Повесть об Атлантиде - Томин Юрий Геннадьевич (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗

— Ты как меня нашел? — спросила Лена. — А где остальные?

— Я… так… увидел — и поплыл… Я не думал, что ты здесь. Это случайно.

— А где Петя и Димка?

— Они дома, — солгал Юрка. Он подумал, что самое главное сейчас, — чтобы Лена ничего не узнала. Юрке было страшно, но он старался подавить в себе страх. Это как бы снимало с него часть вины за то, что двое остались в лесу. И он заговорил торопливо и громко, пытаясь голосом заглушить страх:

— Мы были в лагере… Ты уже ушла… Сергей Михайлович подарил нам компас… Ты приходи к нам, когда будешь в поселке. У меня есть друг — Павел, он умеет играть на гитаре…

— Ты почему так кричишь? — спросила Лена.

— Я всегда говорю громко, — ответил Юрка.

А на носу совещались Сергей Михайлович и Леша. Юрка видел, как Сергей Михайлович раздевался. Затем он подошел к ним в одних трусах.

— Ленушка, я сейчас до берега поплыву. Понимаешь, весел-то у нас нет, лодку мы упустили. Куда еще унесет, пока к берегу пристанем… А я веревку зацеплю на берегу — паузок и прибьет течением.

— Вода холодная, замерзнете, — поежилась Лена.

— Да… Холодная, — сказал Сергей Михайлович. — Но я не замерзну, я в детстве рыбий жир пил. — Он старался говорить весело и даже улыбался, но в глазах его не было веселья.

Юра испуганно взглянул на него, затем — вниз, где окутанные пеной, маячили камни порога. Сергей Михайлович перехватил его взгляд.

— Ты рыбий жир пьешь, Юра? — спросил он.

Юрка не ответил. Ему было не до шуток. Но Сергей Михайлович и не ждал ответа. Разговаривая, он обвязывал вокруг пояса тонкую веревку.

Сергей Михайлович подошел к борту. Юрке на мгновение показалось, что это — продолжение шутки.

Но Сергей Михайлович прыгнул.

Течение подхватило его и, прежде чем над водой показалась его голова, невысокий бурунчик всплеска унесло далеко за корму. Вынырнув, он поплыл к берегу. Юрке казалось, что руки его двигаются слишком медленно по сравнению со стремительным бегом реки.

Веревка расстелилась по воде, выгнувшись широкой дугой. Река тянула ее из рук Леши, и он уступал ей, потому что держать веревку — значило держать пловца.

Прошла минута. А может быть, — час.

Уже далеко, внизу, на фоне камней мелькали над водой руки и в провалах между невысокими крутыми волнами маячила черная точка — голова. Неожиданно веревка ослабла. Течение вытянуло ее вдоль реки. А Юрка увидел, что Сергей Михайлович плывет уже не к берегу, а от берега.

И пока его не унесло туда, где вода горбилась и кипела, можно было разглядеть, как — все так же упорно и так же медленно — поднимаются над водой руки.

Потом они скрылись из вида.

— Он уже на берегу? — спросила Лена.

— Он отвязался… — растерянно проговорил Леша.

— Леша… — еле выговорил Юрка.

— Что — Леша? Что — Леша?! Я плавать не умею, — понимаешь? Я в степи вырос!.. Понимаешь? Разве я бы сам не поплыл! — заорал Леша, внезапно озлобясь. — Конец нам тут! Вот!..

У Лены задрожали губы.

— Где дядя Сережа? — спросила она.

Юрка посмотрел на нее и внезапно почувствовал, что на смену страху пришла злость. Такая же как у Леши, злость против ненавистной реки, против порога и дурацкого самодельного якоря! Ему хотелось броситься в воду, молотить по ней кулаками.

— Я умею плавать, Леша…

— Ну?.. — недоверчиво, но уже тише сказал Леша. — Ты что, парень, плыть хочешь?

— Я умею хорошо плавать. Я знаю… Нужно по фарватеру, а не к берегу. Там проход есть. Я позову кого-нибудь.

— Плыви, — тихо ответил Леша. Он нагнулся к Юрке и прошептал ему на ухо: — Плыви, парень… Все равно тут — крышка. Не погибать же девчонке.

На мгновение у Юрки промелькнуло сожаление, что Лена не видит его сейчас. А когда он встал на корме, то снова стало страшно.

Река горбилась и шипела, как рассерженный кот.

— Я сейчас прыгну, — неуверенно сказал Юрка.

