Медведь и бабочка - Романовский Станислав Тимофеевич (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
— Хлопотно, — соглашался дедушка. — Корова среди ночи замычит. Куры замечутся. И Миша беспокойный стал. Медведица приходит. Мать она. Я его за так отпущу.
— И не думай! — сердилась жена. — Ты зачем его в избу-то привёл? Ты мне как тогда сказал: «Хочу за него деньги получить».
Дедушка проводил жену в гости, в соседнюю деревню. А сам задумал отпустить Мишу в лес, а как жена вернётся, сказать ей, что отвёз его в город и продал в зоопарк, да мало заплатили.
Ночью зашумело всё, заходило во дворе.
Дедушка кинулся к окну, а оттуда большой медведь в упор смотрит. Тьфу! Чего только спросонок не почудится! Не медведь это, а дедушкино отражение в окне, как в тёмном зеркале.
А всё равно люди говорили: была медведица!
На другой день дедушка отнёс Мишу на лесную речку.
Поиграл с ним, хлебушком угостил, погладил на прощание…
Миша прислушивается к лесу, к речке, а от хозяина не отходит. Дедушка дал ему чурбачок — играй, забавляйся. Заигрался медвежонок, забылся, где он. Дедушка отошёл от него и быстрым шагом до дому.
Через год я опять попал в эти места.
— Скучал я без него, без постояльца-то! — рассказывает Андрей Михеевич. — Старуха приехала из гостей: «Где Мишутка?» — «В город ездил, говорю, продал в зоопарк». — «Сколько дали?» — «Да разве в деньгах дело? — говорю. — Пенсию мы с тобой получаем. Нам хватает. А Мишутку жалко…» Она даже всплакнула: «Жалко его, глупого». И больше про деньги не заикалась.
А Мишу после тех проводин я не встречал. Нашёл ли он мать или стал жить самостоятельно, свою жизнь налаживать — не знаю, не скажу.
А может, его в зоопарк было лучше отдать? Там бы тоже ему было не худо. И питание и уход. Но больно мне охота, чтобы он с матерью-то увиделся!
ЗЕМЛЯ В КРАСНОМ САРАФАНЕ
Не подумал я и рассказал о дедушке Андрее и его медвежонке знакомому охотнику.
И не успел опомниться, как в те края собралась вооружённая до зубов компания — с кинжалами, трёхствольными ружьями, бог знает с чем.
Даже вертолёт обещали раздобыть!
Страшно мне стало.
Совсем я загрустил, а тут и компания требует:
— Ты нам место назови, где всё это было.
— Разве я не называл?
— Называл, да мы забыли.
Обрадовался я.
— Ребята, — говорю, — что хотите со мной делайте — не скажу! Оно, это место, может, одно на всю землю осталось. Туда не то что с ружьём — с палкой нельзя ехать.
И не сказал.
А место это богатое.
Идёшь по грибы, а по лесу посреди осени весёлый гром — тетерева да глухари взлетают. Взлетают с шумом, с эхом, далеко слышно!
Лесная речка, с торфяным дном, где стоит, а где течёт, прядёт травку. Ничего в ней особенного — перепрыгнуть можно. А приглядись: кипит вода от рыбы, ворочается.
Воздух густой, как молоко, сейчас из-под коровы… Жалко мне того, кто не дышал таким воздухом.
Лебедей я там видел диких. Белые, чистые, и голоса у них такие, будто кто-то по морозцу продувает над ухом охотничий рог — медь с серебром… Послушаешь, и лететь за ними хочется.
А земля… Земля в красном сарафане! Это выражение не сам я придумал. Я его услышал от дедушки и не поверил, что она такая бывает. А пришли в лес — поверил. Земля красна от ягод, приветлива, нарядна и ласкова. Истинная правда — в красном сарафане! В некоторых местах голубым прострочена — ягодой голубикой.
Вон там ягоды примяты и муравейник разрыт. И следы, как у человека, только разлапистей и с когтями. Возможно, Миша лакомился муравьями и ягодами. Сейчас он большой, самостоятельный, еду себе сам добывает, в печке при всём желании не спрячется и зимует в глуши, в берлоге.
ЛУГОВЫЕ РАССКАЗЫ
БУКВА «А»
У лошади обувь железная — подковы. В них она копыта не собьёт, не поранит. Но всё время ходить в железной обуви тяжело, и в тёплое время с лошади снимают подковы— расковывают её — и пускают босиком пастись в луга. Пусть она вся отдохнёт, и ноги у неё отдохнут тоже.
