Жук и геометрия. Рассказы - Третьяков Юрий Федорович (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Урок был последний.
Обеспокоенный Миша, как только прозвенел звонок, незаметно проскочил в раздевалку и принялся отыскивать свое пальто, чтобы поскорее улизнуть, но там его настиг вездесущий Колька.
— Сюда! Сюда! Держу! Скорей! — радостно заорал он ребятам, толпившимся вокруг Васьки с жуком.
Васька и все ребята посыпались по лестнице вниз, в раздевалку, где Миша отчаянно боролся с Колькой и старенькая няня тетя Поля, которую все мальчишки очень любили и ничуть не боялись, суетилась около и тянула Кольку за рукав.
— Отпусти его сию минуту, негодный!.. Отпусти, тебе говорят, а то сейчас — веником. Что ты в него вцепился, чисто домовой. Пусти, тебе говорят!..
Колька одной рукой крепко держал Мишу за хлястик пальто, другой оборонялся от тети Поли:
— Вы не знаете, теть Поль!.. Вы ничего не понимаете, теть Поль!.. Сейчас будем приучать, чтоб не боялся…
— Чего?
— Жука!
— Жука! — Тетя Поля всплеснула руками.
Тут подоспели ребята. Несколько добровольцев схватили Мишу.
— Держать его крепче! — скомандовал Васька, поднимая за нитку жука. — Сейчас будем производить опыт…
Увидев страшные усы и проволочные лапы, мерно пошевеливающиеся в воздухе, Миша укусил кого-то за руку, вывернулся и бросился к двери, добровольцы—за ним, тетя Поля, потрясая веником, — за добровольцами…
— В чем здесь дело? — вдруг раздался звонкий голос. Ребята остановились, увидев незнакомую молодую женщину.
— Ни в чем… Жук вот тут… колорадский… — сперва смутился Васька.
— Ну и что — жук? — Незнакомка указала на Мишу — Зачем вы пристаете к этому мальчику?
— Замучили вот парнишку… Я и так, и сяк… Жука, вишь, какого-то приучают, ах, озорники… — сказала тетя Поля, опустив веник.
— Это, теть, мы не жука, а Мишу приучаем, — добродушно пояснил Колька. — Потому, если не приучить, он так и будет — трус, как, например, девчонка. Меня, например, плавать так научили: взяли и на глубоком месте в воду бросили — плыви. Я хоть и не умел плавать, а ничего не поделаешь — поплыл. Вот, например, и сейчас…
Мишиного хлястика он не бросал и смотрел на незнакомку снизу вверх с видом такой уверенности в своей правоте, что та, улыбнувшись, дружелюбно спросила:
— Откуда у вас жук?
Но Васька уже успел разглядеть, что она, оказывается, совсем молодая, может быть, сама учится, как его сестра Лилька, которая, став студенткой, до того зазналась, что даже вздумала воспитывать его, Ваську; почему-то стало обидно за себя и даже за жука, и он вдруг невежливо ответил:
— Ниоткуда… Вам-то какое дело?
Незнакомка подняла тонкие брови:
— Разве так разговаривают со старшими?
Ваське и самому стало стыдно, но — все равно уж! — он отвернулся и пошел к вешалке, бормоча под нос:
— «Старшими»… подумаешь… «старшими»…
Незнакомка со спасенным Мишей ушла.
Тетя Поля, сокрушенно качая головой: вот, мол, непутевый! — обратилась к Ваське:
— И-и-и, голова-то пустая! Ты кого ж оговорил-то? Учительницу свою новую оговорил, Галину Николаевну! Какое же у нее теперича отношение к такому басурману будет, а?
— Какую учительницу?
— По математике, вместо Анны Филипповны будет!
— О! Я знаю! Я видел! — радостно воскликнул вертевшийся тут маленький и юркий мальчишка. — Я вчера в учительскую ходил, карту полушарий брать, смотрю — и эта самая сидит там на диване. И Андрей Кондратьевич сидит и она — разговаривают. Я карту беру, а сам слушаю. А Андрей Кондратьевич говорит: «Это, говорит, мой промах, и ваши замечания, говорит, совершенно справедливые». Сам Андрей Кондратьевич! А он еще получше всех все знает! Я еще сильней стал слушать. Тут Андрей Кондратьевич говорит: «А Юлькину, вместо того чтоб к чужим разговорам прислушиваться, надо брать карту и идти на урок. Звонок кому был?» Я и побежал.
Вот тебе и раз! Учительница, да еще по математике!
А с математикой у Васьки дела неважно обстояли, можно сказать, даже никуда не годно обстояли — по геометрии была двойка.
