Сказание о суворовцах - Жариков Андрей Дмитриевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Неужели? Откуда здесь быть медведям?
— Сам не пойму, — ответил Никитыч. — Но, так-скать, свидетель есть. Тот парень видал, как убегал в кусты проказник.
— Он, говорят, открыл багажник и сожрал полмешка огурцов, — добавил Аманжол. — А вчера соседка жаловалась, за девчатами гнался и ревел, как бык…
Вдали показалась тёмная тополиная роща. Заблестела река, и повеяло прохладой. Справа и слева в низинах зеленели берёзовые лесочки, которые лесничий называл «околотками».
— В этих околотках бывает много грибов. Прекрасные грузди.
Подъехали к дому на берегу Иртыша. Лесника не было. Он ушёл искать какую-то корову с телёнком. Жена хотела бежать в лес — позвать мужа, но лесничий отговорил.
— Мы привезли баранину. Приготовьте с Аманжолом бишбармак. А мы пока в ореховую рощу сходим.
В километре от дома был густой и высокий орешник. Саша впервые видел на кустах гроздья орехов.
— Ну вот, так-скать, хозяйничайте, только ветки не ломать. А мы в сосновый питомник сходим.
Ребята поначалу срывали орехи с нижних веток и с удовольствием их щёлкали, потом стали бросать горстями в мешок. Но вскоре убедились, что неочищенные орехи занимают много места, и тогда решили рвать их с верхних веток: там орехи более зрелые и легко выскакивают из шершавых ячеек.
Незаметно углубились в самую гущу, а потом, спускаясь по склону вниз, вышли на лужайку. Трава была здесь густая, как камыш. Напрямик не пробьёшься. Стали обходить её, придерживаясь тенистых кустов, и неожиданно впереди себя услышали зловещий хруст.
— Смотри, медведь! — испугался Миша.
Саша замер. Навстречу им, прямо через кусты, ломился кто-то огромный, бурый. Зверь шёл, низко опустив голову, выискивая что-то на земле, вздыхал и громко чавкал. За кустами и высокой травой невозможно было разглядеть его морду, зато отчётливо виднелась широкая спина и холка со вздыбленной шерстью.
— Притаимся! — шепнул Саша. Он где-то читал, что убегать от зверя опасно: догонит и задерёт.
Оба легли вниз лицом на колкую, засохшую траву.
— Не дыши. — Саша вспомнил рассказ об охотнике, который, встретив медведя, притворился мёртвым и спасся от звериных когтей.
Сколько прошло времени, Саша не помнил. В голове гудело, он почти не дышал. Потом над ухом кто-то посопел, и послышался хруст высохшей травы. Не иначе медведь. Саша затаил дыхание. Стало тихо.
Саша чуточку приподнял голову, покосился по сторонам и пришёл в ужас: Миши рядом не было, мешок смят, орехи разбросаны по траве.
Он вскочил и побежал что было духу к дому лесника. Издали увидел хозяйку:
— Скорее туда! Медведь!..
Женщина улыбнулась, но, заметив, как не на шутку испуган приезжий мальчик, стала успокаивать его.
— Не волнуйся, Мишка только что прибежал. Кричит, что тебя медведь задирает… Умчался с Аманжолом туда.
Саша присел на ступеньки крылечка, вытер вспотевший лоб.
— Давно бы его прогнать надо. Ведь задрать может.
— Ты прав. Сколько лет жили тихо. И на тебе…
Вскоре послышались голоса, и на дорогу из-за кустов вышел Сашин отец с ружьём через плечо, Пётр Никитович и лесник в форменной фуражке, а за ними Аманжол и Миша.
Саше почудилось, что Аманжол ведёт на поводке медведя. Протёр глаза, присмотрелся: никакой это не медведь, просто бурый бычок с маленькими рожками.
Миша как ни в чём не бывало шагал позади с хворостинкой, подгонял пойманного бычка.
Уехать от лесника в тот день не удалось. Остались на утреннюю рыбалку. За ужином дедушка заметил, что Саша обиделся на Мишу. Ещё бы: бросил друга, убежал…
— Как же ты, так-скать, внук полного кавалера орденов Славы, отважного разведчика, испугался телёнка?
— Кабы знал… Мы оба решили, что это тот самый медведь-разбойник.
— Эх ты! «Оба решили»! Сам струсил и всех перепугал. Простительно бы москвичу, который, так-скать, видит телят по телевизору, а внуку лесничего пора бы уметь отличать бычка от медведя.