Обувают и разувают лошадей специальные люди — кузнецы, такие, как Славкин дедушка.
Дедушка разувал — расковывал лошадей, а шестилетний Славка смотрел на его работу.
По одному, а то и по двое большие мальчишки садились на разутых животных и угоняли их на волю — в ночное. Пусть пасутся, отдыхают, набираются сил.
Осталась одна лошадь — кроткий Буско. Дедушка снял с него подковы, постелил ему на спину вместо седла фуфайку, посадил туда Славку и убрал руки.
Славка тут же вцепился в гриву, а дедушка сунул ему в пальцы сыромятный недоуздок и спросил:
— Не жёстко?
Славка посмотрел вниз, и сердце его сжалось. Там на гусиной травке сидел верный пёс Тузик и печально смотрел вверх.
— Тузик, — позвал Славка. — Иди ко мне.
Тот слабо поелозил хвостом: как, мол, я на лошадь-то залезу?
Понимая, что Тузик прав, Славка виновато улыбнулся ему.
— Сейчас поедем, — сказал дедушка. — Я за Бураном схожу, за моим конём. Он где-то тут за кузней…
Дедушка ушёл.
С Бускиной спины далеко просматривался мир: заливные луга в озёрах и тальниках. Тальники подворачивали под ветер светлый испод листьев и струились вместе с нагретым воздухом.
По спине Буски ползали жёлтые мухи, и Славка хлестнул по ним недоуздком.
А Буско подумал: раз его стукают — надо ехать, и тотчас тронулся с места.
Славка успел заметить, что Тузик как ни в чём не бывало бежит впереди, оборачивается на Славку и без удивления спрашивает взглядом: «А побыстрее нельзя?»
Буско привёз Славку к реке, зашёл в воду и, опустив голову, стал пить.
Песчаное дно под губами лошади задымилось, и Славка забоялся, как бы Буско не выпил всю реку.
Всем собой Славка слышал, как пьёт лошадь и её тёплое тело благодарно подрагивает. Славка потянулся и погладил вытертое место на спине лошади, внизу Тузик понял ласковое настроение хозяина и радостно заколотил хвостом по песку.
Опять жёлтые мухи уселись на Бускину спину, и Славка несколько раз стеганул по ним недоуздком:
— Уходите отсюда, мухи!
А Буско опять подумал, что его понуждают двигаться, вступил в реку, сначала пошёл, а потом поплыл, шумно отдуваясь, распустив по воде гриву.
Мальчугана тряхнуло — Буско ступил на дно, вышел из реки, и вода громко стекала с него.
Он стоял на песке, напротив белой парусиновой палатки с оранжевой заплатой на боку.
Тут Славка увидел девочку.
Загорелая, она придерживала обеими руками белую войлочную шляпу с лохматыми краями и безбоязненно рассматривала всадника и тяжко дышащую лошадь.
— Это твой конь? — спросила она нездешним, очень чистым голосом.
Мальчуган подумал и ответил:
— Мой.
— Как его зовут?
— Буско…
— Как?!
— Буско! — что есть силы рявкнул Славка.
И Буско дрогнул, тронулся с места, остановился у входа в палатку около хозяйственной сумки и стал грустно жевать белый батон, выглядывающий оттуда.
Некоторое время мальчик и девочка молчали. Было слышно, как ветер трогает тальники и как жуёт Буско, и на слух было понятно, что батон ему достался мягкий.
Славка проглотил слюну, а девочка тихо спросила:
— Вы с ним куда хотите, туда и ездите?
Не сводя глаз с жующей лошадиной морды, Славка кивнул.
Буско доел батон, попробовал зубами край хозяйственной сумки, подошёл к воде, вволю напился, поднял голову, и с губ его сорвались капли.
Девочка спросила:
— Буско — от слова «бусы»?
Славка посопел и ответил:
— Он бусый. Серый он.
— Сколько тебе лет?
Мальчуган выбросил вперёд правую руку с растопыренными пальцами, но тут же забыл, сколько ему лет, — прибавлять ещё один палец с другой руки или не надо, — и на всякий случай большой палец левой руки он то отодвигал, то прижимал к правой, и девочка распорядилась:
