Собака Пес - Пеннак Даниэль (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Глава 4
А что было дальше? Обморок? Неизвестно. Следом вспоминается только вот что: ласка утреннего солнца, ошеломляющее количество запахов, круговерть чаек в небе и чья-то чёрная морда рядом, с ворчаньем роющаяся в консервных банках, автомобильных покрышках, драных матрацах, стоптанных башмаках, словом, в отбросах.
– А! Наконец-то, открыл всё-таки глаза, – сказала Чёрная Морда, склоняясь над ним. – Ну-ну, давно пора! Не больно-то ты красив, но живуч, ничего не скажешь! Это, знаешь ли, редкий случай, чтоб утопленный щенок выжил.
Она с чувством прошлась по нему языком и продолжала:
– Ну что! Открыл глаза – так пользуйся, гляди в оба и учись быстрей. Не век же мне тебя кормить, я уже старая, я устала, сколько десятков выкормила до тебя, я вам кто, в конце концов? Мне это надо? Нет, в самом деле!
После чего, однако, он был снова хорошенько вылизан и получил глоток молока – из обвисших, тощих сосцов, но молока крепкого и сытного, с явственным ореховым привкусом, которого он никогда не забудет. Никогда.
Что касается быстроты обучения, то уж он-то учился быстро! Надо сказать, Вильневская свалка под Ниццей была хорошей школой. Кто-то собрал там вместе все искушения, все радости и все опасности собачьей жизни.
Во-первых, запахи. Невероятное количество запахов! Они стлались вокруг Пса, парили у него над головой, петляли, перемешивались… Прямо голова кругом! Он следовал за каким-нибудь одним запахом (например, ветчинной шкурки) сперва прилежно («Соображай, – ворчала Чёрная Морда, – сосредоточься»), не отрывая нос от земли, а потом вдруг, сам не зная, почему и каким образом, оказывался на другом следу (крепчайший дух камбалы, закончившей свою рыбью жизнь в похлёбке). Сбитый с толку, он садился, тяжело плюхаясь на попку, как все щенки.
– Ну ты что, спишь на ходу?
Он скорее принимался снова за дело, шёл прямиком к цели, но теперь уже на третий запах. Тогда он совсем терял голову, возвращался назад, кружил на месте, срывался на бег, останавливался как вкопанный, шёл дальше зигзагами, как пьяный, и вдруг засыпал, совершенно обессилев. И просыпался оттого, что Чёрная Морда усердно зализывала его раны.
– Ты только погляди на себя! Ободрал нос о консервную банку, порезался разбитой бутылкой. Под ноги, что ли, не можешь смотреть?
Мало-помалу он научился распутывать клубок запахов и даже стал неплохим мастером в этом деле. Почему бы не сказать сразу? Он стал лучшим мастером из всех собак свалки. Даже старейшие из них обращались к нему за советом:
– Слушай, я тут шёл на запах говяжьей кости, знаешь, мозговая такая, бульонка, и вот сбился; не подскажешь, куда…
– Вон там, за колесом от трактора, рядом с пишущей машинкой, – отвечал Пёс, даже не дослушав вопроса.
Но были у свалки и свои опасности. Не считая всего колющего, режущего, обжигающего, более или менее ядовитого, были ещё крысы, кошки (эти, к счастью, дрались в основном между собой) и другие собаки.
Вообще, всякий запах принадлежал тому, кто первым его унюхал. Тут ошибки быть не могло. Если на какой-то запах уже идёт другая собака, значит, это её добыча и надо искать новый след. Таково было правило. Но чтоб напасть на хороший след, на что-то стоящее (вроде, например, бараньей лопатки), надо вставать спозаранку, встречать мусоровозы и тут же приниматься за работу. Вот только всюду есть лентяи, которые терпеть не могут рано вставать и предпочитают, чтоб работали другие, а сами норовят явиться на готовое, ощетинясь, оскалив зубы и грозно сверкая глазами. Раз или два с ним пробовали проделать такую штуку, но Чёрная Морда это пресекла. Её все уважали, Чёрную Морду. И боялись. Надо было видеть, как сникал перед ней вор, как убирался восвояси, поджав хвост.
