Наш колхоз стоит на горке - Алексеев Сергей Трофимович (книги TXT) 📗
— Помер Топтыгин, — говорили в Березках. — Скончался естественной смертью.
«РУКА»
Вслед за Топтыгиным приехал в Березки Кирилл Матвеев.
У нового председателя наверху, в областном управлении имелась «рука» — то есть кто-то очень его поддерживал.
Впрочем, Матвеев того не скрывал. Скорее, наоборот.
Уж насколько опротивел этот Матвеев даже районным властям, однако трогать его не решались.
Чуть что — Матвеев сейчас же:
— Я тут с одним человеком советовался, так он, как и я, в точности так же по этому делу думает.
А поди докажи, советовался ли он с тем человеком и так ли тот думает.
Правда, как-то в районе чуть поприжали Матвеева. Но тут же почувствовали — верно, «рука» имеется.
А прижать было за что: Матвеев был горьким пьяницей. И если вступал в запой, то это надежно, надолго. Хорошо бы, сидел, отсыпался дома. Однако Матвеев был из других — лез на солнце, на люди.
А ведь пьяному даже море по щиколотку, не то что колхоз Березки. В пьяном виде и любил председатель управлять людьми и колхозом.
— Вы со мной не пропадете! — кричал Матвеев.
И тут же брал непомерные для колхоза обязательства и давал налево и направо
невыполнимые обещания.
Любил также Матвеев идти с соседними колхозами на разного рода обмен. Причем всегда несуразный. Менял племенного быка на таратайку. Отару овец — на стол для правления. Молотилку — на старый мотоциклет.
Однако, придя после запоя в здравое состояние, председатель хватался за голову. Человек он был вовсе не глупый. Ездил поспешно в область — к «руке». И самое страшное улаживалось: попойка прощалась, взятые обязательства район пересматривал.
Потом начинался возврат добра из соседних колхозов. Отгоняли назад таратайку — возвращали племенного быка. Отвозили из правления стол и пригоняли назад отару.
Через некоторое время у Матвеева опять начинался запой. Председатель кричал:
— Вы со мной не пропадете!
И все начиналось заново.
История с Матвеевым кончилась враз, неожиданно. Как-то председатель снова поехал в область к своей областной «руке» и к колхозным делам не вернулся.
Потом в Березках узнали, что именно в это время отрубили ту областную «руку». Получалось, что вместе с «рукой» отлетел и Матвеев.
ССЫЛЬНЫЙ
Председатель Посиделкин сам не отрицал того, что он временный. Знали колхозники, что прибыл он к ним в Березки как бы в ссылку. Впрочем, вовсе и не они это слово придумали.
— Ссыльный я, ссыльный, — говорил сам Посиделкин. За что же он ссыльный и на долгий ли срок, в Березках того не знали.
Доброты оказался он редкостной. От этой доброты главным образом и страдали Березки.
Зачастили в колхоз при Посиделкине разные районные гости. Приезжали они поштучно, а то и целыми группами. Основной массой — с августа по октябрь, то есть в сезон урожая.
Особенно гуси боялись этих визитов. Следом за ними шли поросята. С пустыми руками гости домой не ехали.
— Нельзя, нельзя из села без гостинцев. Пусть не думают, что мы тут какие-то бедные, — объяснял колхозникам добрейший их председатель.
Вот и уплывало в машинах, в телегах, в мешках, в корзинах колхозное добро из Березок.
— Печенеги, — говорил об этих гостях бригадир Червонцев.
Сельский всезнайка Федор Кукушкин тут же всем объяснил, что были когда-то такие степные народы и известны они по истории набегами злыми на Русь.
— Печенеги, — соглашались колхозники.
Кроме того, председатель оказался большим любителем всякой охоты. А так как бродить с ружьем по полям и лесам одному вроде и не по сану и как-то неинтересно, то и на охоту снова в Березки съезд. Приезжали люди даже из области. Пальба здесь стояла в такие дни, словно на фронте во время прорыва.