Дело в том, что геометрия — новый предмет, его только начали учить, и уж по названию было видно, какой это трудный предмет. А тут Колька: «Давай, говорит, один раз в школу не пойдем, а пойдем на огороды щеглов ловить. Уроки никуда не убегут, а щеглов ловить самое время». Вот и сходили. Сам-то Колька по всем математикам здорово соображает — лучше всех в классе, ему нипочем, а Васька сразу получил двойку. Попробовал сам по книге поучить, а там какие-то отрезки А, какие-то отрезки В, а дальше и совсем треугольники разные с углами и сторонами — где понять? И Васька махнул рукой на геометрию. Два раза, когда геометрия была на первом уроке, он нарочно опаздывал и сорок пять минут, которые — это все прогульщики знают — кажутся вечностью, сидел, как заяц, за школьными сараями, озираясь по сторонам. В результате серый учебник Киселева Васька возненавидел, хоть и надеялся, что все как-нибудь обойдется.
— Плохие твои дела, Васек, — рассуждал Колька по дороге домой. — Теперь начнет она тебя за этого жука — жучить. Главное, молодая она. Если б старая была, как, например, Анна Филипповна, то она бы разобралась — как, что… А молодые, они всегда не разберутся, а прямо сразу: «Садись — два». Вот, например, помнишь, была Роза Викторовна? Раз взял я у одного дядьки нюхательный табак и принес в школу. На уроке достаю и показываю Женьке Федорову — мы тогда с ним сидели. Он говорит: «Это что?» Я говорю: «Нюхательный табак». Он говорит: «А зачем?» Я говорю: «Нюхать, например». Он говорит: «Дай мне». Я дал. Потом мы оба попробовали, как это нюхают. Тут у меня в носу завертело, защипало, я не удержался да как чихну на весь класс! Роза Викторовна думала, что я взаправду чихнул, и говорит: «Будь здоров, Коля!» Я говорю: «Спасибо!» И еще: «Чхи!!!» Ив третий раз: «Чхи!!!» Она говорит: «Ты чего расчихался?» Я испугался и говорю: «Я ничего». А в это время Женька, как кошка прямо: чхи-чхи-чхи-чхи! — раз пять, наверно, чихнул. Тут все ребята смеяться стали, а она подумала, что мы нарочно, для смеху. Другая бы разобралась, как, что, а эта сразу: «Выйдите из класса». А потом все донимала, как не выучишь, она прямо как будто знает: «Иванов, отвечать». Ну, скажешь: «Не учил». — «Почему?»
Ну, скажешь: «Голова болела» или еще что-нибудь. А она сразу: «Садись — единица. Давай дневник!» Так прямо в дневник и влепит. А то еще был Юрий Федорович… тот…
Словом, когда дошли до Васькиного дома, Васька окончательно упал духом.
Прощаясь, Колька напомнил:
— Так, значит, завтра я пораньше к тебе прибегу. Щеглов ловить пойдем. Выходной завтра — забыл? У меня уж и сетка готова. Женька обещал конопляных семечек…
— Ладно, — сказал Васька.
По вечерам после школы у Васьки было положено отдыхать. Твердый режим дня он не заводил: собирался и расписание сколько раз составлял, да все как-то не получалось. Например, по расписанию уроки надо учить, а тут вдруг Колька явится: «Васек! Около нашего дома машина застряла — бежим!» Так целый час возле этой машины и проторчат — помогают, советуют. Дальше полагается гулять, а уроки учить когда? Так все и идет. Только один пункт Васька непреклонно соблюдал: раз положено вечером отдыхать, значит, надо отдыхать.
Уныло пообедав, сел Васька за письменный стол, подпер щеки руками и стал думать о жуке, о новой учительнице: и как он ей нагрубил, и какая скверная наука — геометрия, и зачем она нужна, и кто ее выдумал…
Вздохнув, вытянул из-под учебников новенькую серую книжку. Вот она — «Геометрия». Раскрыл — второй раз в этом году, — принялся читать введение: что называется геометрическим телом, линией, точкой. Старался понять, вникнуть в смысл каждого выражения. Прочитал, что такое геометрия; оказалось, что по-русски это означает просто «землемерие». Дальше — «Прямая линия». Узнал, что туго натянутая нить или луч света, выходящий из малого отверстия, — самые простые прямые линии. Свойства этой самой линии тоже оказались простыми: через две точки можно провести только одну прямую, а две прямые могут пересечься только в одной точке. Дочитал введение до конца и удивился: могу! Наверное, вот теоремы начнутся — это труднее.
