Мы вернёмся на Землю - Левинзон Гавриил Александрович (мир бесплатных книг txt) 📗
Долговязый на меня посмотрел и улыбнулся.
— Какой славный парень! — сказал он. — Ты, наверно, отличник?
Вижу — не узнал. Сначала я всё же боялся, что он меня узнает, и старался стоять к нему боком. Но скоро перестал опасаться. Я думал о том, что вот сейчас в нашем доме он совсем не такой, как тогда на пляже. Мама встанет — и он встаёт. А тогда на пляже!.. Получалось, как будто там был совсем другой человек. А этот бы так не сделал. Этот вон что-то говорит, а мама и Мила смеются, и видно, что он им очень нравится. Так как же это получается?
Я здорово над этим голову ломал. Да и было над чем подумать. Плохой он или хороший? А заодно я начал думать о маме, Миле и о себе. И выходило, что хотя мы и хорошие, но бываем и плохие. Вот недавно шёл я по лестнице и увидел на ступеньке соседскую кошку. Взял и наступил ей на хвост. Она взвизгнула, взвилась, отскочила и, пока я спускался по лестнице, всё мяукала. Если бы кто-нибудь это увидел, то подумал бы обо мне, что я последний негодяй. Так, наверно, и с долговязым тогда получилось.
Он в тот вечер рассказывал смешные истории. Правда, я их на пляже уже слышал, но всё равно смешно было, а когда он начал изображать, как один человек у них на работе выступает на собраниях, я засмеялся во всё горло. Он на меня посмотрел и подмигнул. И тут я заметил, что долговязый очень похож на одного артиста, который играл в фильме коммерческого директора (я уже не помню, как этот фильм называется). У того артиста тоже всё смешно получалось. И я долговязого прозвал про себя коммерческим директором.
Когда он ушёл, мама и Мила стали его нахваливать: «Какой воспитанный!» А папа хоть и читал книжку, но всё же на них поглядывал и усмехался. Ну ясно, он хороший. Тогда на пляже у него получилось, как у меня с кошкой. И зачем я ей на хвост наступил? Не подумал. Хвост лежал на ступеньке, и так удобно было на него наступить. Ух ты чёрт! А ещё после того, как кошка закричала, качал головой и делал вид, что не хотел наступить.
Я отрезал в кухне колбасы и пошёл искать кошку. Я её искал и во дворе, и на улице. Но так и не нашёл. Я съел колбасу сам.
Драка и мои размышления о невезении
Пока я сообразил, что мы дерёмся, Грищук меня раз пять ударил. Он бы мне ещё добавил, если 6 я не додумался, что надо быть спокойней. Я сделал обман влево и съездил Грищуку в бровь. Наконец-то! Потом я ему ещё раз съездил. Подумаешь, боксёр!
Но всё равно ничего хорошего из этого не вышло. Вдруг появился наш директор, оттолкнул меня от Грищука и начал отчитывать. Он очень сердился, и правое плечо у него дёргалось. А Грищук тем временем пятился, пятился и нырнул в толпу ребят. Так уж повелось: если что-нибудь случается, то зачинщиком считают меня.
— Я тебя отстраняю от занятий, — сказал директор под конец. — Иди за родителями. — Он ещё раз дёрнул плечом и ушёл. А о Грищуке даже не вспомнил.
Горло у меня перехватило: я боялся, что разревусь на глазах у ребят. Только этого не хватало! Потом будут говорить: «Грищук так отделал Водовоза, что он нюни распустил». Наш отличник Корольков шагнул ко мне и хотел что-то сказать, но я повернулся и побежал к дверям школы.
Я остановился на лестнице в котельную. Сколько раз я видел, как на этой лестнице плачет салажонок, которого обидели. Это место у нас любят все плаксы. А вот теперь я сам стою здесь, а ребята выходят из столовой и смотрят на меня.
Ко мне подошёл Корольков.
— Сматывайся! — сказал я. Но Корольков только вздохнул и остался.
— Лёня, — сказал он, — это я привёл директора.
— Я так и знал, — сказал я.
— Я принёс тебе пятак, — сказал Корольков.
Я взял у него пятак и приложил под правым глазом. Корольков смотрел на меня так, как будто это не у меня под глазом болело, а у него. Съездить бы ему за это!
— Пожалуй, одного будет мало, — сказал он. — Я пойду возьму у ребят ещё.
