Паутина - "Сфинкс" (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Тео лишь коротко усмехнулся и вышел, не оглядываясь.
Гарри смотрел на Директора. Он хотел высказать все, что накипело на душе — за Альбуса, за Розу, за Скорпиуса, за игры Дамблдора. Но не смог, потому что Учитель встал. По щекам его потекли слезы, глаза смотрели так же, как когда-то, много лет назад. Дамблдор улыбался.
— Ты опять победил, Гарри, — проговорил Учитель. Потом перевел взгляд на Гермиону: — Вы победили. Любовь, а не месть…
Гермиона слабо кивнула — наверное, под этим взглядом и она не могла злиться на Дамблдора, который вновь играл ими и еще их детьми. Когда-нибудь, когда они наберутся сил, когда переживут все, что произошло, они снова придут сюда, они смогут добиться от Директора обещания, что их дети больше никогда не окажутся втянутыми в шахматные партии. Но сейчас они просто смотрели на Дамблдора.
— Спасибо, Директор, — произнесла Гермиона. — Спасибо за то, что помощь опять пришла вовремя.
Дамблдор лишь улыбнулся, отправив в рот очередную конфету, а Гарри обернулся к Гермионе, чтобы столкнуться с ней взглядами.
Покой пришел в душу Гарри Поттера.
Часть пятнадцатая: Последние нити
Глава 1. Джеймс Поттер
В больничном крыле было сумрачно, хотя за окном еще светился день. Студенты разошлись по послеобеденным занятиям, а Джеймс сидел у постели Ксении, держа ее за руку.
День явно не удался. Во-первых, у Ксении то поднималась, то падала температура. Во-вторых, пропал Малфой, и никто не мог сказать, куда он делся. В-третьих, на обед не пришла Роза, из-за чего Уильямс чуть не перевернул блюдо с любимыми котлетами Джеймса. В-четвертых и остальных — где профессора? Пропал бы Слизнорт — это ладно. Пропал бы Биннз — никто бы не заметил… Но без МакГонагалл, Фауста и Флитвика стало как-то тоскливо. Половина школы бродила по коридорам из-за сорванных занятий, никто не следил за порядком за столом и не снимал баллы по сумасбродным причинам, никто не сверкал глазами из-за преподавательского стола.
А еще была Лили, которую снедало беспокойство. Кажется, она чуть не начала пытать какого-то слизеринца, чтобы узнать, где Малфой. Еще чуть-чуть, и сестра ворвется в гостиную Слизерина, требуя выдать ей Скорпиуса.
Что же происходит? Филч по-прежнему занимал свой пост у горгульи, зыркая направо и налево глазенками, подбираясь всем костлявым телом, когда рядом появлялся кто-то из студентов. Слизнорт ходит с загадочным видом, а Лили утверждает, что тот обмолвился об оборотнях.
Джеймс мог бы метаться по замку, нервничать, рвать на себе волосы, но не стал. Зачем? Лучше вот так сидеть тихо рядом с любимой девушкой, держать ее за руку.
Он ощущал себя маленьким, хрупким, одиноким в большой вселенной, которая могла как раздавить, так и сделать самым счастливым. И он будет счастливым — от одного взгляда Ксении, от ее слабого вздоха, от подрагивания ресниц. Это уже будет счастьем, потому что она была такой бледной, такой уставшей…
Ширма скрывала Джеймса от взглядов тех, кто заходил в больничное крыло. Мадам Помфри знала, что гриффиндорец здесь, но, наверное, смирилась, поскольку несколько раз подходила к Ксении, трогала ее лоб, произносила заклинания и опять уходила, покровительственно и даже как-то сочувственно взглянув на парня.
Джеймс слышал, как забегала какая-то второкурсница, плакавшая из-за того, что ей наколдовали веснушки в форме слова «Филч». Приходили двое четверокурсников с приклеенными ко лбам крыльями летучих мышей. Джеймс предположил, что здесь не обошлось без Шелли и Кэтлин, которые любили так пошутить над мальчишками. Но все это не нарушало сумрака и гулкой тишины маленького пространства, отгороженного ширмой, где для Джеймса сейчас сосредоточилась почти вся жизнь.