Леша стоял рядом. Он не сделал ни одного движения, не сказал «прыгай» и не сказал «останься».

И Юрка прыгнул.

Вынырнув, он обернулся, и паузок показался ему маленьким коробком. Снова понеслись назад берега. Подводные струи ударяли в живот тугими комками.

Рядом выплыла и завертелась маленькая воронка. Юрка метнулся в сторону, но она догнала его и, скользнув по ногам, растаяла.

Юрка взглянул вперед, где должен был открыться узкий проход между камнями, но за волнами ничего не увидел. Он только чувствовал, что вода бежит все быстрее. Она стала упругой, как резина, она мяла и ощупывала его тысячью цепких холодных вихрей.

А потом навстречу ему бросились узкие каменные ворота. Берега исчезли. Небо, смешавшись с пеной, хлестнуло его по лицу. Раз… Еще раз!.. Совсем близко Юрка увидел гладкий бок камня. Камень прыгнул назад и скрылся. В памяти Юрки остался неподвижный завиток волны, стоявший у гладкого лба камня.

И даже когда его вынесло к берегу и он вылез из воды, то все еще помнил этот завиток, который стоял почему-то прямо, застывший, как на фотографии. Если бы его спросили, страшно ли было, когда он плыл через порог, он не знал бы что сказать. Он не запомнил ничего, кроме ощущения быстроты, воды, плеснувшей в лицо, и этой странной кудрявой волны.

Выбравшись на берег, Юрка перебежал косу, поднялся наверх и скрылся в тайге. Он торопился и не заметил, что на песке рядом с его следом тянулась цепочка следов, оставленных чьими-то босыми ногами.

14. Ветер

Тот же ветер, что пригнал тучи, расстелился по Енисею. Ему было где разгуляться на широких, в несколько километров, плесах. Против устья Тунгуски, где встречались два течения, волна была особенно сильной. Водяные холмы суматошно плясали на одном месте, сталкивались с размаху; одни бежали дальше по Енисею, другие заходили в Тунгуску; подгоняя друг друга, доходили до пристани, били в ее борта звонкими оплеухами.

Отголоски шторма мешали начальнику пристани сосредоточиться. Он сидел в своей комнате на втором этаже дебаркадера. На столе перед ним стояла пишущая машинка, которую он выпросил на полдня.

Начальник писал заявление.

Волна плеснула в борт. Начальник пристани поморщился, встал, походил по комнате, затем снова присел на краешек стула и, неуверенно тыкая пальцами в клавиши, отпечатал еще несколько слов. Перечитав заявление, он уже собирался вынуть бумагу из машинки, но в это время без стука вошел пристанский матрос.

— Бакен, Паша, сорвало на плесе, вот что, — сообщил он. — В аккурат красный бакен-то, а несет его на ту сторону. Неприятность может получиться, кто фарватера не знает…

Начальник, взяв бинокль, вышел на палубу. Вдали от пристани, посреди плеса толкалась на воде красная пирамидка. Ее снесло к левому берегу — беда невелика, если бы там не было отмели. На ней бакен мог задержаться, и тогда пароход, который попытался бы — как и положено — пройти между бакеном и левым берегом, сел бы на мель.

— Непорядок, — нахмурился начальник. — Надо плыть…

— Куда плыть, Паша? — возразил матрос. — С того берега теперь на катере не выгрести — шторм. Да и не наше это дело: пусть обстановочный пост смотрит.

— Раз мы заметили, — значит, наше.

— Это правильно… Только ведь — шторм.

— Неси весла, — распорядился начальник. — На карбасе поеду.

Матрос принес весла. Потоптавшись на месте и поскоблив затылок, он тоже спустился в лодку.

— А ты еще куда? Вылезай! Один управлюсь! — прикрикнул начальник. Его внезапно охватила веселая, лихая удаль.

Матрос поупирался немного, но Павел настоял на своем. В конце концов он был главным на этой пристани.

Когда лодка вышла на плес, ветер навалился на нее, и Павел, загребая одним веслом, с трудом выдержал направление. Нет хуже бестолковой речной волны. Она коротка и крута, и лодка, не умещаясь на ней, врезается носом в воду. А сзади уже догоняет другая, она разваливается и, шипя, лезет на корму.

Ветер срывал гребни волн, дробил их и нес над рекой водяной пылью. Река дымилась. Лодка вставала на дыбы. Вода уходила из-под весел. Когда Павел заносил весла назад, то чувствовал упорное сопротивление ветра. Воздух стал неподатливым, как вода. Это был настоящий шторм!