Самый красивый гриб (Пионер 1963г.) - Алешковский Юз (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Борька, чуть не выпустив из рук корзины, шарахнулся в сторону.
Я снова начал колдовать: «Плохой лес… никогда сюда не приду… Ух, какой плохой лес!..»
— Ну, как дела? — Ко мне подошел Мишка и заглянул в коробку. — Ничего. Но победит, конечно, Борька. А жаль. Пошли обратно. Поздно уже.
Широкая корзина Мишки была полным-полна всякой коры и сучков, а за плечами у него висел маленький пенек с колючими отполированными корешками.
— Пошли, — сказал я.
И мы двинулись в обратную сторону. Зойка шла за нами следом, а Борька пыхтел над корзиной и нудил:
— Отдавайте мне премию. Домой же идем…
— Вот выйдем из лесу, тогда и получишь, — сказал Мишка.
Меня подташнивало от голода. Я думал: «Скорей бы деревня, там щи стоят в печке и хлеб теплый… Все съем! А потом молоко из погреба… и киселя с бубликом… и еще щей налью…».
Мы шли долго-долго, но все почему-то не выходили к широкой просеке. Тогда мы свернули круто вправо, прошли километра четыре, но тоже не вышли к ней и поняли, что накрепко заблудились.
Борька сказал:
— Вот и хорошо. Отдохну и всю корзину донесу.
Он отошел в сторону, за кусты. Я наблюдал за ним. Он отошел как будто по одному делу, а сам вынул из-за пазухи кусище хлеба и луковицу и стал быстро есть. Потом он вышел из-за кустов как ни в чем не бывало. Я задохнулся от злости, но вдруг меня осенило.
— Спички! — закричал я. — Спички есть?
Мишка порылся в карманах.
— На… я печку утром растопляла… — еле слышно сказала Зойка.
Я вырвал коробок у нее из рук.
— Грибы будем жарить. Дров давайте. Встали, как… эти…
Костер мы разложили под большой елью почти на краю оврага. Было темно в лесу, но не страшно.
— За меня не беспокоятся, — сказала Зойка, — мы уже третий раз до утра заблуждаемся.
Я нанизал на обструганную веточку шляпки боровиков, но держал их не над огнем, а над угольками уже сгоревшего хвороста.
Мишка и Зойка тоже жарили шляпки. Борька рассматривал Мишкины находки.
— Зачем тебе это барахло вместо грибов?
— Пригодится, — сказал Мишка, — вон из той ветки боярки я сделаю фигурку «Злюка». — Борька ехидно покосился в мою сторону. — А из пенька со щупальцами выйдет скульптура «Жадина». Понял? Из коры с веткой «Альпинист» получится. Вот зачем.
Борька надулся.
Потом пошел дождь. Костер зашипел, запарил и стал гаснуть. Мишка, Зойка и Борька перебрались под большую ель и прижались друг к дружке, а я сел за стволом с другой стороны.
Давайте спать, чтобы не бояться, — сказала Зойка.
Она разгребла руками грибы в лукошке, достала с донышка полбатона и пододвинула лукошко поближе ко мне.
«Не дождешься… ни за что не съем… не такой я человек…», — думал я, покраснев и сглотнув слюну. Я ерзал на своем месте и чуть не плакал оттого, что я такой злюка, а Зойка такая добрая со своим полбатоном.
Дождь все лил и лил, по капли сквозь ветви не падали.
Я боролся с полбатоном изо всех сил, а потом дотянулся до него и съел. И даже подобрал с земли мокрые крошки хлеба. Мне было стыдно, но я тоже захотел спать. Сначала я присел рядом с Борькой. Так было теплее. Он и во сне не выпускал из рук самый красивый гриб. Глаза у Борьки были слегка раскрыты, как будто он сторожил свою корзину. Мне стало противно, и я сел рядом с Зойкой.