— Ничего удивительного, Никитыч, — сказал Василий Александрович.
И вспомнил, как зимой за Днепром Лынов встретил старушку, укутанную в платок и тёплое одеяло. «Помочь тебе, бабуля, до хаты дойти?» А «бабуля» в ответ: «Их нихт шпрехе руссишь». По-русски, мол, не понимаю…
— А помнишь, как мы ворвались в Измаил и я написал донесение: «Русские чудо-богатыри штурмуют крепость. Прошу подкрепления. Суворов». Что тогда тебе сказал начальник штаба полка? «Это, — говорит, — исторически важный документ. Где вы его нашли?» Так что не ругай внука. Курьёз может случиться с каждым. Миша, в общем-то, решил правильно: побежал за подмогой.
У Миши отлегло от сердца. «Конечно же, я побежал за помощью… — подумал он. — В самом деле, не предатель же я, чтобы бросить друга в беде…» Признавать свою оплошность ему не хотелось.
Ребятам постелили в телеге с сеном.
Ночь была звёздная. Долго рассказывали о себе, о школе, о товарищах, вспоминали разное из жизни, а потом Миша чуть ли не крикнул:
— Смотри, Медведица!
Саша вздрогнул, приподнялся.
— Где?
— Вон на небе Большая Медведица…
— А я думал, тебе всё медведь мерещится. Давай спать: завтра рано на рыбалку.
Саша прислушивался к непривычной для него тишине и лишь изредка улавливал голоса ночных птиц, доносившихся с Иртыша, да писк комара, проникшего под лёгкое одеяло. Вспоминал разноголосую шумную Москву, маму и её наказ: «Смотри, чтоб тебя звери там не задрали». Вот будет смеяться, когда он расскажет ей, какого «зверя» они встретили. Он уже засыпал, когда Миша спросил:
— Я вот так и не пойму, откуда у твоего отца на фронте пионерское знамя оказалось? Дед говорил об атаках, боях, а о знамени ни слова, не знает, что ли?.. Ты спишь?
Саша не ответил.
— Ну, спи, спи, — сказал Миша.
Признание
Миша стоял, нагнувшись над удилищами, и не спускал глаз с поплавка. Издали он был похож на вопросительный знак, залезший в широкий резиновый сапог. Иногда он мгновенно распрямлялся, хватал с рогатулек удилище, вытягивая руку, и вытаскивал рыбёшку на берег. В его ведре бились уже десятка два чебачков, похожих на серебристых плотвичек.
Саше не везло: Он и червяка менял, и поплавок передвигал, и так же, согнувшись, следил за поклёвкой, но вытащил всего одного скользкого и колючего ерша. Подумал, что место не подходящее, и переместился правее за кусты, где на отмели щука гонялась за мелюзгой. Но там оказалось совсем мелко, носки резиновых сапог едва скрывались в воде. Саша шёл по отмели дальше от берега, шёл до тех пор, пока не зачерпнул голенищем холодную иртышскую воду. Немного попятился, нащупал под водой камень и, удобно встав на него, закинул удочку. Поплавок очень скоро утонул, тут же выпрыгнул на поверхность воды и замер. Потом его потащило против течения, и Саша почувствовал, как в руке завибрировало бамбуковое удилище. Он потянул удилище на себя и ощутил сопротивление рыбы. Сообразив, что подтащить пойманную, видимо крупную, добычу да снять её с крючка здесь, в воде, не удастся, он поднял над головой удилище, как это делал Миша, и побежал к берегу на песок. Придерживая рукой леску, бежал быстро и шумно. Рыба уже не сопротивлялась, но туго натягивала леску, и рыбак догадался, что это не мелкий чебачок.
Выбежав на берег и бросив рыбу на песок, Саша крикнул:
— Стерлядка попалась! Сюда, скорее!
Миша подбежал и подтвердил: самая настоящая и очень крупная стерлядь.
Оба заняли место, где попалась редкая и вкусная рыба. Но ловился опять только чебак. Чтобы не бегать туда-сюда после каждой пойманной рыбки, Миша брал ведро и держал его за дужку зубами. Клёв продолжался до восхода солнца. А как только оно взошло над тополиной рощей, поплавки на мелких волнах задремали, наводя на рыбаков скуку. Уже припекало. Можно сгореть. Даже Миша, ставший совсем бронзовым, то и дело поворачивался к солнцу то спиной, то лицом, то боком.
