Артем Скворцов — рабочий человек - Кочубей Нина (читать книги онлайн без txt) 📗
С помощью щипцов рабочий ловко вставлял в огненное отверстие короткий металлический стерженек величиной с указательный палец. Стерженьки тут же, на глазах, накалялись докрасна, затем белели, становились светящимися, почти прозрачными! И тогда рабочий с помощью все тех же щипцов выхватывал их по очереди из отверстий и вставлял в другой агрегат, стоящий рядом. Брызгал крохотный фонтанчик воды, тут же превращаясь в облачко пара, раздавались шипение, стук. Секунда — и металлический стерженек уже никакой не стерженек, а готовый болт. Со шляпкой, с резьбой, новенький, черный до синевы.
Рабочий небрежно швырял его в ящик, уже доверху наполненный такими же болтами.
— Это газовая печь! — закричал Артемке в ухо Коваль. — Малая! И пресс. Сейчас я тебе еще не такое покажу!..
И они двинулись дальше.
Неожиданно дорогу преградило бревно. Бревно было четырехгранное и черное. Микула Селянинович перешагнул через него, даже не взглянув, а Артемка на секунду приостановился, дотронулся рукой. Бревно было металлическим.
Коваль оглянулся, крикнул: «Чугун!» Так вот какое это бревнышко — чугунное! Ну и ну!
…Дохнуло жаром, на лице Коваля засветились розовые блики. Он взял замешкавшегося Артемку за плечи, повернул его чуть влево: «Смотри!» И Артемка увидел, как огромная грохочущая машина резала на куски точно такое же чугунное бревно, как то, что лежало на полу.
«Трах!» — и от металлического бревна отлетает квадратная болванка. «Трах» — и следом отскакивает вторая. А рядом человек, тот, что управляет машиной. Он приветливо махнул Ковалю рукой.
— Это большой пресс!.. — кричит надрывно Коваль. — Заготовки для деталей!..
— Понял! — кивает Артемка. — Понял! Ничего себе пресс, подходящий!
Откуда-то сверху опустилась цепь с клещами на конце, клещи подплыли прямо к чугунной болванке и, схватив ее, плавно понесли по воздуху, кинули в пасть огромной печи, дышащей зноем. Артемка, не отрываясь, следил, как в оранжевом пламени истаивала, на глазах исчезала только что брошенная туда чугунная болванка. И вот ее не видно совсем. Расплавилась она, что ли? Только пламя бушует в печи, знойно и жадно…
— Сколько там градусов? — поинтересовался Артемка.
— Тысяча четыреста!
«Тысяча четыреста! — Артемка присвистнул. — Конечно, при такой температуре что хочешь сгорит и следов не останется…»
Но чугунная болванка не сгорела. Она просто так раскалилась, что ее цвет смешался с цветом пламени в печи.
Артемка задрал голову кверху. Там, высоко под прозрачным потолком, тоже рельсы! А по рельсам туда-сюда скользит вдоль цеха какая-то штуковина. Она-то и переносит с места на место грузы, с которыми без нее ни одному не сладить.
— Мостовой кран! — различает Артемка в грохоте голос Коваля.
— Он автоматический? Или там человек?
Коваль вдруг почему-то хохочет.
— Человек там! Очень хороший человек!..
Но Артемка и сам уже увидел, что там, наверху в кабине, человек. Вот он машет рукой из крана. Высунул из окна голову и даже улыбнулся какой-то знакомой-знакомой улыбкой… Такой знакомой, что почему-то вдруг чаще забилось сердце. Постойте… да ведь это же…
— Мама! — закричал Артемка и тоже замахал руками. — Мама!..
«Ну правильно, мама же крановщица! Так вот что делает она на заводе! Здорово!.. Это тебе не пуговицы пришивать!..»
Артемка прозевал момент, когда Коваль набросил на себя огромный брезентовый фартук, надел рукавицы и встал к тому самому молоту, возле которого повисла, покачиваясь, раскаленная четырехугольная болванка.
Рядом с Артемкой встал незнакомый мужчина с разгоряченным лицом. Он с любопытством оглядел Артемку и мотнул головой в сторону Коваля:
— Сейчас наш Семенович покажет, как работают кузнецы! Смотри, не моргай! Класс!
— А что это такое? Как называется?.. — не отрывая глаз от Микулы Селяниновича, спросил Артемка своего нового собеседника.
— Это ковочный молот! — отозвался тот. — Смотри, наблюдай!