Она никак не могла удобно устроиться и все перекладывала голову с одной коленки на другую. Потом Зойка сложила на груди свои руки крест-накрест и прижалась ко мне. Я крякнул про себя, как старый дед: «Хм… вот дуреха… заснула, видите ли, со своими кудряшками».
Эти кудряшки щекотали мое ухо, но я даже дышать старался осторожно, чтобы не разбудить Зойку. Мне почему-то было ее жалко-жалко.
Когда я проснулся, уже начинало светать. Я побежал па пригорок и залез на высоченную сосну, чтобы заметить, откуда покажется солнце. Я вспомнил, что оно выходило по утрам из-за колхозной бани. И как только слева от меня показался его красный гребешок, я слез с сосны и растолкал Мишку, Зойку и Борьку.
— Пошли, я выведу. Разоспались, как… эти…
Мы, позевывая и зябко поеживаясь, побрели к солнцу и немного погодя вышли к просеке. Ее, как сцену, уже заливали сотни солнечных прожекторов. А в прожекторах порхали белые бабочки.
Воображают, как девчонки, — заметил я вслух.
Зойка тут же сказала:
— Смотри! Вот жук летит!
Здоровенный жук летел мимо нас но прямой и вдруг — бац! — с разгона стукнулся лбом о дерево.
— Как мальчишка! — засмеялась Зойка.
Я раздул ноздри и приготовил кулаки, но она не намекнула мне про полбатона и не съехидничала. ГГ тогда я, ни на кого больше не злясь, вовсю разговорился с умным Мишкой. Мы вместе думали, почему у ящериц отрастают хвосты, а у бульдогов нет.
Борька еле тащил свою корзину и то и дело нудил:
Когда же премия? Две давайте мне премии.
Я совсем не думал о самом красивом грибе и вдруг в сторонке среди кустиков костяники увидел огромную бурую шляпу боровика.
Я развел руки, как будто ловил голубя, и не дыша, на цыпочках пошел прямо на гриб.
Но он и не думал бежать, и я встал на колени перед гигантским и добрым грибом. На его шляпе, свернувшись в клубочек, как кошка на крыше, лежала улитка и ползли мураши. Я подумал, что такой большой гриб, наверно, должен быть гнилым, и заглянул под шляпу, но она была ровная, светло-желтая, вся в капельках влаги и без единого червякового зигзага. И пахло от нее, как от полной тарелки грибного супа.
Вот она, первая премия! Я вынул ножик,
но увидел Зойку. Она шла, не замечая меня. Тогда я отошел в сторону и притворился, что ищу костянику.
Зойка чуть не споткнулась о гриб и ахнула и тоже встала перед ним на колени.
— Вовка!.. Вовка!.. Гриб!..
Я подошел, посмотрел с удовольствием на гриб и сказал, пожав плечами:
— Ну и что? Ну, гриб… Удивляется, как… эта…
Мишка и Борька подбежали к нам и тоже встали перед грибом на колени.
— Давай Зойке премию! — сказал я Мишке.
— И мне… — скрипнул зубами Борька.
— Премия за самый красивый гриб, — объявил Мишка, — присуждается Зойке. А за количество — Борьке.
— Давай! — Борька подставил руки.
— И Зойка и Борька получают высшую! на свете премию — Радость Победителя!
Зойка захлопала в ладоши, а Борька закричал:
— Не надо мне радость!.. Я хочу… чтобы в руки… что-нибудь твердое! Наду-ули!
Я хотел срезать гриб и отдать Зойке, но она оттолкнула меня.
— Не надо… Жалко… Пусть растет до конца.
— Подумаешь… пусть… — сказал я.
— Короную тебя па пост царевны, королевны и принцессы всех грибов! — торжественно провозгласил Мишка, и мы пошли дальше, но долго еще оборачивались.
Потом просека кончилась, запахло дымком, и я засмеялся, услышав звонко-золотистое «ку-ка-ре-ку!» и злобное квохтанье. Это тужился хулиган Гусар, а кукарекал «артист», славный петух моей бабушки.
