Димка, — что он бросил город и труд, наплевал на всякую общественную деятельность и забыл из-за женщины о своих гражданских обязанностях. Чем он занимается? Алеко с пеньем зверя водит! Разве мыслящая личность может до этого дойти? Это по пункту первому. А по пункту второму я обвиняю Алеко в эгоизме. Он поддался такому мелкобуржуазному чувству, как ревность, и убил Земфиру и молодого цыгана. Я считаю, что прав был старый цыган, когда сказал ему: «Ты для себя лишь хочешь воли». И права была цыганская масса, осудившая Алеко и оставившая его одного в степи. Всё. Я кончил.

Юра Павлик обвинял Земфиру. Всегда уравновешенный и спокойный, он говорил неожиданно взволнованно:

— Земфира совершила преступление. Зачем она увлекла Алеко? Из-за неё он всё бросил, а она охладела к нему. Лично я не могу уважать таких женщин. Она просто пустышка, Земфира, и поступок этот очень подлый!

— Правильно, — выкрикнула с места Вера Рябчук и, спохватившись, багрово покраснела. Юра несколько минут молчал, а потом изрёк:

— В конце концов, я бы на месте Алеко поступил так же.

— Правильно! — поддержали мальчики. Девочки вскочили с мест и наперебой закричали:

— Помощник прокурора не понял главной мысли поэмы.