Щипцами Коваль ловко ухватил заготовку, повернул ее на наковальне ребром вверх…
— Бум! — ударил по ребру молот.
Коваль подставил ему другое ребро.
— Бум! — и исчезла еще одна острая грань.
— Бум!
Стоящий рядом с Артемкой рабочий покачал головой. В его выразительном взгляде Артемка прочел восхищение. А в руках у Коваля заготовка превратилась под точными ударами молота в плоский круг! Микула Селянинович бросил его к своим ногам на пол, а мостовой кран, которым управляла Артемкина мама, уже подавал ему новую болванку.
И опять трудится молот.
Бум-ба-бах! Бум-ба-бах! Бум!
Даже под робой угадывает Артемка крепкие мускулы Коваля. Ни одного суетливого, лишнего движения.
— Бум — готово! Летит на пол чуть остывшая, но все еще золотистая круглая заготовка. И опять цепко хватает клещами Коваль новый, раскаленный добела отрезок чугунного бревна.
А рядом трудится работяга пресс, нарезая новые и новые чугунные болванки.
Трах! Трах!
Бум-ба-бах! Бум-ба-бах!
Грохот, гул и скрежет уже не кажутся Артемке неразберихой, оглушающей и пугающей его.
Артемке вдруг показалось, что только сегодня, вот сейчас, понял он, как силен человек. И самые сильные из людей работают здесь, в этом цехе.
…Красиво работает Коваль! Он, кажется, забыл обо всем на свете, в том числе и об Артемке. Как послушен, покорен в его руках раскаленный металл! Как легко, кажется, играючи усмиряет Микула Селянинович его крутой прав!
«А почему — Микула Селянинович? — вдруг спохватился Артемка. — Это же неправильно! Артемка знает, он читал былину. Микула был, конечно, сильным человеком, но он пахал землю! Он был землепашцем! Нет, Коваль — не Микула. В его руках огонь, металл! Он — Гефест! Бог огня и покровитель кузнечного дела. Недаром же и фамилия у него — Коваль!..»
Наверх, в кабину мостового крана, поднималась по узенькой лесенке женщина, а к Артемке уже подошла мама.
Несколько минут они вместе смотрели на Коваля. Потом мама сделала Артемке знак: «Пойдем!»
«Как? — огорченно подумал Артемка. — Это все? Кончилась ночная смена, и, значит, Николай Семенович уже не отойдет больше от своего молота?»
Артемке не хотелось уходить не простившись, и Коваль словно почувствовал это. Бросая на пол очередной готовый круг, он кинул на Артемку быстрый взгляд, улыбнулся, дружелюбно кивнул.
— До свидания, Николай Семенович! — закричал ему Артемка, хотя отлично понимал, что Коваль его не услышит.
Они шли вдоль громыхающего цехи. Артемка уже не вздрагивал от лязга и скрежета. Шум кузнечно-прессового цеха был ему теперь понятен. Артемка старался угадать голоса знакомых машин.
Бум! — это голос ковочного молота, на котором работает Коваль.
Трах! — это трудяга пресс.
Фрш-ш-ш… — это малый пресс, где рождаются крупные болты с резьбой и шляпкой.
У выхода из цеха их нагнала вагонетка, доверху нагруженная круглыми чугунными поковками, которые делал Коваль.
— Куда их повезли? — спросил Артемка у мамы, когда они вышли под открытое небо.
— В механический. Там на этой круглой заготовке сделают зубцы, получится шестерня.
— А потом?
— Потом — в сборочный. В этом цехе из деталей собирают машины.
— А какие машины?
— Разные. Вот эти шестерни, например, пойдут на сборку башенных кранов.
Артемка просительно взглянул маме в глаза.
— Посмотрим?
Мама засмеялась.
— Хочешь все за один раз?
— Мы немножечко.
В сборочном цехе тоже стоял грохот, и рабочие, как приметил Артемка, объяснялись больше руками. «Майна!» «Вира!» И здесь на службе у людей были машины. Они поднимали, подносили детали, а рабочие прилаживали их куда надо. Как в игре «Конструктор». Только все громадное, тяжелое, одним словом, настоящее.
На глазах Артемки рождался башенный кран. Такие он видел много раз на новостройках в городе. Только не знал, что делаются они совсем близко от него, на заводе, где работают мама и Коваль.
По дороге домой Артемка не давал маме покоя. Он замучил ее вопросами. «А трудно управлять прессом? А мостовым краном, на котором работает мама? А ковочным молотом? Где надо учиться, чтобы потом работать на заводе, в мамином цехе?»