Корольков принёс ещё три пятака и приложил к моему лицу. Мне пришлось их держать двумя руками.
— Ты на меня не сердишься? — спросил Корольков.
— Эх, Корольков, — сказал я, — зачем ты это сделал? Теперь в классе все будут думать, что я слабак.
— Я боялся, что Грищук тебя изобьёт, — сказал Корольков. — И вообще пионерам нельзя драться.
— Дурак ты, Корольков! — сказал я. — По-твоему, всем надо спускать?
Корольков переминался с ноги на ногу.
— Лёня, — сказал он. — Я тебя прошу, не называй меня ябедой! Ведь я же тебе сам сказал, что привёл директора.
Прозвенел звонок на урок, и Корольков начал быстрее переминаться с ноги на ногу.
— Ладно, Корольков, иди, — сказал я, — я тебя не буду называть ябедой.
Когда я вышел на улицу, солнце светило всё так же ярко и ничего не изменилось из-за того, что мне в этот день так не повезло. На ступеньке парадного напротив школы грелся на солнышке кот, на проводах чирикали воробьи, а с горки от парка бежали два первачка, и сразу было видно, что они опоздали на урок: лица у них были потные и красные, глаза испуганные, они тяжело дышали и озирались. Наверно, они опоздали в первый раз, и им казалось, что это большое несчастье. Счастливые первачки, не знают они ещё, как может быть несчастлив человек! Что я скажу маме? Только начался учебный год, а её уже второй раз вызывают в школу. Вот уж не везёт, так не везёт.
Раньше, когда я читал в книгах о том, что кого-то преследует злой рок, я думал, что такое могло быть только в средние века с рыцарями. Но теперь выходило, как будто и меня злой рок преследует. Я бы так и подумал, если бы не знал, что это предрассудок. Ну взять хотя бы случай, когда моих родителей на прошлой неделе вызвали в школу. Ведь ничего же я не сделал такого… Просто бежал вниз по лестнице, а вверх бежал Димка Чернов из пятого «В», и мы столкнулись. Димка упал и больно ушибся, а меня дежурный учитель отвёл к директору. Ну почему не я свалился, а Димка? Если бы я ушибся, тогда бы его послали за родителями.
А сегодня? Я и не собирался драться с Грищуком. Он сам ко мне полез. С тех пор как я на физкультуре прыгнул выше него в высоту, он всё время ко мне придирается. Да разве это маме объяснишь!
Так и это же ещё не всё. Теперь все в классе будут думать, что я слабак. Попробуй докажи, что если бы не директор, то я бы победил Грищука.
А как я позавчера опозорился! Стоял перед зеркалом возле раздевалки и рожи корчил. Я думал, что меня никто не видит, и хотел попробовать, не получится ли, как у артиста Филиппова. И вдруг слышу смех… Оказывается, Светка Ильина всё видела. Она, наверно, девчонкам из пятого «В» об этом рассказала: теперь они, когда встречают меня, посмеиваются. Представляю, как говорят между собой: «Этот Водовоз из пятого «А» с приветом, он перед зеркалом рожи корчит». Ах ты чёрт! От огорчения я зажмурился. А в это время рядом прогромыхало и меня обдало ветром: это машина проехала. Я и забыл, что перехожу улицу.
Я вспомнил, как Валерка Киселёв из пятого «Д» недавно попал под машину. Его послали за родителями, и по дороге домой с ним это случилось. Теперь он лежит дома с ногой в гипсе, классный руководитель ходит его навещать, а о том, что Валерка на спор вышиб головой стекло, даже и не заикается.
Я медленно переходил улицу и не смотрел ни вправо, ни влево. Когда я уже подходил к тротуару, то услышал, как взвизгнули тормоза. Из кабины «газика» выскочил шофёр со злым лицом и съездил мне по шее.
— Ты, малахольный, — сказал он, — а мне за тебя в тюрьму садиться, да?
Ну вот: ещё и по шее досталось! Может быть, наука когда-нибудь объяснит, как это получается: если уж человеку не везёт, так тут что угодно делай, а всё равно ничего хорошего не выйдет. Настроение у меня совсем испортилось. Ну-ка, какие ещё беды меня сегодня ждут? Я готов ко всему. А домой не пойду. Ну его… Я вспомнил, что у меня в кармане четыре пятака, и решил сначала напиться газировки, а потом сходить в кино.