– Нет, в самом деле!
Однако силы у неё были уже не те. Она состарилась. Но репутация что-нибудь да значит, а она у Чёрной Морды была.
Увы! Хватало и других опасностей, самым опасным моментом как раз и была разгрузка мусоровозов. Самым прекрасным и самым страшным. Это был до того опасный момент, что многие собаки отказывались присутствовать при обвале.
– Ничего не поделаешь, – говорила, однако, Чёрная Морда, – если хочешь ухватить лучшие куски, надо караулить там, под отвалом, и хорошенько смотреть, что к тебе катится.
Ох, как же это всё катилось! И с какой высоты рушилось!
– Если стоять наверху, ничего не углядишь; надо смотреть снизу, чтоб все это успело рассыпаться. И берегись крупногабаритных предметов!
– Кого?
– Всего тяжёлого, железного, деревянного, что может тебя пришибить. От таких штук надо уворачиваться, отскакивать вправо, влево, но при этом глядеть в оба, чтоб не пропустить отходы из мясных лавок, они падают пакетами.
И учила его прыгать. Она всё ещё была необычайно ловкой.
– В жизни сила ничего не значит. Главное – увёртливость!
– А это что?
– Увёртливость! Искусство уворачиваться от удара! Осторожно, матрац!
Матрац рушился прямо позади них, скрежеща пружинами. Честное слово, в иное утро казалось, что весь город валится вам на голову! Как будто мусоровозы были домами, и эти дома опустошались подчистую! Кровати, шкафы, кресла, телевизоры, которые взрывались, ударяясь об землю, форменное извержение вулкана!
Сколько ни остерегайся, никто не застрахован от несчастного случая. Сколько бы ни везло, никто не застрахован от беды. (И наоборот, к счастью.) Это случилось одним ясным летним утром. Всю ночь дул мистраль. Небо было чистое, как хорошо вылизанное блюдо. Пёс и Чёрная Морда встали спозаранку, вместе с солнцем, в прекрасном настроении. Они любили лето. Во-первых, потому что любили тепло. А во-вторых, потому что лето на Лазурном берегу – туристический сезон, и обитатели свалки никогда так хорошо не питались, как в это время. Из-за ресторанов.
И вот они сидят оба, Пёс и Чёрная Морда, под откосом свалки. И терпеливо ждут. Вот вдали заурчали моторы. Потом туча пыли – там, за придорожными платанами. Потом мусоровозы. Потом извержение вулкана. И обвал.
Как же это произошло? Очень быстро. Несчастный случай. Невезение. Они от всего увернулись. Они засекли все богатые участки. И всё-таки это произошло. Оно вылетело из последнего мусоровоза. Оно было огромное и белое. И железное. Оно подскочило на какой-то кочке и тяжело перекувырнулось в воздухе.
– Берегись, холодильник! – предупредила Чёрная Морда.
И, когда Пёс, смеясь, отскочил в сторону, прыгнула вперёд, чтоб холодильник упал позади неё. Что он и сделал. К несчастью, у него была дверь, и эта дверь на лету отвалилась. А Чёрная Морда её не видела за громадой холодильника. Эта дверь её и убила. Когда Пёс увидел, что Чёрная Морда лежит неподвижно, он принял это за игру. Он принялся скакать вокруг, тявкая и виляя задом.
– Перестань валять дурака, – прошептала Чёрная Морда, – не тот случай.
Он замер на месте и впервые в жизни почувствовал, как вдоль хребта пробежал ледяной сквозняк: Настоящий Страх. Всё-таки у него хватило сил подойти к ней. Чёрная Морда уже не могла говорить, только шептать.
– Пойдёшь в город, – сказала она, – берегись машин. Увёртливость, маленький мой, уверт…