Для подобных охот завел председатель аэросани. Так эти аэросани по всей округе носились, как метеор, и все живое, вплоть до последнего зайца, из Березок как ветром выдуло.
Прошли годы. Уже и Посиделкин в Березках давно забыт, а вот зверь, видать, прошлое помнит: он и сейчас обходит Березки, словно чумное место.
На лето к председателю съезжались разные родственники, а за ними родственники родственников, и далее — друзья и просто знакомые, а следом знакомые тех знакомых.
От разных зонтов и халатов, пижам и панамок здесь рябило до боли в глазах. На речке было тесней, чем на пляже в июле в Сочи.
И снова страдали гуси, снова страдали куры…
А в остальном жизнь в Березках текла мерно. Председатель ждал окончания ссылки. Колхозники ждали окончания председательского срока.
Короче, великое ждание было главным сейчас в Березках.
НОЗДРЯ В НОЗДРЮ
Рядом с Березками находился колхоз «Дубки».
Жили соседи мирно. Соревновались между собой в труде и приходили часто на помощь друг другу.
В соревнованиях между колхозами то уходили вперед Дубки, то вырывались вперед Березки. Но в итоге была только общая польза.
И вот председателем в Березках стал Рысаков.
В Дубках в те же годы председателем был Галопов.
Между ними тоже возникла борьба за первенство. Рысаков никак не хотел отстать от Галопова. Ну, а Галопов, конечно, от Рысакова. А так как Дубки в то время по всем показателям шли впереди, то Рысаков и бросил свой знаменитый лозунг: «Ноздря в ноздрю!»
То есть чтобы во всем ни на шаг от Дубков, во всем на едином,на одинаковом уровне.
Скажем, отстанут Березки чуть по пахоте — Рысаков тут же снимает всех со всех остальных работ, все дружно идут на пахоту. Смотришь — догнали они Дубки. То же самое повторялось в дни прополки, в дни сенокоса и других колхозных работ.
Правда, в Березках в такое время творилось нечто невероятное. Коровы мычали, оставаясь недоенными, свиньи визжали, будучи не кормленными. Петухи диким криком голосили от жажды.
Зато шли председатели, как кони в одной упряжке. Никто не вырывался из них вперед.
Короче, ноздря в ноздрю.
Тогда, решив обойти все же Рысакова, Галопов стал завышать обязательства. Рысаков не остался в долгу. А так как взять обязательства проще, а выполнить их сложнее, то у председателей начались трудности.
Выход нашел Галопов. Завышение было как раз по маслу. Чтобы выполнить обязательства, Галопов стал покупать масло в других колхозах и даже в других районах. Мало того: отправлял людей в город, и те в городских магазинах скупали для колхоза масло. И его же потом государству сдавали.
Чтобы не отстать от Галопова, Рысакову пришлось повторить то же самое.
Выполнили председатели свои обязательства. Вздохнули свободно. Никто не остался из них позади.
В общем, снова ноздря в ноздрю.
С хлебом было намного сложнее. Тут выход нашел Рысаков. Подчистил он накладные. Подправил, подставил цифры. И сдал как отчет в район.
И Галопов подчистил цифры. И тоже отправил в район отчет.
На отчетах они и попались. Разобрались в районе в тех дутых цифрах. А заодно и во всем остальном. Посадили виновных в тюрьму. Судили. Дали им по суду одинаково, каждому равный срок.
Смеялись тогда в Березках:
— Снова в одной упряжке. Снова ноздря в ноздрю!
ПЯТЫЙ
С председателем, по счету от Топтыгина пятым, произошла история драматическая. А точнее сказать — трагедия.
В те годы увлекались составлением различных бумаг. Строчились отчеты, справки, сметы, поправки к сметам, добавления к справкам, и даже справки по количеству посланных справок, и даже отчеты по количеству сделанных смет и отчетов.
В район посылались донесения по любому в колхозе шагу, любому успеху, любому вздоху и даже выдоху. В тех местах, где стояли Березки, составление справок затмило все. Колхозы даже вели между собой борьбу за первенство в этом деле. Лучшие из них награждались.