Тишина была разрушена открывшейся дверью и несколькими парами ног, которые вошли в больничное крыло. Пришедшие тихо переговаривались, но Джеймс не мог не узнать голосов.
— Стойте здесь, я сейчас позову мадам Помфри, — тихо проговорил Фауст.
— Хорошо, профессор, — ответила Роза.
— Мистер Малфой, это и к вам относится, — снова заговорил декан Гриффиндора.
Раздался хорошо знакомый смешок слизеринца.
Вот это да, явление Мерлина стаду гиппогрифов! Откуда такое счастье? А главное — почему они все в больничном крыле?
На пару мгновений воцарилась почти полная тишина, нарушаемая лишь шорохом одежды и короткими шагами. Потом раздались шаги мадам Помфри, которые Джеймс уже научился различать среди других.
— Пижамы на кроватях, ложитесь, — сурово произнесла целительница. — Мистер Малфой, ваша кровать — самая дальняя от дверей, прошу. Альбус, пойдем, я осмотрю тебя первым.
Альбус?! Ал?!
— Мисс Уизли, проследите, чтобы все легли в постели, — Фауст, видимо, собирался уходить. — Я зайду позже.
Дверь закрылась, задвигались ширмы, шорохи снимаемой одежды заполнили сумрак больничного крыла.
Джеймс не выдержал — оглянулся на спящую Ксению, вышел из-за ширмы и тут же вычислил самую дальнюю от всех кровать. Гриффиндорец решительно шагнул за занавеску и увидел, как Малфой, даже не начавший переодеваться, сидит на постели и крутит в руках палочку.
Слизеринец поднял глаза на друга:
— Странно, что ты, Поттер, сразу же не выскочил к нам с криками «где вы были, фестрал вас оплюй!», — хмыкнул Скорпиус. Джеймс же оглядывал Малфоя с легким изумлением: мантия кое-где замазана землей, на рубашке не хватает верхней пуговицы, а галстук замотан на запястье, словно бинт.
— Про фестралов, по-моему, не по адресу, — гриффиндорец настороженно смотрел на друга. — Что случилось? Как тут оказался Альбус?
— О, Поттер, это долгая и интересная история, но я не уверен, что именно мне должна выпасть честь ее тебе поведать, — слизеринец устало откинулся на белоснежную подушку, потирая виски.
— Малфой, что произошло? Где вы были? Почему ты в таком виде? — не отставал Джеймс, чувствуя смутную тревогу.
Скорпиус тихо застонал, открывая глаза и чуть потягиваясь:
— Поттер, только без истерик. Тут рандеву произошло…
— Оборотни? — Джеймс глубоко втянул воздух.
— Так, не бледней, все нормально, можно закатывать вечеринку, — Малфой сел. — Твой отец и компания накрутили хвосты всем лохматым недругам, так что… Война закончилась, да здравствует мир в магическом сообществе…
— В смысле?
— О, Поттер, пожалуйста! — застонал Скорпиус вполне натурально. — Что тут непонятного? Волки против волшебников, волшебники победили, все живы и здоровы…
— Значит… все? — выдохнул Джеймс, садясь на стул и прикрывая лицо руками. Наверное, скоро к нему придет чувство яростного недовольства, что Малфой был там, что он сражался со взрослыми, а Джеймс об этом узнал уже постфактум… Сейчас же это было далеким от него чувством.
Лишь понимание того, что все. Закончилось.
Мама.
Они молчали, Скорпиус, наверное, понимал, что должно твориться в душе Джеймса, в котором все эти месяцы жило предчувствие опасности, беспокойство за семью. А теперь это уходило, и оставались лишь отголоски произошедшего. И глухая боль, что врагов уже нет, но потерянного не вернуть.
